Добро пожаловать... Обратно?

— Для вас и этого много, — буркнул герцог. Чтобы войти в камеру, ему пришлось пригнуться.

— Надеюсь, что ее высочество размещена с большим комфортом? Не поймите меня неправильно, но ей сейчас требуется…

— Ее высочеству отведены лучшие покои, и будет оказано подобающее внимание, — резко перебил герцог. — Вы бы лучше позаботились о себе! Как могла дочь достойных родителей, оказаться такой… подлой?!

Последнее слово больно хлестнуло девушку. К лицу прилила кровь.

— Что вы имеете в виду, ваша светлость? — Мирра постаралась вложить в эту фразу все свое негодование. Получилось плохо, сознание мутилось от голода и усталости. Главное не показывать свою слабость.

— Это мы обсудим завтра, — пообещал герцог, — а пока вы можете поразмышлять о том, что вам будет милее, виселица или монастырь. — мужчина вышел, и запер камеру.

Спустя немного времени появились пара слуг, которые притащили небольшое корыто, и, наполнив его водой, покинули пленницу, оставив у двери какой-то сверток. Дверь в подвал лязгнула, и наступила тишина. Мирра взяла таинственный сверток. Ничего особенного, простое серое платье, без шнуровки и дополнительных юбок. В любом случае, это лучше, чем ничего.

Кто придумал решетку вместо нормальной двери? Неужели придется мыться в одежде? Или плюнуть на все, и продолжить изводить окружающих запахом немытого тела.

Думала Мирра недолго, она решительно скинула верхнее платье, подол которого давно превратился в лохмотья, и оставшись в нижней рубашке, залезла в воду. Последние события стоили ей всех нижних юбок, но слава богам, рубашку удалось сохранить.

Вода была едва теплой, а принести мыльный корень слуги не удосужились. Но даже это было лучше, чем ничего. Отмывшись, насколько это было возможно, Мирра с трудом выбралась из корыта. Вода стекала с рубашки, и на полу сразу образовалась небольшая лужа.

Пришлось облачиться в серое платье, которое ей так любезно было предоставлено. Девушка почти не ощущала его на себе. Какой шанс, что кроме слуг никто сюда не зайдет? Ах да, герцог обещал завтра навестить ее, поэтому все-таки стоит позаботиться об одежде. Мирра выполоскала в корыте нижнюю рубашку, и платье, и разложила их сушиться на столе.

Только сейчас она заметила, поднос с кувшином воды, и половину серого хлеба. Наверное, это оставили слуги, когда наполняли корыто. Перекусив, Мирра легла на лавку, и поджала ноги к животу. Было прохладно, но даже этот соломенный матрас намного лучше голой земли, или травы вперемешку с ветками. Девушка не заметила, как провалилась в сон.

***

Итан мерил шагами маленькую камеру, Мирра сидела на жестком матрасе поджав ноги к груди. Ей было некомфортно, платье все еще сушилось, но теперь девушка жалела, что не надела его, пусть бы и мокрым. Даже это было бы лучше этого серого недоразумения, в котором она спала.

— Мне не понятно ваше молчание, — произнес Итан, — Вы все еще надеетесь на спасение, или боитесь ваших покровителей? — Мужчина опустился перед Миррой, и крепко сжал ее ладонь. — Расскажите правду, и я лично позабочусь о вашей безопасности.

Мирра выдернула ладонь из его рук, и обняла колени. Что тут скажешь. Уже битый час этот герцог пытается добиться от нее признательных показаний. Говорит о какой-то войне, коварных планах, преступлении перед королевством. Лично она считала, что признаваться ей не в чем. До того, как ее выбросило в другом мире, она вела довольно пристойную жизнь. А после возвращения девушка до сих пор не могла понять, что происходит.

Мелькнула шальная мысль — рассказать правду, о параллельном мире и своем попаданстве, но здравый смысл шептал, что это не то, что желает услышать герцог.

— Еще раз повторяю, — Мирра постаралась вложить в свой голос максимальную убедительность, — Мне ничего неизвестно о заговоре против короны. И войны я тоже не желаю. Лучше скажите мне, как себя чувствует ее высочество Арелия?

— Она все еще плоха. — герцог резко встал. — Молите богов, чтобы принцесса пришла в себя. Я уже передал сообщение его высочеству Демиану, и если принцесса не доживет до его прибытия, то ваша участь будет весьма и весьма незавидна.

— Не надо меня запугивать, — холодно отозвалась Мирра, — Я беспокоюсь о ее высочестве не из-за страха кары, а лишь потому, что мы с ней вместе немало пережили, и будет грустно, если наш побег был напрасным.

— Откуда вы бежали? — герцог впился в нее взглядом.

Мирра в который раз уже, прикусила себе язык. Решила же, что расскажет все лично, его высочеству Данису, и теперь так глупо чуть не проболталась врагам.

— Побег? Вам послышалось, ваша светлость.

— Ну как знаешь, ты сама обрубаешь себе любые пути к спасению.

Мирра закрыла глаза, и принялась вспоминать слова простой детской песенки. Это помогало отвлечься, и избавило от необходимости смотреть на герцога. Спустя время она услышала, как со скрипом повернулся ключ, но не стала открывать глаза, чтобы убедиться, что осталась в одиночестве.

Если подумать, пока все не так уж и плохо. Ей принесли еду, одеяло, и даже небольшую свечу. Больше всего, Мирра беспокоилась сейчас за Арелию, для девочки, выросшей в постоянной заботе, последние дни стали слишком трудным испытанием. И, что не говори, Мирра, чувствовала вину перед принцессой, не столько за себя, сколько за свою предшественницу, которая и заварила эту кашу.

Второй раз, герцог заявился в камеру под вечер. Он шел немного пошатываясь, а терпкий запах вина недвусмысленно намекал на то, что мужчина был пьян.

Девушка поморщилась. Этот день был длинным и скучным, но вроде она и не жаловалась, что ее что-то не устраивает.

— Все еще не н-надумали сознаться в своих преступлениях? — его повело, он чуть не упал на лавку, но сумел удержаться на ногах.

— Я все еще не совершила ни одного преступления. Но если вам будет угодно, могу поджечь ваш замок, или украсть вилку.

Ох, не стоило сейчас шутить. На миг Мирре показалось, что герцог сейчас ударит ее. Но он лишь бессильно опустился рядом с ней. Девушка попробовала встать, однако Итан не дал ей этого сделать.

— Глупая ты… Признайся, и будет шанс что-то исправить. Чем дольше ты молчишь, тем делаешь хуже для себя. Скоро Демиан прибудет в замок, и если он прикажет тебя казнить, то я не посмею ослушаться.

— Вы тревожитесь за свою душу? — прозвучало более резко, чем Мире хотелось бы. Упоминание о возможной казни не нашло никакого отклика. А вот если она заговорит, то шансов спастись уже не будет.

— В моей душе давно пустота. Думаю, не стоит объяснять почему?

— Потому что у вас ее нет, ваша светлость?