До новых снов с тобой...

– Я очень хочу рассказать тебе одну историю, но секунды сыграют плохую шутку с одним человеком.

Сердце сжалось. Внешне Гилберт оставалась непроницаемой, хоть и становилось жарко от угнетения и накала.

– Интересно, в ком из твоих родителей столько бойкости, сколько в тебе? Откуда унаследовала?

Клаус прищурился. Неужели он знает обо всем? Ну и пусть. Или он все-таки решился на шантаж? Гилберт знала, что теряет контроль, ощущала то, что больше не может терпеть.

Гилберт дерзко улыбнулась:

– От отца.

Главная защита – это нападение. Елена понимала, что нельзя сейчас позволять чувствам взять над собой верх. Шатенка перевела взгляд на стекло.

В этом кабинете было стекло, за которым был виден ринг и толпы зрителей. Оказывается, что Майклсон еще и любитель игр без правил. Незаконных игр без правил. И сколько еще граней у этого ублюдка? Шатенка возненавидела Локвуда. Ведь это он познакомил ее с этим Майклосном.

– Он на ринге.

Девушка встрепенулась и с испугом взглянула на мужчину, позабыв о свое принципе держаться стойко.

– Ты не читаешь газеты, а зря.

Поднявшись, Майклсон подошел к шкафу и извлек оттуда газету. Он положил ее на стол перед шатенкой. Гилберт склонилась и увидела заголовок, в котором говорилась, что самая успешная девушка-адвокат пошла по наклонной дорожке, подсев на наркотики и потеряв работу. Розали Хейл была обсуждаемой новостью номер один последних двух месяцев. Елена, конечно же, отгородила себя от влияния СМИ. Ей не хотелось вычитывать о достижениях успешного офтальмолога, бизнес своей матери, о Розали Хейл, которая пала на самое дно. Гилберт старательно бежала от самой себя, но это оказалось бесполезно.

Не стоит объяснять, как Деймон оказался на ринге. Хейл сидит на наркотиках, а потому нуждается в постоянной дозе. Следовательно, нужны деньги. Но откуда их взять, если она потеряла работу? Правильно, в долг. У мафии. Как же глупо! Хейл ведь как никто другой знает жестокость мафиозных группировок и то, как разбираются они со своими должниками. Клаус предложил проделать с Хейл тоже самое, что когда-то проедал с самой Еленой. Деймон видел это зрелище и не мог этого допустить, именно поэтому он и оказался на ринге.

Девушка испуганно перевела взгляд на Майклсона, который, скрестив руки, смотрел на цыганку.

– Ты же понимаешь, что он не выиграет, – произнес Клаус, понимая, что Елена пришла к верному умозаключению. – А если не выиграет, то под горячую руку попадется не только его подружка.

– Хорошо, – Гилберт поднялась и вплотную подошла к Клаусу. Он был удивлен, даже ошеломлен такой спонтанности цыганки, позабывшей свои корни, свою гордость и неприступность. – Что ты хочешь?

Губы этого ублюдка исказила кривая усмешка. Он взял девушку за талию и притянул к себе. Елена сглотнула, но подалась, не отводя взгляд от Майколсона. Она готовилась к этому, знала, что могут от нее потребовать.

– Молодость… пора импульсивности… Тебе ведь двадцать один исполняется через несколько дней? Да… И ты поддаешься всем страстям, которые заполоняют твою душу…

– Что ты хочешь? – сквозь зубы процедила Гилберт, хоть это было и очевидно.

– Сначала Тайлер, потом этот Сальваторе, теперь Аттум… Согласись, что тебе нравится внимание мужчин…

Он посмотрел на нее с издевкой, но ответа не последовало. Майклсон убрал руку, чем привел Гилберт в недоумение. Девушка отошла на шаг назад.

– А мне нравится твоя импульсивность… Понимаешь ли, твой дружок не выиграет.

– Тогда зачем было ставить его, если вы знали об этом?

– Он сам пожелал. Он проиграет. Роазли подвергнут избиению, а его – пыткам… А потом одну я…

– Хватит! Просто скажи, что мне надо сделать.

В это время в кабинет вошел Локвуд, держа в руках черную коробку. Ящик Пандоры, блеять, только там будет что-то ужасное и нехорошее.

Девушка понимала, что эта коробка предназначалась ей. Гилберт подошла к парню и коснулась крышки. Все замерли. Локвуд ожидал результата, а Майклсон, кажется, предвкушал всю ситуацию, ибо знал, как Елена будет выкупать своего отца.

Он знал всю подноготную об этой девушке, знал ее самую сокровенную тайну, но шантажировать не стал. Зря злодеев изображают как насильников и аморальных ублюдков. Клаус любил искусство, увлекался различными развлечениями, и если разобраться, то он ей не враг. Это Локвуд предал. Предал свою возлюбленную... Майклсон всего лишь забирал долг. Его еще тогда пленила отчаянность и преданность этой цыганки, а сейчас он лишь продолжал восхищаться девушкой.

Елена схватилась за крышку и отшвырнула ее в сторону. На мягкой, бархатистой подушке лежал серебристый револьвер. Шатенка не собиралась касаться его, но металл, переливающийся оттенками серого, с черной рукоятью привлекал Гилберт. И если на протяжении всего этого вечера Гилберт проявляла всю свою стойкость, то сейчас была явно растеряна и напугана. Она обернулась к Клаусу в поисках ответов. Усмехнувшись, он подошел и извлек оружие, а Тайлер покинул комнату.

– Знаешь одну азартную игру? Говорят, она зародилась в России, так как офицеры стремились показать свою стойкость и свое мужество. Впервые упоминается у Лермонтова в «Герой нашего времени», – усмехнувшись, он протянул оружие шатенке и, обойдя, встал позади ее спины. – Три к трем. Шансы равны… Три пули на три осечки. Выиграешь – и я обещаю тебе свое покровительство. Проиграешь – и я пущу на самотек судьбу твоего любимого папочки.

Девушка резко обернулась и вновь отошла от него. Нет, не разоблачения тайны Елена боялась, она даже не боялась предстоящей игры, ибо не могла себе пока что представить весь этот ужас. Девушка боялась этого человека и того, что его условие не обещали покоя, какой бы исход не пошел бы.

Земля уходила из-под ног. Становилось душно, а безысходность лишала способности здраво мыслить. Гилберт перевела взгляд на оружие, понимая, что выхода не остается. Она уже и так потеряла в своей жизни многое. Чего теперь бояться? Правильно… Нужно было действовать.

Гилберт выхватила оружие и поднесла к виску, но Клаус остановил.

– Не так дела делаются…

– Что же еще?

Клаус улыбнулся.

– Это будет потрясающее шоу!

Стук каблуков нарушает тишину. К пьедесталу движется уверенная в себе девушка, которая сохраняет непроницаемость даже сейчас. Ее шаги твердые, и в глазах не читаются эмоции: нет страх, испуга, волнения или даже надменности. Елена, в коротком атласном платье и туфлях на высокой шпильке вышагивает к столику, который разместили как раз на том самом ринге, с которого только что забрали бойцов. Здесь холодно, и дрожь пробирает тело, но шатенка уверена в себе как никогда. Она приковывает взгляды мужчин и женщин. В частности, Елена знает, что один человек сверлит ее взглядом и ждет результата этой смертоносной игры. Это ужасной, но увлекающей его игры.

Елена поднимает ногу и ступает на первую ступеньку. Она поднимается по прожкам и, нагнувшись, пролезает через канаты бойцовского ринга, прекрасно зная, что ее и без того успели оглядеть со всех ракурсов. Шатенка походит к маленькому столику, возле которого стоит не менее привлекательная блондинка с подносом в руке, который накрыт материей серебристого цвета. Все замерли в предвкушении предстоящей игры, а Клаус уже улыбается, поскольку знает, сколько заплатят любители «редкого искусства».