До захода солнца

Должна ли я воспользоваться шансом и позвонить своей семье? Я уехала девять дней назад, и, скорее всего, им сообщили, что я сбежала, они, вероятно, беспокоятся обо мне. Не говоря уже о том, что это был бы мой последний шанс поговорить с ними, если Люсьен найдет меня и придет в ярость, пойдет своим путем вампира и заберет мою жизнь. Я явно не знала его (совсем), но то, что теперь я знала о нем, убедило меня, что он пойдет по пути вампира.

И, наконец, задаваясь вопросом, сколько времени у меня осталось и стоит ли мне куда-то двигаться, может лучше позволить ему поймать меня и покончить с этим.

Я была готова умереть, и это тоже не давало мне покоя. Это было отвратительно и безумно, но я устала, хотела есть, была убита горем, находилась в бегах, и в глубине души понимала, что будущего у меня как такового не будет. Я влюбилась в вампира, причем сильно, он месяцами играл со мной. И я взяла и покончила с этим.

Но странно, учитывая то, что Люсьен не испытывал ко мне никаких чувств, все же должна была признать, что большая часть моих мыслей с беспокойством, как заезженная пластинка, были заняты тем, что сказал его отец. Люсьену грозила опасность. Мне должно было быть все равно, я это понимала.

Но почему-то все равно мне не было.

Я была совершенно сбита с толку.

А еще я беспрерывно себя ругала. Спрашивая, почему оказалась такой глупой. Спрашивая, когда поумнею.

Я попыталась дать себе поблажку. Он был Люсьеном, и таких мужчин, как он, было не так уж много (на самом деле, ни одного). Он усердно работал, поклявшись меня сломить. А вампирская клятва была очень сильной. Так что, понятно, почему он сделал все возможное, чтобы добиться успеха.

Но я не могла позволить себе дать слабину. Мои решения были моими решениями. Моя капитуляция была моей капитуляцией. Мое бегство и его последствия были на моей совести. Я знала, что это скорее всего причинит боль моей семье, мне было очень трудно позвонить им. Но я сказала себе, если то, что сказал Этьен, правда, то, скорее всего, женщинам Бьюкенен пора завязывать с бизнесом наложниц.

Я невидящим взглядом уставилась в телевизор. Это был девятый по счету гостиничный номер, в котором я остановилась. На этот раз я разорилась. Последние восемь ночей я останавливалась в дерьмовых отелях в глуши. Но я устала. Почти не спала. Этот номер был небольшим, и уж точно не так роскошен, к чему я привыкла. Он оказался обшарпанным, но, по крайней мере, здесь было чисто. Мне нужны были чистые простыни. Мне необходимо было поспать.

Боли в желудке от голода терзали меня изнутри, но я не могла есть. Я пыталась. Мысль о еде вызывала у меня тошноту, один раз, когда я попыталась хоть что-то проглотить, меня стошнило. Поэтому я перестала пытаться.

Я просто ехала в ту сторону, куда вели меня мои руки на руле. Я выпила кучу кофе, чтобы не спать. Потом нашла место, где можно было устроиться и поспать.

Но сон ускользал от меня.

Я так чертовски устала. Я никогда так не уставала. И была ужасно голодная.

Мое сердце никто никогда так не разбивал.

Я скучала по нему. Скучала по своему вампиру, который никогда не будет моим. Тосковала по нему каждую секунду каждый день.

И я ненавидела себя за это.

Я почувствовала, как на глаза навернулись слезы, сморгнула их, пытаясь сосредоточиться на экране телевизора.

Не помогло. Я понимала, что не поможет, но все равно не сдавалась. Каждую ночь наворачивались слезы, и как бы я ни старалась их побороть, они всегда тихо лились.

Если у меня был любовный роман, а он не был Люсьеном, я подумала бы, что мы предназначены друг другу. Я плакала не о том, что сбежала от человека, которого любила, и он найдет меня и убьет. А о потере человека, которого я любила (понимаете? Все испортила, как всегда!). Я никогда не чувствовала себя так, когда у меня заканчивались отношения с одним из моих парней. Я даже не знала, что может быть так плохо. Не знала, что существует такая боль.

И я бы хотела, чтобы не была знакома с этой болью.

Мне было холодно. На мне была бледно-розовая хлопчатобумажная ночная рубашка до колен с широким v-образным вырезом и короткими рукавами. Я остановилась и купила несколько штук и кое-какое нижнее белье, выбросив нижнее белье, которое мне подарил Люсьен. Пытаясь согреться, плотнее прижала колени к груди. Я была слишком измучена, чтобы даже пошевелиться и забраться под одеяло.

Слезы потекли из уголков глаз, экран телевизора превратился в одно размытое пятно, я вздохнула.

Думая, удастся ли мне заснуть, может мне не приснится тот кошмар. Я не думала об этом, когда убегала, но каждую ночь эта мысль не давала мне уснуть. Но в тех обрывках прерывистого сна, когда мне удавалось все же сомкнуть глаза, кошмара не было.

Я поняла, что это означало. Мы были связаны, даже если это было хреново.

Теперь «нас» не было.

Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь захочу, чтобы кошмар вернулся?

Это, однозначно, неприятно попахивало, но я правда хотела, чтобы он вернулся. Мне необходима была хоть какая-то связь с Люсьеном. Связь, которая странным образом может меня убить.

Боже, я находилась в полном замешательстве. Полностью.

Я снова вздохнула, слезы потекли медленнее, веки начали тяжелеть.

Да. Пожалуйста, поспи. Мне нужно было поспать.

Слезы прекратились, и мои веки опустились.

Да, спи.

Я медленно моргнула, затем закрыла глаза.

Потом, к счастью, заснула.

* * *

Я проснулась и сразу поняла, что Люсьен здесь, почувствовала, как его пальцы обхватили мою лодыжку.

Зная, что у меня ничего не получится, но все равно я приготовилась к борьбе.

Потом почувствовала, как меня дернули за лодыжку. Внезапно мое тело перевернули на спину, и вес Люсьена навалился на меня сверху. Его длинные пальцы обхватили мой подбородок, теплая ладонь прижалась к горлу.

Я заснула при включенном свете, поэтому видела его прямо перед своими глазами, в дюйме от меня, его глаза, наполненные жаром.

Голодные.

Я почувствовала, как мое сердце бешено заколотилось в груди, страх прожег насквозь, пальцы и ноги покалывало.

— Лия, — прошептал он, мое имя сорвалось с его губ.

Я молчала. Ждала, что бы со мной ни случилось. Это было отстойно, но я была готова.

Девять дней. Ему потребовалось девять дней, чтобы меня найти. Я была удивлена и впечатлена. Не впечатлена в хорошем смысле, но все равно это было невероятно.

— Я не кормился девять дней, милая, — пробормотал он.

Милая.

Все же продолжает свою тактику, когда мы оба знали, что все давно кончено.

Боже, я ненавидела его.

Но меня кое-что удивило. Я смутно удивлялась, почему он не кормился. С другой стороны, если он собирался меня высосать досуха, ему можно было и не кормиться столько времени.