Добровольцы и ополченцы в военной организации Советского государства. 1917—1945 гг.

Первоначально, в первые недели после Октябрьской революции большевики вполне допускали перестройку и революционизацию старой армии. Казалось, что ее штыки лишь требовалось развернуть против российских и иностранных капиталистов. Это сделало бы революционную Россию «во много раз более сильной и в военном отношении» [71] . Одной из главных опор такой перестройки армии виделся добровольный принцип комплектования армии. 18 (31) декабря 1917 г. резолюция Совнаркома РСФСР предусматривала принятие «усиленных мер по реорганизации армии при сокращении ее состава и усилении обороноспособности» [72] . 22 декабря 1917 г. (3 января 1918 г.) на коллегии Наркомвоена предлагалось «произвести набор добровольцев из Красной гвардии численностью до 300 000 [человек] и двинуть их на фронт как цемент для разлагающихся частей, перемешав их предварительно с добровольцами-солдатами и матросами» [73] . 26 декабря 1917 г. (7 января 1918 г.) вопрос о создании «социалистической армии» обсуждался на собрании Военной организации при ЦК РСДРП(б). Выступивший на собрании наркомвоен Н.И. Подвойский был настроен очень оптимистично, вновь высказав мысль, что всего «за полтора месяца можно создать 300 000 штыков социалистической армии, которые послужат… цементом и скелетом для новой армии» [74] .

71

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 233.

72

История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1968. Т. 3. Кн. 2. С. 100.

73

РГВА. Ф. 11. Оп. 5. Д. 1125. Л. 4.

74

Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 68. Л. 3.

Достаточно длительное время идея «перемешивания» остатков старой армии с добровольцами казалась многим большевистским руководителям панацеей, единственно возможным решением в той критической ситуации. Комплектование новой армии также мыслилось очень упрощенно: считалось, что для развертывания добровольной записи в Красную армию достаточно будет организовать в полках и на заводах большевистские ячейки там, где их еще не было, и усилить пропаганду «до самых низов» [75] .

75

РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 68. Л. 3.

Определяя в этот первый период социальную базу новой армии, большевистское руководство рассчитывало на две наиболее революционизированные социальные группы – солдатские массы и пролетариат. На пролетариат оно возлагало главные надежды, считая его «лучшим материалом для комплектования армии», ибо промышленные рабочие, закалившись в классовой борьбе на предприятии и полностью осознав свои классовые интересы, по убеждению наркомвоена Н.И. Подвойского, «более организованны, сознательны и в настоящее время представляют кадры безработных» [76] . Последнее обстоятельство (остановка промышленности и вызванная этим безработица) стало важным социальным фактором, подпитывавшим добровольчество не только в промышленных центрах, но и в провинции, куда из городов, спасаясь от голода, возвращались рабочие. Установлено, что только из Петрограда в родные деревни убыло около 300 тыс. рабочих [77] . Подвойский в целом правильно оценил масштаб безработицы, когда, в начале января 1918 г., накануне принятия декрета о создании Красной армии на совещании фронтовых делегатов III съезда Советов рассчитывал на 125 тыс. безработных, «которые выкинуты за борт в Петрограде… и в Москве то же самое» [78] .

76

Из выступлений наркомвоена Н.И. Подвойского и члена Высшей военной инспекции В.Ф. Горина-Галкина: РГВА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 110. Л. 266–267; Мовчин Н.Н. Указ. соч. С. 25.

77

Струмилин С.Г. Статистика и экономика. М., 1979. С. 288.

78

ЦАМО РФ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 6. Л. 114.

Другим источником пополнения социалистической армии добровольцами могла стать солдатская масса старой армии. Солдаты переходили на сторону большевиков как индивидуально, так и группами и даже целыми частями и соединениями. Например, 39-я пехотная дивизия Кавказского фронта, 81-я пехотная дивизия Северного фронта и ряд других частей и соединений приняли советскую власть [79] . Это происходило и на фронте, и в тылу. Однако революционный энтузиазм солдатской массы нельзя переоценивать. Господствующим ее настроением было демобилизационное. Солдаты разъезжались по домам, оставаясь в массе своей равнодушными к происходящим революционным событиям. На миллионных по численности фронтах количество записавшихся в большевистскую армию ограничивалось тысячами человек [80] .

79

Молодцыгин М.А. Указ. соч. С. 16.

80

Например, на Северном фронте к 1 апреля записалось добровольцами 24 тыс. человек, на Западном – 15 тыс. человек (РГВА. Ф. 11. Оп. 8. Д. 164. Л. 44).

Идеологически перед большевистским руководством стояла сложнейшая дилемма: как отстоять свою власть и построить новую армию и флот, если общепринятые принципы строительства вооруженных сил на основе правильной организации и обязательной военной службы принципиально отвергнуты? Революционная марксистская доктрина, помноженная на полное отсутствие у большевиков опыта государственного и военного строительства, порождали необоснованные и упрощенные представления о порядке формирования, комплектования и боевого применения вооруженных сил. В значительной мере она опиралась на эксперименты в области организационной структуры Красной гвардии. На это в конце января 1918 г. прямо указывал в своем докладе в СНК Верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко: в первых столкновениях Гражданской войны, а также на «внешнем фронте» в ноябре – декабре 1917 г. именно красногвардейские отряды проявили себя наиболее боеспособными [81] .

81

РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 68 об.

Поэтому неудивительно, что первоначальный проект Красной армии в целом следовал красногвардейскому опыту. Создание новой армии – «революционно-стойкой, последовательной в борьбе, лишениях и в своем идеализме» [82] – мыслилось на началах классового подхода и добровольности. Старый большевик С.И. Гусев (Драбкин), один из тех, кто стоял у самых истоков формирования частей Красной армии в Петрограде, в апреле 1918 года писал, что отныне «между армией и народом нет границы… армия и народ совпадают… Советская армия представляет собой вооруженный рабоче-крестьянский народ» [83] . «Местный военный отряд» волости, уезда, завода и фабрики и образует собой первичную военную организацию по типу первичных партийных ячеек. Преимущество такого отряда, по мнению Гусева, в том, что здесь «каждый солдат известен со всех сторон. Изучен с детства его товарищами „до последней косточки“, и отряд сумеет каждого солдата поставить на свое место и наилучшим образом использовать его способности» [84] . Из этих отрядов, по мнению Гусева, складывается армия нового типа, в целом являющаяся синкретичным военным, социальным и политическим организмом. Сознательное добровольное подчинение и дисциплина, выборность командиров дают «крепчайший цемент товарищеской внутренней спайки» [85] . Гусев подчеркивал сознательность и добровольность дисциплины, организации, исполнения приказов и, конечно, самого комплектования армии: «Никакими приказами сверху… никакими самыми строгими предписаниями не собрать ни единого советского отряда», – убежден он [86] .

82

Там же. Л. 68.

83

Гусев С.И. Гражданская война и Красная Армия: Сб. военно-теоретических и военно-политических статей (1918–1924). М.; Л., 1925. С. 7.

84

Там же. С. 10.

85

Там же. С. 8.

86

Там же. С. 11.

Таким образом, идеологически во главе угла стоял расчет большевиков на проявление классовой сознательности трудящихся, их добровольного желания взять в руки оружие для защиты революции. «Хочешь, добровольно возьми на себя обязанности, добровольно согласись подчиниться известному разумному порядку… Не понравилось тебе – через полгода можешь уволиться», – зазывали агитаторы [87] .

Добрестский период добровольческой Красной армии – «романтический»

87

Ярославский Ем. Новая армия. М., 1918. С. 8—15.

Принципиальное решение о формировании социалистической армии было принято на Общеармейском съезде по демобилизации армии, работавшем в декабре 1917 г. – январе 1918 г., на котором присутствовали 234 делегата (в том числе: 119 большевиков и 45 левых эсеров). В принятом 28 декабря 1917 г. (10 января 1918 г.) постановлении съезда говорилось: «Немедленно приступить к организации корпусов социалистических армий», причем «кадры их должны составиться из: а) солдат старой армии, б) запасных частей и в) всех добровольцев, желающих вступить в ее ряды» [88] . Спустя два дня, 30 декабря 1917 г. (12 января 1918 г.), положения постановления съезда по демобилизации были развиты в записке главкома Н.В. Крыленко «Общие соображения по сформированию армии на началах добровольчества» [89] , разосланной в действующие войска в форме директивы. К «соображениям» в качестве приложения прилагалась «Инструкция по формированию революционных батальонов Народно-социалистической гвардии в районе дивизионных резервов и в частях, расположенных в прифронтовой полосе» [90] . Во всех трех перечисленных документах выделялся добровольческий принцип комплектования новой армии. Основной целью реформы предполагалась постепенная замена демобилизуемых (так называемых «регулярных») частей на добровольческие, создаваемые или здесь же, на фронте, путем перегруппировок солдат в уже существующих частях («для вкрапления в существующие войсковые соединения»), или же в тылу – путем новых формирований. Добровольцами должны были комплектоваться только боевые части, вспомогательные же и тыловые войска, по крайней мере на первое время, оставались в неизменном виде. Таким образом, большевики рассчитывали на эволюционный процесс перехода старой призывной армии в новую добровольческую и хотели сохранить линию фронта хотя бы для поддержания оборонительных действий.

88

Октябрьская революция и армия. 25 октября 1917 г. – март 1918 г.: Сб. док-тов. М., 1973. С. 314–315.

89

Там же. С. 323–326.

90

Там же. С. 326–328.

Успех этого проекта полностью зависел от потока добровольцев, хотя Н.В. Крыленко вынужден был оговориться, что «предрешать количество имеющих формироваться добровольческих сил не приходится ввиду гадательности в данных условиях этих предположений» [91] .

Во исполнение решения советской власти организационно-мобилизационный орган старой армии – Главное управление Генерального штаба (ГУГШ) – уже к 3 (16) января 1918 г. разработал и представил проект ближайших практических мер по реорганизации армии и усилению флота. Проект предусматривал оставление на фронте 100 пехотных дивизий, пополненных до штатов военного времени; вывод в глубокий тыл ненужных для борьбы в ближайшее время частей и тыловых учреждений; подготовку армейской базы в Московском или Казанском военном округе, где надлежало сосредоточить соответствующие интендантские, артиллерийские, инженерные, санитарные и прочие склады, мастерские и заведения. Одновременно ГУГШ предлагал приступить к формированию на материальной и организационной основе старой армии сразу 36 дивизий милиционного типа из солдат-добровольцев численностью по 10 тыс. человек каждая [92] .

91

Октябрьская революция и армия. С. 325.

92

Кляцкин С.М. Указ. соч. С. 79.

Однако с каждой неделей и даже с каждым днем становилось все очевиднее, что перестройка и реорганизация старой армии невозможна. Она таяла на глазах. Издававшиеся в эти дни декреты советской власти, касавшиеся армии и флота («О выборном начале и об организации власти в армии» от 16 (29) декабря 1917 г.; «Об уравнении в правах всех военнослужащих» от 16 (29) декабря 1917 г.; «О демократизации флота» от 12 (25) января 1918 г.), а также решения о демобилизации нескольких возрастов военнослужащих [93] лишь ускорили ее распад, хотя и они не преследовали такой цели. «Приказы в значительной степени только оформляли стихийный ход мобилизации на местах», – отмечал современник [94] . Состояние армии очень красноречиво можно проиллюстрировать одним из донесений Верховного главнокомандующего М.Д. Бонч-Бруевича в Совет Народных Комиссаров, датированным 4 (17) января 1918 г.: «Воинский порядок перестал существовать, приказания не исполняются, позиции занимаются кое-как, а местами самовольно оставляются, множество дезертиров, отпускные большей частью не возвращаются. Некоторые комитеты на Западном фронте и в Особой армии постановили уволить со службы всех солдат до призыва 1912 г. включительно. Остановить это увольнение невозможно. Штабы и хозяйственные учреждения далее существовать не могут во многих частях, так как никто не желает работать…» [95] Как «катастрофу» оценивал ситуацию главком Н.В. Крыленко: «Изголодавшиеся массы бегут… Армия оказывается неспособной больше даже стоять на позиции. Фронта фактически нет» [96] .

93

10 ноября 1917 г. (все даты приведены по старому стилю) декретом СНК «в бессрочный запас» увольнялись граждане призыва 1899 г.; 5 декабря 1917 г. – призыва 1900–1901 гг.; с 5 января уволен призыв 1902 г.; 12 января – 1903 г.; 20 января – призыв 1904–1905 гг.; 25 января – призыв 1906–1907 гг.; 1 февраля – призыв 1908 г.; 5 февраля – призыв 1909 г. До 16 февраля были уволены граждане призыва 1910–1912 гг. Дальнейшие увольнения солдат призывов 1913–1917 гг. осуществлялись в марте – апреле 1918 г. На деле демобилизация протекала значительно быстрее и, по свидетельству главкома Крыленко, вместо последовательного увольнения возрастов, «постановлениями отдельных комитетов демобилизуются в отдельных корпусах все года по 1919 год включительно…» (РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 67–67 об.; Молодцыгин М.А. Указ. соч. С. 35).

94

Мовчин Н.Н. Указ. соч. С. 16.

95

Октябрьская революция и армия. С. 351.

96

РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 67 об.

Эти обстоятельства сыграли свою роль в корректировке курса на строительство новой армии. 3 (16) января 1918 г. на заседании ВЦИК была принята «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа», гласившая, в частности: «В интересах обеспечения всей полноты власти за трудящимися массами устранения всякой возможности восстановления власти эксплуататоров декретируется вооружение трудящихся, образование социалистической Красной армии рабочих и крестьян и полное разоружение имущих классов» [97] . Декларация послужила юридической основой создания новой армии. 15 (28) января 1918 г. Советом Народных Комиссаров был принят декрет «Об организации Рабоче-крестьянской Красной армии», в основу которого легли решения, принятые в конце 1917 г. – начале 1918 г. Приведем основное содержание этого важнейшего документа:

97

Декреты Советской власти. Т. 1. С. 322.