Дни мародёров

Они даже успели немного отпраздновать, пока её подружки сопели в темноте.

Несмотря на отчаянные старания слизеринцев, Лили Эванс всегда была любимицей Хогвартса. Её любили, уважали, её появление в коридоре всегда было началом хорошего дня. Нет ничего удивительного, что в День её рождения в Хогвартсе витало смутное, робкое ощущение праздника, как будто в пыльное и безнадежно-мутное окно вдруг посветило солнце.

За завтраком Лили поздравляли так часто, что она никак не могла доесть свои блинчики. То и дело откуда-нибудь раздавалось «Эй, Эванс, с Днем Рождения!», «Лили, с праздником!», или «Поздравляю, Эванс!». А она вертелась так, словно пыталась усидеть на еже, потому что ей со всеми надо было поздороваться и поцеловаться. Джеймс в сердцах радовался, что у него было исключительное право поздравить Лили первым. Ну и немного ревновал, пожалуй, потому что у Лили сегодня тоже было исключительное право — право обниматься со всеми подряд, будь это старые друзья по клубу Травологии или просто левые когтевранские блондины. К тому же, она сегодня накрутила волосы, подкрасилась, нацепила эти свои красные туфли и укороченную версию школьной юбки. Вся гостиная обалдела, когда она спустилась утром вся такая красивая и вкусно пахнущая, да еще и со знатным букетом в руках. Букет, кстати говоря, был делом рук Джеймса. Эти розы профессор Стебль обожала даже больше, чем свою коллекцию пупырчатых свистелок, так что все цветы были в превосходнейшем состоянии и ни капельки не прокляты. Хорошо хоть Лили оставила их в гостиной, а не притащила в большой зал, вот Джеймсу влетело бы.

В общем, она действительно была красивой в этот день. И Джеймсу завидовали как никогда, потому что это он держал её за руку, когда её точеные ножки в черных колготках и красных туфлях проходили по коридору. Но кое-что все же было не так.

Да, Лили светилась, смеялась, дурачилась с ним и парнями на перемене, особенно когда в аудитории профессора Джекилла кто-то на перемене включил переносной радиоприемник и заиграл сумасшедший твист. Джеймс мотал её из стороны, а она хохотала и всем было весело, кроме слизеринцев, конечно. Но когда луч всеобщего внимания на секунду отодвигался от неё, на лицо Лили тут же набегала тучка и она куда-то уходила.

Джеймс сначала ничего не замечал, а потом вдруг увидел, что Лили рядом нет, что она, оказывается, отошла к окну, а Алиса в чем-то её убеждает. И вид у Лили такой, словно еще чуть-чуть — и она разревется не на шутку. И только он собрался было узнать, в чем дело, как вдруг все снова вернулось на места. Лили улыбается, Лили болтает, обнимает прослезившегося от обилия чувств Слизнорта и позволяет Джеймсу делать «усы» из своих волос.

Он совершенно не понимал, что значат эти метаморфозы, но изо всех сил ждал вечера, надеясь, что праздник её точно взбодрит.

Сириус между делом сообщил ему, что они с Ремусом уже наведались в Визжащую хижину и там «все на мази». Осталось заманить побольше народу, чтобы усилия Андромеды и Молли не пропали даром, и можно начинать вечеринку. От нетерпения Джеймс был весь как на иголках. Ему казалось, что этот суматошный и искристый день никогда не закончится, но вот, последние уроки вытекли из этого дня как песок из часов, раздался удар колокола и все потянулись на ужин.

Точнее, это Лили, Мэри и еще пара девчонок для прикрытия потянулись на ужин, а Джеймс рванул в гостиную, где под руководством Алисы Вуд уже вовсю шла подготовка к вечеринке.

Шарики, серпантин и прочая мишура заполнили все пространство, проигрыватель завалили пластинками и обставили бумажными стаканчиками с тыквенным соком и медовухой, которые Джеймс приправил краденым зельем мадам Помфри. На камине гордо высился букет Джеймса — Алиса щедро посыпала его мерцающей пыльцой фей-светляков. То ли на нервной почве, то ли еще от чего, но у Вуд явно случился бзик на почве этой пыльцы, и она сама носилась по комнате как особо крупная фея, покрывая мерцающей пылью всех и вся. Даже Живоглота, Питера и Бенджи теперь покрывал сверкающий слой.

Но кто особенно отличился в подготовке праздника, так это родственницы Сириуса. Если еще вчера не было даже намека на угощение, то теперь все горизонтальные поверхности просто ломились от всякий лакомств. Андромеда и Молли откликнулись на призыв о помощи со всей душой — тут были тыквенные, вишневые, яблочные и шоколадные пироги, домашняя пастила, тянучки, пирожки с мясом и грибами, курино-сырный пирог от Молли и воздушный рисовый пудинг от Меды. Совы чуть не надорвались от этой ноши, так что когда Сириус и Джеймс явились за посылками, птицы чуть не заклевали их до смерти. Но дело того стоило. Теперь все это расточало аппетитные запахи и ожидало только той минуты, когда стопка бумажных тарелок, наколдованная из старых эссе по истории магии, попадет в руки голодных подростков...

— Идет! — взвизгнула Алиса, пулей врываясь в гостиную и захлопнув за собой портретный проем. Полная Дама страшно возмутилась, но девочке не было до неё дела. — Вы готовы?

— Да! — Джеймс смахнул с волос конфетти и перемахнул через диван, приземляясь аккурат возле Алисы. Ремус сдернул с каминной полки Живоглота, который уже трижды покушался на букет, Питер лопнул шарик.

— А где пирог?! — всполошилась Алиса, увидев Джеймса с пустыми руками.

Они оглянулись. Как раз в этот момент Роксана и Сириус заканчивали зажигать свечки на изысканном праздничном торте авторства Андромеды Тонкс.

Сириус в последний момент успел сунуть торт в руки Алисы, Джеймс шепнул «Нокс!», свет погас и тут же портретный проем распахнулся.

— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ТЕБЯ-Я!

Лили, явившаяся в компании Мэри и близнецов, ахнула и закрыла рот ладонью.

— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ТЕБЯ-Я...

Она заливисто засмеялась, но в шуме всеобщего, отчаянно-фальшивого пения этого не было слышно и согнулась, хлопнув себя по коленям, чтобы потом подпрыгнуть и снова закрыть лицо руками. Близнецы и Мэри тут же подключились и пение стало еще ужаснее и громче, но всем было плевать.

— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, МИЛАЯ ЛИЛИ-И-И...

Джеймс громогласно кашлянул.

— ПОЗДРАВЛЯЕМ ТЕ-ЕБЯ-Я-Я!

Все захлопали и Сириус с чувством лопнул пару хлопушек (бывшие черновики по трансфигурации), так что всю гостиную осыпало дождем из конфетти (домашняя работа по зельеварению) пополам с мерцающей пыльцой фей (Алиса).

Торт подплыл к смеющейся Лили.

— Давай, малышка, одно желание! — Джеймс обнял её за шею, притягивая к себе. Прошептал на ухо: — Если хочешь, я тебе помогу.

— Это ты? — выдохнула она, сияя как Люмос Максима. Похоже, теперь она не сомневалась, что праздник изначально был отличной идеей.

— Я, — гордо сказал Джеймс и небрежно махнул на толпу рукой. — With a little help of my friends.

Все засмеялись.

Лили склонилась над тортом, придержав волосы и задула свечи. Ей удалось это сделать без проблем, даже несмотря на то, что когда она набрала воздуха, Джеймс, Сириус и Ремус, не сговариваясь издали оглушительный чих, чтобы её подколоть.

Потом было много музыки, танцев и прочей ерунды, которая является неотъемлемой частью любой вечеринки. Кто-то объедался тройными порциями домашних пирогов, кто-то напивался медовухой, кто-то болтал, кто-то танцевал, смеялся, лизался по углам. Потные, веселые, громкие гриффиндорцы и кучка залетных гостей с других факультетов. Сириус и Роксана, которые на прошлой вечеринке только и делали, что тискались и облизывались в кресле, сидели на диване укуренные в хлам и с самым серьезным видом играли в взрыв-шашки. Ход игры их мало волновал, но когда шашки взрывались, оба начинали дико ржать, и чем больше шашок взрывалось, тем веселее им становилось.