Добавьте немного жалости

* Объединение бывших военнослужащих, поставляющее швейцаров, курьеров и т.п. Основано в 1859 году.

Забыв об обеде, Отфорд взял такси и отправился на Лестер-сквер. Взойдя по ступенькам к высокому багроволицему швейцару в ослепительном опереточном мундире, он осведомился о Ленноке. Швейцар поведал ему, что Леннок трудится в конторе наверху, но приходит не ранее трех часов.

Отфорд сидел в кафе-молочной, ел отвратительный хамбургер и не мог понять, почему испытывает такое нетерпение.

Все известные ему факты ясно свидетельствовали: никакой тайны здесь нет. Гриббелл и Олбэн соглашались во всем. И Олбэн - обвиняемый - куда энергичнее доказывал свою вину, чем Гриббелл, обвинитель. И тем не менее чутье подсказывало Отфорду, что он на пороге открытия и поиск должен продолжаться.

В три часа Отфорд поднялся в помещение кинокомпании, расположенное над кинотеатром. Леннока он нашел за столом в приемной на восьмом этаже. Тот был в форменном темном костюме с медалями на груди. Когда Отфорд подошел к нему, Леннок поднял взгляд и улыбнулся. У него было приятное, открытое лицо.

– Кого бы вы хотели видеть, сэр?
– спросил он.

– Полагаю, что вас.

– Меня?

– Вы - мистер Леннок?

– Да.

Отфорд представился и без обиняков спросил об Олбэне. Выражение лица Леннока изменилось. Казалось, в глазах его снова вспыхнула былая боль.

– Я всем этим сыт по горло, сэр, - сказал Леннок. Да и старик, я думаю, тоже. Я предпочел бы обо всем забыть.

Отфорд протянул ему фунтовую бумажку, тот не взял ее.

– Вы хорошо к нему относились?

– Кто, я? Я в жизни никого лучше не видел. Но его, конечно, надо было знать. У него были свои взлеты и падения, как и у каждого человека.

– Однако он любил заглядывать в бутылку?

Леннок подозрительно и не без гнева взглянул на Отфорда:

– Он не прочь пропустить рюмочку в подходящий момент, сэр, как, наверно, и вы.

– Вы принимали участие в форсировании реки?

– Да, сэр, принимал, - сказал Леннок.

– И были одним из тех, кто переправился на другой берег?

– Мы все переправились на другой берег, сэр.

– Все? Вся бригада?

– Вся бригада.

Отфорд нахмурился.

– И далеко удалось вам продвинуться?

– Это надо спросить у кого-нибудь другого, сэр. Я был ранен в ногу, как только оказался на том берегу, и отправлен в госпиталь. А выписавшись, попал на Дальний Восток с нашим восьмым батальоном и никого из ребят больше никогда не видел.

– Вы поддерживаете контакты с кем-нибудь из бывших сослуживцев, кого бы я мог расспросить?

– В Лондоне почти никого из них нет, сэр. Разве что старшина третьей роты Ламберт. Он заведует турецкой баней при мотоспортивном клубе, в конце Джермин-стрит. С ним я иногда встречаюсь.

В этот момент в приемную вошел кто-то из служащих кинокомпании и позвал Леннока.

– Извините, сэр, я сейчас же вернусь, - сказал Леннок и ушел.

Отфорд не стал дожидаться его возвращения. Он вышел на улицу, подозвал такси и направился в мотоспортивный клуб. Войти в него не члену клуба оказалось целой проблемой, но принадлежность Отфорда по меньшей мере к одному из других престижных клубов помогла убедить секретаря. После совершенно излишних объяснений Отфорда препроводили в турецкую баню и представили старшине Ламберту, маленькому жилистому человечку. В его облике проскальзывала резкость, от которой даже при самой чистой совести становится не по себе. Ламберт был одет в белое с головы до пят, движения его были упруги, как у инструктора по физической подготовке.

Не теряя времени, Отфорд начал расспрашивать его.

– Не уверен, обязан ли я отвечать на ваши вопросы, сэр, поскольку не знаю наверняка, вправе ли вы задавать их.

– Но должны же вы иметь свое мнение, - сказал Отфорд, которому претила напыщенность людишек, упивающихся своей приниженностью.

– Я могу иметь свое мнение, сэр, но это не значит, что я имею разрешение высказывать таковое когда угодно, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Нет, не понимаю.
– Джон почувствовал раздражение.

– Что ж, позвольте сказать так. Я не знаю, рассекречено все случившееся с нами при форсировании реки Риццио или нет.

– Кто-нибудь говорил вам, что эти сведения засекречены?

– Никто не говорил мне, что они рассекречены, - лукаво ответил бывший старшина в полной уверенности, что выиграл очко в споре. О боже, какой идиот!

– Вы знали бригадного генерала Олбэна?

– Полковника Олбэна, сэр.

– Если вам угодно быть невеликодушным.

– Я всего лишь точен, сэр.

– Как по-вашему, он был хорошим офицером?

– Мои отзывы не в счет, сэр. Имеют значение, во-первых, послужной список и заключение военно-полевого суда во-вторых.

– Вы согласны с приговором суда?

– Не мое это дело - соглашаться или не соглашаться с приговором суда; я должен его выполнять.

– О господи, но ведь все происходило на ваших глазах!

– Вот именно, - ответил бывший старшина. Вызывающий тон его покоробил Отфорда, и все же он решил предпринять новую попытку:

– Вы форсировали реку двадцать девятого ноября. Это общеизвестно.

– Должно быть, так, сэр, раз вы это знаете.

– Как я понял, через реку переправился целый батальон, прежде чем был получен приказ отходить.

– Этого я не могу вам сказать, сэр.

– Кому вы, по-вашему, поможете, если скажете?
– вскричал Отфорд.
– Немцам? Но они теперь на нашей стороне и жаждут всячески помочь нам.

– Почему вам тогда не обратиться к ним?

– Ей-богу, это идея!

Старшина утратил выдержку. Мысль о том, что он мог подать Отфорду идею, ужаснула его.

– Что вы намерены предпринять, сэр?
– спросил он, прикрыв глаза, как в мелодраме.

– Я намерен воспользоваться вашим советом и узнать правду у немцев.

– Но я вовсе вам этого не советовал!

– Нет, советовали!
– отвечал Отфорд.
– Вы сказали: "Почему вам тогда не обратиться к ним?"

– Я не совсем это имел в виду, сэр. Но если вы хотите получить необходимые сведения, я буду вам весьма признателен, если вы свяжетесь с майором Энгуином. Он принял батальон после гибели нашего старика, полковника Рэдфорда.
– Теперь старшина так разволновался, что у него перехватывало дыхание.