До новых снов с тобой...

Деймон замедлил темп. Елена целовала его лицо, плечи, руками запоминая каждый изгиб тела. Она чувствовала себя прирученной кошкой, но и пусть! Вернуться бы на ту ферму, где все началось… Там было потрясающе. А сейчас разве плохо? Сейчас, когда сверкает молния и бушует погода, двое людей согреваются друг другом… Двое людей превратились в единое целое единое.

В окна врывается свежий поток воздуха, который осуждает разгоряченное тела. Девушка издает еще несколько громких стонов и обмякает в руках мужчины, выгнув позвоночник. Деймон сам приходит к финишу и замирает на девушке. Они пытаются отдышаться в перерывах между поцелуями.

Погода все также неистово бушует. И пусть! Зато в душе спокойно. Гораздо хуже, когда в душе ураган, а на улице спокойствие и гармония.

Мужчина слез и натянул джинсы, а Елена настояла на том, чтобы надеть нижнее белье. Спустя минут пять, они снова удобно расположились на диванчике. Елена «под крылышком» у этого великолепного мужчины. Только сейчас она понимает как он разнообразил ее жизнь! Этими звездами, заброшенной фермой, поездкой в открытое море… Это чудесно. Он сдержал свое пари. Он научил видеть мир во всем его великолепии! И даже секс во время дождя был отличным моментом в памяти, который останется навсегда. Теперь очередь за ней…

Елена потянулась к мужчине и нежно поцеловала его. Кажется, он был доволен.

– Помнишь мое гадание? Оно сбывается…

– Мне нравится, как оно сбывается, – с улыбкой промолвил он.

Елена удобнее расположилась на мужчине, чтобы можно было наблюдать взор его голубых глаз. Эта нежность, царящая в воздухе, была восхитительной. А запах дождя и звуки бушующей грозы придавали этой обстановке некую магию. Как в ту ночь, когда он впервые увидел Елену, когда впервые был пленен танцем ее тела… А потом и души.

– Последнее время я встречала ночь с тревогой, – проговорила она, обнимая его как можно крепче. – Какое-то тупое, приглушенное чувство чего-то плохого… Самое ужасное, что причины не находилось. А сейчас, – Елена положила голову на грудь мужчины, – спокойно так… тихо.

А у него? У него что сейчас на душе? Спокойствие. Нет того ужасного, гнетущего чувства, нет апатии и раздраженности ко всему происходящему. Может, это временно? Некое затишье перед бурей? Если так, то это самое прекрасное затишье. Он промолчал, а девушка поняла, что мужчина чувствует то же самое.

– А Тайлер?

– Я более не знаю этого человека. Он остался в отдалении…

– Долго ты с ним?

– Около года… Было… больно.

Мужчина немного преподносился, заставив девушку сделать тоже самое. Приблизившись, он оставил на ее губах поцелуй. Елена вновь забыла как дышать… Ей нравились его касания, ей нравились его объятия и поцелуи. Это было как внутреннее обогащение.

Оторвавшись, он взглянул на девушку.

– Я тут ночевал… Есть подушка и плед… Правда, одна подушка.

– Мы поместимся.

Под шум дождя и ругань грозы, под теплым пледом, ютясь на одной подушке, наслаждаясь поцелуями и теплом тел друг друга они спокойно забылись сном. Елена заснула без той самой тревоги. Деймон же заснул без особого усилия. Так, как засыпают обычные, если не счастливые люди, то те, которые умеют любить и быть любимыми.

Когда же солнце взошло на небо, им пришлось подняться. Минувшая ночь оставила приятное воспоминание и весь кабинет был пропитан их запахом. Приятнее всего было осознавать то, что теперь ты не одинок. Приятнее всего было осознавать, что теперь есть кому дарить свою душу… И пусть целыми кусками Вселенной, как сказала Кэролайн, но есть в этом нечто приятное, есть какое-то спокойствие в душе и на сердце.

Когда на небо взошло солнце, Деймон решил вернуться к работе, а девушка решила отправиться домой и подготовиться к ужину с продолжением…

Когда на небо взошло солнце, родилась совершенно иная жизнь. И с восходом именно этого солнца, именно этим утром жизнь именно этих людей навсегда поменялась.

Елена с улыбкой сервировала стол. Она не хотела громких слов про любовь, ибо знала, как та больно бьет. Но душа требовала романтики. Девушка готовилась к ужину и задушевной беседе.

В шесть вечера Деймон позвонил и сказал, что заедет за вином. Цыганка ответила, что с нетерпением ждет. В семь минут седьмого мобильный вновь зазвонил. Елена взглянула на дисплей, и улыбка с ее лица исчезла. Елена научилась жить в этом мире, лицезрея его незаменимые красоты… И вот теперь… Снова…

Взять трубку? Или нет? Лишь громкое тиканье часов разрывало тишину. Отец бросил их… А мать была всегда рядом. Непутевая, но ведь мама. Да и сама Елена была тоже не подарком.

– Да, мам, – голос холодный, ровный и спокойный. Именно в этот момент захотелось попробовать вкус сигареты.

– Ты… хорошо себя чувствуешь?

– Превосходно.

Хоть это было и не так отчасти. Но Елене не хотелось омрачать настроение. Она предвкушала предстоящий праздник, ужин, ночь…

Солнце опускалось за горизонт.

– Я не могу больше молчать. Елена, мне нужно сказать тебе правду. Обещай мне выслушать меня до конца.

– Что-то случилось?

– Да. Иди в мой кабинет. В в моем книжном шкафу на третьей полке сверху, под самым низом лежит синяя папка. Прошу тебя, это важно… Скрывать правду более не могу. Выполни и, прошу, прости меня… Если ты когда-нибудь сумеешь это сделать.

– Что случилось?

Короткие гудки. Шатенка, скинув туфли, ринулась на второй этаж. Она не знала, что ей предстоит узнать, не знала за что она обязана простить свою мать… Но была уверенность в одной вещи: это что-то ужасное. Девушка открыла кабинет и направилась к шкафу. Скинув все документы на пол, Елена принялась прерывать их, в поисках нужной папки. Дрожащими руками Гилберт раскидывала бумаги, не беспокоясь о важных документах.

Синяя папка. В ней всего один лист. Может, завтра? Но почему так отчаянно бьется сердце? Почему так дрожат руки? До завтра это ждать не может. Опять плохо с тревогой и ждать завтрашний день с тревогой и беспокойством? Нет. Правда – это уродливая сущность. И этого не изменит время. Хоть сегодня, хоть завтра- правда останется правдой.

Елена достает лист, на котором какие-то длинные цифры и непонятные биологические термины. Девушка пробегает взглядом по строчкам, не понимая ценность этого листка. И только последняя фраза полностью меняет все душевное состояние. Из груди вырывается крик, слезы выливаются из глаз, а боль, резкая и пронзительная, врезается в сердце. Капли падают на буквы… Девушка сминает листок и, садясь на пол, снова издает стон боли. Это даже не отчаянье. Это крик души, рыдания, вырывающиеся из недр души, сопровождающийся громкими криками и болью.