До пепла...

 А Тоня не может! В голове тихий звон никуда не исчезает, и какая-то такая малообъяснимая дымка, словно флер счастья, окутывает сознание… От коньяка разум поплыл, что ли? Но ведь уже знает, насколько больно может быть! И это не отпугивает?! Что же она творит?!

— Спасибо, а то я смотреть на ее босые ноги не могу, не хочу, чтобы Тоня простыла, — как бы с усмешкой Дамир чуть развернулся, все еще прикрывая ее собой, и что-то взял одной рукой у Эли.

 А до Тони только дошло, зачем он вот так ее держал: чтобы она на холодном полу не стояла, выходит?

 Пархомов, блин! Слов нет… Вот что ей делать?!

 Не верит ему, злится… И верит одновременно!

 Не желает видеть!.. И пальцы на его плечах не в силах разжать, вцепилась мертвой хваткой, отступить не в состоянии.

 Раздвоение личности…

 Послушно обула туфли, когда Дам те перед ней поставил. Посмотрела на подругу теперь, хоть Пархомов все еще частично прикрывал ее плечом. Эля… Ну, она была в крайней степени удивления, если культурно описать. Но при этом умудрилась глазами «спросить», все ли у Тони нормально?

 Что ответить, если она сама не знала?

— Я рискну попросить вас, Эля, прикрыть наше исчезновение с этого вечера. Совершенно не хочется кривотолков или шумихи, которая бы бросила тень на репутацию Тони, — тем временем, похоже, совершенно не растерялся Пархомов, понукая Антонину двигаться куда-то в сторону. Совсем не к стеклянным дверям. — А нам категорически нужно поговорить с ней, без того, чтобы отвлекали, — в такой знакомой ей манере «ледокола» одновременно продолжал говорить Дамир, распоряжаясь, по сути, обеими.

 И тащил Тоню… в сторону пожарного выхода, оказывается! Двери как раз в торце балкона располагались, открытые, как и положено.

— Телефон она отключит, так что пока связи не будет, — добавил Дамир, уже протолкнув Тоню в проем двери, к лестнице, и она только сейчас осознала, что ее сумочка в его руках… Наверное, во время поцелуя подхватил, когда Тоня ни о чем не думала.

— Всего хорошего, Эля, — Дамир захлопнул дверь, и потянул Тоню по ступеням вниз, обхватив за талию. Что думала по поводу такой постановки вопроса подруга, видно уже не было.

 Тоня заартачилась, ухватившись за перила.

— Ты в своем уме, Пархомов?! С какой вдруг радости решил, что я с тобой пойду?! — почти прошипела из-за дикой какофонии разноплановых эмоций, что так и бушевала внутри.

 Дамир остановился на одной с ней ступени, охватив всю Тоню внимательным взглядом.

— Замерзла? — словно чуть виновато, поинтересовался он, пропустив мимо ушей ее вопрос. Скинул пиджак, одним четким движением набросив тот на плечи Антонины.

 Ткань была одурительно теплой и приятной, пропахшей его ароматом. Действительно замерзла, хоть на балконе и не ощутила этого.

— Пархомов! Катись к черту, а?! — и все равно не поддалась на его уловки Тоня… хотя снимать пиджак совершенно не хотелось! Укуталась глубже, согреваясь.

 Он заметил, блеснуло удовольствие в темно-синих глазах. Вытащил ее мобильный из сумочки и в самом деде отключил, проигнорировав возмущенный взгляд.

— Да, Тоня, — будто по взгляду ее это поняв, шумно выдохнул Пархомов. — У тебя есть причины быть злой на меня…

— Злой?! Да мне тебя прибить хочется!!! — прошипела от избытка эмоций.

 Вот всегда так, умел Дамир разбудить в ней все самое неистовое и мощное!

— Не стоит, любимая, это уголовное преступление, — запрокинув голову, рассмеялся Пархомов, вновь увлекая ее вниз по ступеням.

 А Тоня оказалась настолько дезориентирована тем, как он ее назвал, что в этот раз не сопротивлялась.

— Тебе не кажется, что ты мне кое-что побольше, чем приятное слово и невнятные оправдания задолжал?! — тем не менее не сняла Тоня претензий. — И, постойте-ка, еще же никаких объяснений и не было?! — фыркнула она, не особо охотно двигаясь под направляющим давлением его руки.

— Про звезду не забыл, жду выбора, — подмигнул Дамир. — А в остальном… Ты хочешь объясняться на лестнице? — заломил бровь, кажется кайфуя от ее претензий и поведения. Разве это нормально?! — Тут же холодно, — они вновь оказались на балконе, только этажом ниже, ударило по лицу холодным ветром. — Может, до дома подождёшь?

— Знаешь что, Пархомов?! — психанула вдруг Тоня, обогнав его и выскочив на новую площадку через очередную дверь. — Я точно не собираюсь спускаться с тобой по этой лестнице, — Тоня толкнула другую массивную дверь, ведущую в холл этажа здания у лифтов. — И ехать с тобой никуда не планирую!

— Но как же я тогда приведу тебе все свои аргументы и прощение заслужу? — еще шире ухмыльнулся Пархомов, не отстав от нее и уже успев ударить по кнопке лифта. Обхватил вновь Тоню руками, притянув к себе, то ли согревая, то ли не позволяя увернуться.

— А что дало тебе право считать, что я собираюсь это слушать и прощать?! Ты ясно и лаконично все изложил в записке тогда и после, по телефону, я не дура!.. — на самом деле, как последняя дура, начала скатываться в истерику Тоня, не помогло и то, что вдавила ногти в ладонь.

 Он умел ее выводить, оказывается! Спасибо, каким-то чудом от ора удержалась.

— Может быть, то, что я подыхаю без тебя, птичка? — вдруг выдохнул Дамир в ее макушку и… затащил в лифт, как раз открывший двери за их спинами.

 У Тони внутри как полыхнуло негодованием! С такой силой! Даже не заметила, что послушно шагнула внутрь, оставшись с ним наедине в небольшой кабине.

— А почему это меня должно волновать, Пархомов?! — с реальной претензией в голосе резко огрызнулась. — Тебя интересовало, каково мне было все это время? Или когда я тот чертов презент от тебя получила? Когда услышала от тебя по телефону: «Не люблю истерик»?! — с сарказмом перекривила. — Тебя хоть что-то из этого беспокоило?! — выпрямила спину, повыше вскинув голову, словно старалась его оттолкнуть от себя.

— Беспокоило, хотя ты и не поверишь! — он как-то невесело скривил губы, имитируя усмешку, но в глазах та не отразилась, там пламя пылало! — До остервенения, любимая! Но тогда казалось, что не могу, не имею права иначе… — будто и не заметив ее попытки отстраниться, Дамир вновь Тоню к себе притиснул, прижал спиной к стенке лифта.

 Его руки по бокам от ее головы упираются, окружил собою! Глаза в глаза смотрят, оба не в силах взгляды развести. Губы в миллиметре, дышат друг другом. Эмоции зашкаливают! Всего чересчур: страсти, нужды, потребности друг в друге, обиды, злости… и вины…