До пепла...
Шрифт:
Но как слепить правильное с тем, чего вся его суть хочет — понятия не имеет.
Сел подписывать те треклятые договора — Тоня и на большее заслужила — а тело словно заледенело, мышцы тугие, отказываются выполнять «правильную» команду мозга; жаждут все бросить, к ней рвутся и через дверь. Давил себя, душил это… да только справлялся паршиво.
Кое-как дожил до этого гребанного вечера, что Акимов решил организовать, придав помпезности частичному слиянию компаний.
Сейчас сбоку что-то надоедливо и противно-визгливо, словно по-детски, вещала девчонка, которую ему Никита «обеспечил». Черт, как же ее зовут? Вообще из головы
Без разницы, пустое место для него по факту, хотя Дамир сам велел помощнику подсобить. Планировал усугубить утреннее впечатление, закрепить, так сказать… Придурок! Да и… Окей, по-пацански его задела эта вся суматоха с предложением Лукьяненко, грызло черной злостью изнутри, хотел показать, что и он не отставал…
Дебильно. В его-то возрасте.
А вот теперь удавить хотелось: и эту дурочку, не понимающую, что лучше бы ей умолкнуть и тихо в сторонке стоять, а не пытаться на его руке висеть; и себя за компанию; и Дениса, который никак не отцеплял от Антонины свои руки…
Кто бы посчитал, сколько раз за эти три дня Дамиру хотелось Лукьяненко пальцы переломать?!
С другой стороны также настырно бубнил Акимов, все пытаясь выяснить, какими доводами Ильенко его настолько быстро убедила подписать договор, закрыв все разногласия? Должен же он знать, за что Тоню премировать… Но и эта тема была сейчас Дамиру охренеть, как далека!
Стоило искренне признать, что он ревновал, и ревновал дико! Настолько, что тот мучительный огонь, все эти недели в груди испепелявший душу, так и не перегорев, как он надеялся, перекинулся уже и на мозги, кажется! Иначе чем объяснить почти оформившееся решение послать все на хер и…
Это было неправильно. Точка.
Чертовски ошибочное решение, которое точно перечеркнет все его попытки защитить Тоню и устранить ее из сферы своих интересов… Обратит на нее внимание всех и каждого, кто хоть немного им самим интересуется.
Но с каждой секундой, проведенной в этом треклятом зале, полном народу, Пархомов осознавал, что его силы воли уже мало… Недостаточно для того, чтобы удержаться вдалеке от этой женщины, несмотря ни на что.
Эгоизм? Да, махровый. И он это понимал. Но как же ему обнять ее хотелось! Тоню, а не эту куклу, что продолжала около уха подвывать.
Дамир даже вкус коньяка не ощущал, который сейчас двумя жадными глотками ополовинил в бокале. Только в голове сильнее жар. Зря пил, наверное, контролю это точно не помогало. Дамир как в реальности слышал грохот, с которым рушится та гребанная плотина, которой он от Тони все эти недели отгораживался!
В этот момент Антонина, точно заметившая, что он пялится на нее, не отрывая глаз, потрепала убогого, но явно злого Лукьяненко по щеке, и вышла с подругой на танцпол.
Мля! Она нарочно, что ли?! Контрольный в голову?!
Не то чтобы Тоня вытворяла нечто эдакое, но… Ему и смотреть на то, как она просто движется, было более достаточного. Чертовски красивая! И чего он когда-то докапывался до каких-то несоответствий стандартам?! Теперь она была его эталоном и мерилом!.. Идеально!
Как же Дамир соскучился по ней! И как нуждался в этой женщине, елки-палки! В одной, конкретной… Никогда еще Пархомов ни в ком не нуждался настолько! Даже не допускал мысли, что он может настолько испытывать потребность в другом человеке. До какой-то нервной, жадной и судорожной дрожи в мышцах, до придушенного свистящего
хрипа в легких и сжатых до боли кулаков.И насколько же верным решением было не встречаться с Тоней с глазу на глаз! Вероятно, он подсознательно понимал, что только так и сможет дистанцироваться. Потому что лишь за эти сутки, да что там(!), за эти несколько часов, что прошли с их «разговора» в кабинете, Дамир стремительно проигрывал собственной невыносимой, раздирающей разум и тело необходимости вернуть эту женщину себе! И чем больше он смотрел на нее, чем больше видел эмоции и мысли в глазах Тони, тем сокрушительней терпела поражение сила воли Дамира. Он не видел и не слышал ничего вокруг, если уж откровенно. А бухающий изнутри по костям черепа пульс, отбивал сейчас ритм ее движений на танцполе.
Еще два глотка и коньяк кончился. Жар на грудь перекинулся. В голове гул и словно дымка с глаз упала: да разве он ее защитить не сможет?!
Хоть и отряд охраны наймет, убедит ее переждать, потерпеть какое-то время, пока Воронова прижмет и заставит решить свои дела, уговорит Тоню пересидеть в безопасности… Ясное дело, стоило еще извиниться и попробовать хоть как-то мнение Тони по данному вопросу выяснить. Но почему-то Пархомову настолько невыносимо стало жить дальше так, как последний месяц, что он готов был на все! Буквально!
И тут Антонина двинулась в направлении балкона, в то время как ее подруга отправилась вовсе в иную сторону…
— Я выйду, покурю, — не задумываясь даже о том, зачем это делает и на что себе отмашку дает, бросил Дамир продолжающему что-то рассказывать Акимову.
Зря пил… Но самоконтроль вместе с разумом и пониманием правильного, уже сгорели во внутреннем пламени без остатка.
Двинулся вперед, не заметив совсем, что походя скинул руку девушки, имя которой так и не вспомнил, если узнавал. Он абсолютно ничего вокруг не замечал, похоже. Все в Пархомове в этот момент целиком и полностью сосредоточилось на единственной цели — добраться до Тони и…
Гори все синим пламенем потом! Она должна быть его! Он объяснит, донесет… И сам костьми ляжет, но ее обезопасит от вероятной угрозы, сумеет… Лишь бы только около него. Иначе на кой хрен было вообще все, что он преодолел в жизни?! Для чего рвал жилы столько лет, преодолевая все преграды и взбираясь на вершину за вершиной?!
Считал ранее, что не нужен никто, что сам успех, признание других — награда, ради которой боролся. А теперь кристально четко прочувствовал, что нет, ни фига! Вот этот человек, эта женщина — вот кто ему нужен рядом! Не уступающая Дамиру ни силой воли, ни характером, ни выдержкой, ни мозгами, но при этом куда более смелая и открытая во всем, что эмоций и принятия касалось.
Теперь и это хорошо понимал.
Ведь всегда от Пархомова только его самого и желала, умея ценить то, что теперь и он осознал.
Оставался еще, конечно, глобальный вопрос, как перекрыть все, что он натворил за месяц и сегодня утром ей наговорил? Но в данное мгновение отчего-то эта проблема не казалась неразрешимой.
Коньяк помогал, не иначе.
На балконе не было никого, кроме Тони. Она стояла спиной к нему, рассматривая город и что-то периодически разыскивая в сумочке. Дамир, казалось, знал, что именно… Но сейчас его зацепило вовсе не это, а то, что Тоня стояла босая на холодном бетоне открытого балкона! Ему это было совершенно не по нраву!