До последнего вымпела

А с кормовых румбов медленно, но верно набегал 'Олег', который с первого раза упустил Четвёртый отряд, и жаждал реванша.

До темноты оставалось не более получаса - ещё немного, и русские броненосцы растворятся в ночи...

Даже их генеральный курс будет неизвестен.

– Немедленно передать по радио: 'Сиракумо' следовать за мной вправо, 'Синономе' и 'Сазанами' идут влево. Установить контакт с броненосцами противника!'

Не получилось: 'Жемчуг' выкатился напересечку курса первой пары, и встретил её огнём, а другие два миноносца просто не успевали...

Ночь упала на Японское море.

'Полтава' под флагом Ухтомского, согласно приказа командующего флотом, возглавила колонну из семи броненосцев (считая 'Адмирала Нахимова' одним их них).

'Пересвет' дождался эскадры и плавно вписался в кильватер 'Победы', которая до этого шла концевой.

– Владимир Сергеевич, - обратился к старшему штурману Василий, - вы бы сходили пока перекусили - я ведь намерен просить вас практически всю ночь находиться на мостике.

– Благодарю, Василий Михайлович, - не преминул оценить заботу исполняющего обязанности командира броненосца Тимирев.
– Действительно с утра маковой росинки во рту не было. Каким временем я располагаю?

– Полчаса у вас точно есть. Рекомендую сразу отправляться к старшему баталёру - Денисов убит, а в бою было не до выяснения вопросов его замещения. Командирский и офицерский буфеты уничтожены. Так что придётся удовлетвориться консервами с вчерашним хлебом.

– Не надо меня пугать такой ерундой - я сейчас и самого баталёра съесть готов, - улыбнулся штурман.
– Благодарю!

Тимирев немедленно покинул мостик, а Василий жутко ему позавидовал: он ведь тоже не имел возможности с самого утра, хоть что-нибудь отправить в собственный желудок. Причём когда, согласно приказу адмирала 'команда имела время обедать', старшему офицеру 'Пересвета' было совсем не до питания - проблем на корабле хватало...

Благо, что вспомнил цусимский опыт, и попросил принести себе на мостик чай и подобие бутербродов - сухари с консервированной индюшатиной.

– Как дела, командир?
– на мостик броненосца взлетел Черкасов.

– Это я тебя хочу спросить: как дела в твоём хозяйстве?
– - не остался в долгу Соймонов.

– Всё более или менее в порядке, господин командир...
– попытался пошутить старший артиллерист, но Василий немедленно вскинулся по этому поводу:

– Слушай, тёзка, я эту должность выпрашивал?..

Тут Соймонов понял, что устраивать разборки в присутствии матросов не стоит, и жестом пригласил Черкасова на правое крыло мостика.

– Так что скажешь, Василий Нилович?
– старший офицер броненосца, ныне исполняющий обязанности командира корабля, был заведён не на шутку.

– Вась, ты чего?
– оторопел от такого натиска Черкасов.
– Шуток не понимаешь?

– А можно не демонстрировать остроумие?
– лейтенант и сам начал понимать, что явно горячится, что наносит обиду тому, кого, вместе с покойным уже Денисовым, считал одним из лучших друзей на корабле.
– Понимаешь, мне и так со всех сторон осуждающие взгляды мерещатся: мол - выскочка, вчерашний мичманец заслуженными лейтенантами командует. Поэтому... Впрочем, в любом случае извини за резкость. Ещё ведь и день такой, и события... На нервах постоянно.

– Да понимаю. И ты извини. Не подумав я ляпнул. Ну, то есть, не пытаясь представить каково тебе в своей 'шкуре'. Даже не задумывался, - Черкасов бросал короткие фразы, чтобы смысл каждой был понят и принят.
– А переживаешь ты напрасно: дорогу никому не перешёл, свою, далеко не самую комфортную должность получил по делу. Служишь честно. И эффективно, кстати. И матросы тебя уважают, несмотря на молодость, и среди офицеров авторитетом пользуешься, поверь.

Так что перестань напрягаться и служи спокойно. В жизни достаточно реальных проблем, чтобы искусственные себе придумывать.

– Понято. Принято. Спасибо. Извини за горячность, - ещё более короткими фразами отозвался Соймонов.
– Забудем. И вернёмся к тому, на чём закончили: что с пушками?

– Вполне пристойная ситуация: в башнях изменений нет, снарядов тоже. Кроме сегментных. Боеспособны четыре шестидюймовки правого борта и три левого. Треть противоминной артиллерии вышла из строя. Подробности, если хочешь, будут позже. Достаточно?

– Люди?

– Потери незначительные: убито четверо комендоров, ранено одиннадцать. В том числе, мичман Буткевич. А в целом - не настрелялись, паразиты, если верить расчётам пушек, то просто требуют догнать ещё какого-нибудь японца.

– Сейчас перекусят, чаю попьют, и не добудишься их, когда стрелять потребуется, - устало улыбнулся 'командир'.
– К Николаю Оттовичу не заглядывал?

– Спит. Александровский явно его чем-то соответствующим напоил. И стоит как Цербер у дверей лазарета. Крут наш эскулап, когда в его епархию сунуться пытаешься. Кстати, я бы тоже всхрапнуть часик-другой не прочь. Да и тебе не помешало бы.

– Ты иди, а я утра дождусь - нервно очень.

– Так понятно, я тоже не в каюте завалиться собираюсь. Но не сейчас - ещё часик-полтора компанию тебе составлю.

– Слушай, - неожиданно перевёл разговор в другое русло Соймонов, - а что ты думаешь по поводу результатов двух последних боёв? Как моряк, как артиллерист?

– То есть?

– Ну, ведь это же были самые масштабные сражения 'нового флота'. Имеются их результаты...

– Не накаркай: ночь впереди. Как отловят нас миноносцы японские, так и подведут окончательный баланс по 'результатам'...

– Это-то понятно. И расслабляться я не собираюсь, но ведь по результатам артиллерийских боёв предварительные выводы сделать можно? Какие достоинства и недостатки у современных кораблей? Какими ты видишь новые корабли?

– Ого! Ну, ты и вопросы ставишь!
– Черкасов почесал затылок, сдвинув фуражку на глаза.
– Первое, что приходит в голову - броненосные крейсера нельзя ставить в линию: в бою с настоящими броненосцами они долго удар не держат. Сколько мы их утопили за оба боя?

– Вроде пять.

– Из восьми. И оставшиеся трое, сегодня еле ноги унесли.

– Именно. Если тебе интересно моё мнение...

– Разумеется, интересно. Как и то, насколько совпадает оно с моим. Итак?..