До первого снега

– Добрый, Дани? Кому как! Мало я тебя от Тео отваживал, так ты за Риту взялся? Видимо, пока не покалечишь кого-нибудь на своей развалюхе, не угомонишься?

О чём они спорят дальше – не слушаю. Ёжась от вечернего холода, спешу в дом. Внутри тепло и пахнет печёными яблоками. Вкусно и так по-домашнему. Издалека, со стороны кухни, доносится смех, наверно, Мики или Тео, а ещё мягкие приветливые голоса, скорее всего, их родителей. Сердце сжимается от невыносимой боли: я вновь завидую чужому счастью, впервые понимая, как много значит в жизни любого человека семья, и как печально её однажды лишиться.

– Долго будешь здесь стоять? – с потоком прохладного воздуха ко мне присоединяется Анхель. – Мике и Рону завтра рано вставать. Потому к ужину тебя ждать не стали, но всё ещё горячее. Пошли.

Мотаю головой. Я не хочу ни есть, ни наблюдать, как счастливы другие.

– Пошли, говорю, путешественница! – Анхель кладёт на моё плечо тяжёлую ладонь и ведёт следом за собой. – Я чуть с ума не сошёл, когда Микэла сообщила, что ты с этим обормотом уехала.

– Дани неплохой, – заступаюсь за парня, хотя еще днем готова была его придушить.

– А я и не говорю, что он плохой! – рука старика чуть сильнее сжимает плечо. – Просто дорога не место для развлечений. Велел же тебе: погуляй по окрестностям.

– В чём? В этом? – свободной рукой, привлекаю внимание деда к своей одежде.

– А по Эскелю, значит, в этом гулять можно? – потешается надо мной старик.

– Дани просто отвёз меня в торговый центр.

– Знаю уже, – выдыхает Анхель угомонившись.– Только вот обновок не вижу.

– Просто… Там… На картах…

– Денег нет, – дед отвечает за меня, а потом останавливается в паре шагов от столовой. – То ты психуешь и бросаешься в реку, то сбегаешь с главным хулиганом города невесть куда. Ты же не дала мне и шанса объяснить тебе всё.

– О чём вы?

– Рита, я, кажется, просил тебя «не выкать». Не надо городить между нами ещё более толстую стену, чем она уже есть.

Киваю. Я помню своё обещание, просто забылась.

– Завтра утром, как проводим Мику и Рона, поговорим. И не убегай больше, ладно? Любую проблему можно решить, если решать её без паники.

Анхель хлопает меня по плечу и уверенно ведёт за собой на кухню.

– Ну что, давайте официально знакомиться! – басит старик, мгновенно обрывая весёлые разговоры. – Это Рита – дочка Винсенто. Ближайший год она будет жить с нами.

Бросаю беглый взгляд на собравшихся за столом новоявленных родственников и от того, как внимательно те смотрят на меня, становится неловко.

– Тео и Мику ты уже знаешь, – ребята широко улыбаются, а в глазах деда искрится неприкрытая любовь к внукам.

– А это Рон, мой старший сын, и Марта, его жена, – не без гордости в голосе сообщает Анхель.

– Ну, слава богу, нашлась! – говорит седовласый мужчина, что до безумия похож на моего отца, только одет скромнее и, пожалуй, немного выше папы.

– Приятно познакомится, – мягко улыбается Марта: невысокая стройная женщина лет сорока пяти с густыми тёмными, почти чёрными волосами и очень добрым, хоть и печальным взглядом. – Ты, наверное, проголодалась с дороги?

– Я же говорила, что с Дани она не пропадёт! – задорно улыбается Мика, а затем резво встаёт и начинает для меня накрывать на стол. – Садись, Рита!

– Дани же зарёкся катать девчонок на своём «японце», – перебивает сестру Тео. – Признавайся, Рита, что ты ему пообещала?

– Садись-садись, дорогая! – щебечет Марта. – Мы все очень рады твоему приезду. Анхель, ты бы тоже поужинал! Весь день на ногах!

– Рита, у нас рагу из цыпленка, ты ешь такое? – тактично уточняет Микэла.

– Как там мой брат поживает? – облокотившись на стол, интересуется Рон, устремив на меня искристо-серый внимательный взгляд.

– А скажи, крутой у Дани байк, да, Рита? – возбуждённо вклинивается в разговор Тео.

За столом вновь смех и привычная для этого дома болтовня.

А я ловлю себя на том, что улыбаюсь, на миг ощутив себя частью большой и дружной семьи.

– Мы же чуть не забыли о главном! – вскрикивает Мика, не успев наложить в тарелку рагу.

– Точно, – ещё больше оживляется Тео. – Рита закрой глаза и не подглядывай!

Парень вскакивает из-за стола под радостные улыбки собравшихся и в два счёта выключает свет. Послушно закрываю глаза и жду.

– Всё! Открывай! – немного робко произносит Мика, спустя буквально минуту.

Вокруг все так же темно, лишь запах яблок становится чуть сильнее. А затем сквозь черноту проступает несмелый огонёк, трепетно изгибающийся от лёгкого колыхания воздуха и взволнованного дыхания Тео. Уже в следующее мгновение парень ставит передо мной огромный поднос с ароматным пирогом и тонкой свечой по центру, а все остальные тут же начинают шумно кричать «С днём рождения!», свистеть, топать и засыпать меня советами:

– Загадывай желание, Рита!

– Только не прогадай!

– Не трать своё желание на ерунду!

– Помни: оно обязательно исполнится!

«Я хочу домой!» – шепчу про себя и задуваю свечку.

Если бы я только знала, что просить нужно было совсем о другом.

Глава 5. Оскал Сальваторе

– Рита, жди меня здесь! – в своей привычной манере оглушает командным голосом Анхель, а затем скрывается за глухой дверью с покосившейся табличкой "Sr. Gomez" («Сеньор Гомес»).

Утро нового дня рассеяло прелесть минувшего вечера и жестокой реальностью окутывает с самого начала.

Во-первых, я проспала и, как результат, не успела проститься с Микой. Куда она уехала с отцом, и почему после её отъезда все в доме ходили с понурыми лицами – не знаю. Во-вторых, в спешке Анхель совершенно позабыл об обещанном мне разговоре. Ну а в-третьих, он был абсолютно серьёзен, когда позапрошлой ночью грозил мне местной школой. И сейчас, сидя перед кабинетом директора на деревянном шатающемся стуле, понимаю: самое страшное впереди.

Старшая школа Тревелина без преувеличений похожа на колонию для несовершеннолетних преступников: потрёпанная снаружи и безнадёжно устаревшая внутри. Стены этого здания, я уверена, никогда не знали ремонта, а ученики – элементарных норм поведения. Никакой школьной формы и дисциплины. Ничего целого и исправного. Ни одного доброжелательного взгляда, зато куча косых и придирчивых.

Парни беснующейся толпой, совершенно не стесняясь, отпускают пошлые шутки и сами же, раздирая глотки, безудержно ржут над ними. Разнузданные и неопрятные, они откровенно пожирают меня глазами, вынуждая притворяться глухой и немой. Отвечать им – бессмысленно, а вслушиваться в слова – весьма глупо. Потому нахожу на полу небольшую дыру в линолеуме и пристально изучаю её взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не дать дёру.