До свидания, Рим
Шрифт:
– Все очень серьезно. Знаю, вы думаете, что я преувеличиваю, но вы просто их не видели.
Я посмотрела на фотографию, которую все еще держала в руках.
– Поверить не могу, что теперь все совершенно по-другому. Когда сделали эту фотографию? Два года назад, самое большее – три. Как могла жизнь так быстро перемениться?
Мама осторожно забрала у меня фотографию и положила назад в коробку:
– Забудь пока о нем. Иди лучше сюда, помоги мне с волосами. И ты еще не знаешь, какие у твоей сестры новости. Она нашла работу и получает почти столько же, сколько ты. Что, удивлена? Ты так переживаешь за семью Ланца, что совсем забыла
Я со стыдом поняла, что мама права. Я и не знала, что Кармела выступает в местных кафе и барах, а иногда и на частных вечеринках. Она показала мне платье, которое сшила ей мама – темно-синее, из чистого шелка, – и с гордостью сообщила, какие чаевые получает, когда выходит в нем на сцену.
– Так что бог с ним, с этим дурацким фильмом. Я все равно стану звездой – даже не сомневаюсь.
При мысли, что сестра, одетая в легкомысленное платье, выступает перед чужими людьми, мне стало не по себе. Зато ее мечта сбылась, подумала я. Кармела поет, и необязательно это приведет к чему-то еще, пусть даже она недостаточно взрослая для подобных нарядов и вечеринок. На самом деле меня так поглотила жизнь Марио и Бетти, что просто не было сил волноваться еще о ком-то, даже о родной сестре.
With A Song In My Heart [40]
Марио снова вернулся домой. От предостережений врачей он только отмахивался, в своей болезни винил антибиотики и заявлял, что идет на поправку. Он по-прежнему ходил с тростью, но уже не мог усидеть на месте и собирался вскоре продолжить гастроли.
Про себя мы с Пепе гадали, не кончаются ли у Ланца деньги. Тратили в этом доме не глядя, и мы оба слышали, как Бетти жалуется, что надо оплачивать счета из больницы и услуги Косты.
40
С песней в сердце (англ.).
– Может, синьор Ланца собирается продолжить гастроли просто потому, что у него нет другого выбора, – сказала я одним поздним утром, наблюдая, как Пепе готовит обед.
– Карузо тоже продолжал выступать, когда был нездоров, и ни к чему хорошему это не привело, – мрачно заметил Пепе.
На улице было холодно, окна в кухне запотели от пара, поднимавшегося от кастрюли с куриным бульоном, томившимся на плите уже несколько часов. Пепе собирался приготовить сытный суп с ячменем и лимоном.
– У синьора Ланца просто болит нога, – ответила я. – Это не помешает ему выступать.
– Помнишь, что он сказал тем вечером, когда мы втроем сидели за этим столом? Если тело истощено, то и голос не звучит. Чтобы петь, нужны силы, – напомнил Пепе, процеживая бульон через сито, в котором осталась груда куриных костей и разваренных овощей.
Только с Пепе я могла поговорить о том, что происходило в стенах виллы Бадольо. Правда, он видел и слышал гораздо меньше, чем я, но все равно понимал меня и, думаю, тоже беспокоился за Марио и Бетти.
– Ты заметила, что он стал говорить более низким голосом? – спросил Пепе. – Интересно, как это сказывается на пении?
Марио ни разу не репетировал с тех пор, как вернулся из больницы: до полного выздоровления Коста запретил ему даже распеваться. Каждое утро мы ждали, не нарушат ли тишину вокальные упражнения, а потом его счастливая ария – Vesti la Giubba.
Тишина угнетала, ведь мы знали, какие божественные звуки могли бы ее наполнить.– Ему недавно исполнилось тридцать семь, – продолжил Пепе. – Обычно сила и вес голоса с возрастом меняются. Может, именно это и происходит? Его голос становится темнее и еще богаче.
Пепе попробовал бульон, нахмурился и добавил щепотку белого перца и соли. На плите шкварчал в оливковом масле лук, на столе лежали нарезанные лимоны и стоял открытый пакет ячменя. До обеда оставался целый час, Бетти отдыхала, и мы могли беседовать в свое удовольствие.
Не помню, о чем еще мы говорили в тот день. Возможно, о музыке или о семье Ланца. Дети последнее время отбились от рук, и гувернанткам приходилось с ними нелегко. Марио смотрел на шалости маленьких Ланца сквозь пальцы, а ослабевшая Бетти не могла ими заниматься. Одна из горничных уволилась, экономка была чем-то расстроена. Возможно, мы говорили об этом или о здоровье Марио, обсуждали блюда, которые собирался приготовить Пепе, или лучший способ сварить куриный бульон. Нам вновь стало легко друг с другом, и наши беседы согревали мне сердце, несмотря на все несчастья, которые обрушились на виллу Бадольо.
Для Бетти Пепе, как всегда, готовил особенно тщательно. Он разогрел кусочек хлеба и намазал его маслом, посыпал суп тертым пармезаном, потом снова попробовал и, прежде чем налить в тарелку, добавил еще какой-то приправы. Я знала, что если верну ему поднос с почти нетронутой пищей, он придет в отчаяние, но в следующий раз будет стараться с не меньшим усердием.
– Пахнет очень вкусно. Попробую уговорить ее поесть, – пообещала я, забирая у него поднос.
– Удачи! – крикнул мне вслед Пепе.
Шторы в спальне Бетти были опущены, а сама она лежала в постели, безмолвная и неподвижная.
– Синьора, пора вставать, – бодрым голосом сказала я.
– Серафина? – пробормотала она. – Это вы?
– Да. Я принесла вам супу.
– А где Марио?
– В «Эксельсиоре» – обедает с синьором Костой.
Я поставила поднос на столик и раздвинула шторы. В комнату хлынул солнечный свет, Бетти зажмурилась и потерла глаза.
– Наверное, опять упрашивает Косту, чтобы позволил ему петь, – сказала она. – Он так и рвется продолжить гастроли, особенно теперь, когда съемки новой картины отменили.
– А что это за картина? – спросила я, помогая ей сесть в постели.
– Да я толком не знаю. Какое-то дурацкое название, что-то там про любовь… – Бетти откинулась на подушки и прикрыла глаза. – Марио понравился сценарий. Съемки должны были начаться в Англии через месяц, но когда на студии узнали, что он болен, то все отменили.
– А он не может сняться в другом фильме – здесь, в Риме? – с надеждой спросила я.
Бетти зевнула:
– Вряд ли. У него уже запланировано много новых концертов – по всей Англии, опять в «Альберт-Холле», потом в Европе.
– А синьор Ланца уже достаточно поправился?
– Говорит, что да. Мне придется поехать вместе с ним, хотя бы на некоторое время. Кто-то должен о нем заботиться, а на Косту я больше положиться не могу.
– Тогда вам понадобятся силы. Пепе говорит, что этот суп очень вкусный и питательный. Может, попробуете?
Бетти взглянула на тарелку:
– Что-то не хочется.
– Пепе так старался!.. Хотя бы одну ложечку. Уверена, вам понравится.
На лице Бетти появилась слабая улыбка.