Добро пожаловать домой

— Но, мама, девочку ведь нельзя запереть в четырех стенах до конца ее дней, — поддержала дядю Рене тетя Жаннет. Писательница говорила вкрадчиво, уверенно. К ней хотелось прислушиваться. — Она живой человек. Да и не скажу, что внучка королевы вуду — это настолько уж дурное общество. Все же Тесса — часть семьи Дюпон, но при этом не часть Ковена. И никогда ею не станет.

Уж не знаю, чьи слова показались бабушке более убедительными, но она в итоге произнесла:

— Хорошо. Мы подумаем над этим позже. Все вместе. А сейчас ребенку нужен покой и отдых. Девочка достаточно уже натерпелась.

— Совершенно верно, — согласилась с хозяйкой дома тетя Лотта. — Нужно дать девочке прийти в себя. Думаю, сейчас у нас всех найдутся другие дела.

Дела, конечно же, нашлись тот же. А я так и не решилась попросить, чтобы со мной остался хоть кто-то. Они ведь не обязаны… А мне не пять лет, чтобы бояться темноты.

Когда в довершение всего тетя Лотта перед своим уходом еще и свет выключила, мне будто кто-то на грудь гранитную плиту положил. Дышать стало трудно, а страх схватил за горло.

— Хочешь узнать, кто это был, а? — раздался из темноты голос Джоя. — Кто убил тех троих?

Я едва не заорала от неожиданности.

— Ты… тебя там не было. Ты не можешь выйти из дома, так откуда тебе знать? — с трудом выдавила я.

— Но я знаю. И если ты окажешь мне небольшую услугу, то я скажу тебе, — издевательски протянул призрак и очутился прямо у моей кровати. Он нависал сверху и улыбался так жутко, так мерзко…

Я едва не заорала от ужаса. Хотя раньше настолько сильного страха Джой во мне не вызывал.

— Пошел вон отсюда! — спасла меня появившаяся внезапно Эмми. — Убирайся, мерзавец! Убийца! Оставь в покое мисс Тессу!

Джой снова рассмеялся. Рассмеялся и исчез. Я этого не увидела, но почувствовала. Как будто бы дышать стало легче.

Эмми подошла к кровати и взяла меня за руку. Ладони у нее были теплыми, кожа на них оказалась огрубевшей, жесткой. Поэтому девушка казалась настолько… настоящей.

— Спите, мисс Тесса. Никто чужой не войдет к вам, не побеспокоит, — тихо и успокаивающе заговорила со мною Эмми, поправляя мое одеяло. — Спите спокойно. «Белая роза» не пустит внутрь чужаков. Она убережет вас. Ничего не бойтесь.

И я действительно перестала бояться, а скоро провалилась в сон… Но и в нем мне не было покоя. Я снова слышала крики, хруст костей, слышала, как падают тела… Уже мертвые тела. И Джой смеялся и повторял «Хочешь узнать, кто это был, а?» А я не хотела… Ничего не хотела…

Когда казалось, будто мне уже не выбраться из этой темноты, я услышала голос… Кто-то пел… Мужчина… Нет… Юноша… Очень молодой, не старше меня самой. И голос, такой приятный… Такой мог быть только у ангелов. Не Джой… У того голос грубоватый, иногда даже дребезжащий, как будто бы ломка до конца не завершилась.

— Au clair de la lune,

Mon ami Pierrot,

Prete-moi ta plume

Pour ecrire un mot.

Ma chandelle est morte,

Je n'ai plus de feu;

Ouvre-moi ta porte,

Pour l'amour de Dieu.

Мелодия была совсем простенькая, незамысловатая… И этим почему-то нравилась мне еще больше. Всю тревогу будто смыло приливной волной. Остался только покой… и уверенность, что все будет хорошо.

Все будет хорошо…

Нужно было открыть глаза, взглянуть, кто в комнате… Но я не хотела. Не хотела знать, кто он такой. Потому что его могло не существовать вовсе. Ведь «Белая роза» не пустила бы внутрь чужака…

Утром меня наконец-то разбудила не бабушка, а бурчание в собственном животе. Я была голодна. Ужасно голодна. Неудивительно, ведь поужинать вчера так и не удалось.

Все произошедшее прошлым вечером как будто затянуло туманом. Густым туманом с луизианских болот. Я знала, что произошло, помнила до последней мелочи, но почему-то страх не возвращался.

А в голове намертво застряло «Au clair de la lune, mon ami Pierrot…». Я даже начала мурлыкать под нос мелодию, когда одевалась.

Когда тетя Лотта вошла в комнату с подносом в руках, она явно ожидала увидеть меня разбитую и несчастную, лежащую в постели без движения.

Поэтому, наверное, она сперва едва не выронила поднос.

— Тесса, дорогая, ты в порядке? — растеряно спросила тетя, ставя поднос на мой стол. — Зачем ты встала?

Я только улыбнулась, пожав плечами.

— Кажется, все хорошо, — отозвалась я.

На самом деле, все было не хорошо, все было куда лучше обычного. Тело казалось таким легким, невесомым…

— Может, ты тогда спустишься… к завтраку? — неуверенно спросила женщина. Она была уже не просто удивлена — напугана…

Вот только непонятно, что же могло произвести на нее такое впечатление. Ведь все наоборот было хорошо. Я не билась в истерике, чувствовала себя отлично… Что не так?

— Да, конечно, я спущусь к завтраку, — ответила я. Даже «семейные трапезы» уже не наводили на меня тоску.

— Au clair de la lune, mon ami Pierrot… — снова промурлыкала я под нос и посмотрелась в зеркало.

Привычная серая водолазка мне сегодня почему-то совершенно не нравилась. Может быть, потому что я надевала ее уже второй день подряд? Я полезла в шкаф, откуда вытащила зеленую блузку, которая сочеталась и с моими джинсами. Но я ее редко носила. Не любила настолько женственные вещи. Однако сегодня почему-то захотелось.

— Откуда… откуда ты знаешь эту песню? — растеряно спросила тетя Шарлотта.

А причем тут песня? Ну песня и песня… Как будто в ней есть что-то странное.

— Не знаю, услышала где-то. А что?

— Не думала, что тебя интересуют старинные французские колыбельные. Кажется, ты предпочитаешь другого рода музыку, — задумчиво произнесла тетя.

Я быстро зашла в ванную и переоделась там за несколько секунд. Все же раздеваться при тете было неудобно.

— Предпочитаю, — согласилась я, снова вернувшись в комнату. На этот раз отражение понравилось мне куда больше. — А это важно?