Добровольцы и ополченцы в военной организации Советского государства. 1917—1945 гг.

Спасение от голода как мотив вступления в Красную армию очень часто подчеркивается в донесениях и докладах о формировании красноармейских частей. Так, в одном из донесений отмечалось, что «в волонтеры поступали только голодающие и самая беднота…» [115] . В другом документе сообщалось, что часть добровольцев вступала в Красную армию «на почве голода и безработицы, какие царили в Риге после ухода немцев» [116] . Из Минской губернии в феврале 1918 г. докладывали, что «солдаты записываются в Красную армию охотно, преследуя в большинстве материальные выгоды» [117] . И таких свидетельств немало. Очевидно, что, вступая в Красную армию вынужденно, такие лица не обладали высокими моральными качествами, не проявляли стойкости в боевой обстановке и часто становились нарушителями воинской дисциплины.

115

Там же. Л. 68.

116

Там же. Ф. 10. Оп. 1. Д. 1565. Л. 70.

117

Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 66. Л. 3.

Таким образом, в практике Гражданской войны в России добровольное вступление в РККА чаще всего диктовалось двумя крайними жизненными и политическими позициями: доброволец мог быть идейным революционером или, по крайней мере, патриотом своей родины, этноса и в Красной армии видел надежду на их спасение и защиту. Либо же он, напротив, являлся прагматичным, расчетливым или же просто отчаявшимся в то драматичное время человеком. В этом случае в Красной армии он видел источник прибыли и пропитания. Такие лица по возможности отсеивались из рядов Красной армии. Не случайно насаждение в армейских рядах железной дисциплины стало главным лозунгом большевистского руководства еще в начале марта 1918 г., когда стало ясно, что без твердого порядка нельзя рассчитывать на успешное строительство вооруженных сил и защиту завоеваний революции.

Первые военные испытания выпали добровольческой Красной армии в первые же недели после ее сформирования. После срыва мирных переговоров в Бресте и окончания перемирия 18 февраля 1918 г. возобновилось германское наступление крупными силами, по всему фронту – от Рижского залива до устья реки Дунай. 21 февраля В.И. Ленин от имени ЦК партии и советского правительства обратился с воззванием «Социалистическое Отечество в опасности», в котором призвал рабочих и трудовое крестьянство России защитить республику. 22 февраля Верховным главнокомандующим Н.В. Крыленко была объявлена «революционная мобилизация», организационно-правовая форма которой все же оставалась добровольческой, поскольку мобилизация проводилась районными совдепами и штабами Красной армии в форме «записи в революционные войска» [118] . Однако запись дала крайне разочаровывающие результаты. В первые дни по войскам Петроградского военного округа удалось набрать для отправки на фронт отряд в 200 человек из 6-го Тукумского латышского стрелкового полка. Остальные части, дислоцировавшиеся в Петрограде, дали значительно меньше добровольцев: Измайловский полк – 100 человек, Финляндский – 60, Павловский – 49, Семеновский – 15, Петроградский – 8 человек. В 3-м стрелковом полку не записалось ни одного человека [119] . В Обуховском районе Петрограда, «узнав о мобилизации, половина Красной гвардии сдала оружие и разошлась» [120] . В итоге, по признанию главкома Н.В. Крыленко, «в критический момент наступления немцев и в течение ближайшей недели после него, то есть с 18 по 25 февраля, в распоряжении Военного комиссариата не оказалось никаких вооруженных сил для оказания отпора немцам и в течение ближайшей недели после начала германского наступления» [121] .

118

Октябрьская революция и армия. С. 400.

119

Молодцыгин М.А. Указ. соч. С. 33.

120

РГВА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 71. Л. 36.

121

Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 70.

Второй этап добровольчества (конец марта – май 1918 г.)

Германское наступление отрезвляюще подействовало на большевистское руководство страны и остудило наиболее радикальные левацкие взгляды на военное строительство. Сама отставка с поста наркома Н.И. Подвойского, а с поста главкома – Н.В. Крыленко напрямую связывалась с тем обстоятельством, что «вся работа» наркомата по комплектованию Красной армии в период февральского германского наступления «оказалась скомпрометированной, а потому нужны сейчас иные люди и иная работа» [122] . Уже в январе 1918 г. Крыленко вынужден был признать, что «Военный комиссариат… совершенно оторвался от жизни и солдатской массы и в настоящее время представляет из себя замкнутую группу лиц, ведущих большую бумажную работу… не опирающуюся ни на одну живую демократическую организацию» [123] .

122

Там же. Л. 1.

123

Там же. Л. 67.

Противостоять германскому наступлению советское правительство не смогло и вынуждено было пойти на заключение печально известного «похабного» Брестского мира. Но главный урок, который был извлечен из произошедшего, состоял в том, что революции придется всерьез защищаться, борясь с регулярными армиями интервентов и контрреволюционеров. Делая выводы из произошедшего, Ленин объявил «беспощадную войну революционной фразе о революционной войне» и потребовал «серьезного отношения к обороноспособности и боевой подготовке страны» [124] . Для этого нужно было предпринять экстренные усилия по формированию постоянной армии.

124

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 395.

Сразу же после заключения Брестского мира со странами Четверного союза советское правительство приступило к развертыванию вооруженных сил и связанной с этим разработке нормативно-правовой базы по комплектованию войск. 5 марта 1918 г. созданный двумя днями ранее высший орган руководства вооруженными силами – Высший военный совет (ВВС) – издал директиву об организации войск прикрытия западных границ Советской республики от возможного вторжения австро-германских войск. Эти войска были названы «завесой». Их развернули по всей демаркационной линии, установленной Брестским мирным договором, почти на 2 тыс. км. Во главе каждого участка завесы стоял военный совет, в состав которого входили военный руководитель и два комиссара. Военные советы вели работу по формированию из местного населения частей и подразделений Красной армии, которые использовались на своих участках или отправлялись на другие направления. Для Москвы и Петрограда создавались особые районы обороны. Формирование отрядов и участков завесы пришлось на апрель – май 1918 г., то есть на период добровольческого комплектования Красной армии. В дальнейшем из отрядов завесы сформировались первые крупные соединения регулярной армии. Создавая завесу, ВВС одновременно готовил общий план реорганизации вооруженных сил Советской республики. Основы этого плана были изложены М.Д. Бонч-Бруевичем 15 марта 1918 г. в докладной записке на имя председателя СНК В.И. Ленина [125] . ВВС предложил под прикрытием завесы сформировать армию всех родов войск общей численностью не менее 1,5 млн человек (без учета запасных частей и тыловых служб). Для комплектования армии намечалось введение принципа «общеобязательной личной воинской повинности». Коллегиальное управление войсками предлагалось ликвидировать и вместо него установить единоначалие. Выборность командного состава по этому плану также ликвидировалась [126] .

125

РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 41–45.

126

РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 41–45.

После обсуждения советское правительство приняло план ВВС и положило его в основу военного строительства. Уже 21 марта 1918 г. ВВС издал приказ об отмене выборного начала в Красной армии. В связи с отсутствием военных большевистских кадров в армию и во флот стали активно набирать военных специалистов – бывших офицеров и генералов Русской императорской армии и флота, назначаемых теперь на ключевые командные и штабные посты. Для политического контроля за ними назначались комиссары.

К первой декаде апреля относятся первые «соображения» мобилизационного отдела Главного управления Генерального штаба о возможности призыва тех или иных категорий населения «в связи с вопросом о формировании армии на основах всеобщей воинской повинности» [127] и способах комплектования 1–1,5-миллионной армии «на новых началах» (то есть на началах обязательной службы). В дальнейшем расчеты возможных призывов по возрастам и губерниям следовали непрерывно в течение апреля и мая 1918 г. Моботдел уверял, что мобилизационным порядком (по типу досрочных призывов Первой мировой войны) можно организовать первый призыв быстро – в течение одного-полутора месяцев [128] .

127

Там же. Ф. 11. Оп. 8. Д. 53. Л. 1.

128

Там же. Л. 8 об.

Таким образом, после Брестского мира строительство вооруженных сил развивалось в направлении регулярной армии и флота с правильной штатной организацией и профессиональным управлением. Этот курс в полной мере поддерживал и в значительной мере формулировал назначенный 14 марта 1918 г. наркомом по военным делам Л.Д. Троцкий. В то же время сразу отказаться от добровольческого принципа комплектования армии советское правительство в этот период не решилось, ибо в условиях усталости населения от войны и мобилизаций, углублявшегося гражданского раскола «это значило бы вовсе остаться без армии» [129] . Вступив в должность наркомвоена, Л.Д. Троцкий сразу же однозначно высказался в пользу обязательной воинской повинности. В первом же своем публичном выступлении в качестве наркома, 19 марта на заседании Московского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, он заявил, что «наскоро сколоченные» отряды красногвардейцев были пригодны только для противодействия столь же плохо организованным бандам калединцев – врагов «жалких, безыдейных и бездарных», для отражения которых и не нужна была армия. Теперь же «нужна правильно и наново организованная армия» [130] . 22 марта 1918 г., через несколько дней после назначения его на пост наркомвоена, выступая в Алексеевском народном доме, Троцкий посетовал, что немедленной всеобщей мобилизации мешает «приближение весны и связанных с нею полевых работ». Поэтому «пока придется ограничиться введением всеобщего обязательного обучения военному делу и сформированием боевых добровольческих отрядов, которые послужат скелетом новой массовой армии» [131] .

129

Мовчин Н.Н. Указ. соч. С. 29.

130

Правда. 1918. 21 марта.

131

Известия ВЦИК. 1918. 23 марта.

Все более скептически относились к возможности ее укомплектования добровольцами военспецы – представители старого Генштаба, перешедшие на службу советской власти и занявшие большинство руководящих должностей, связанных с военным строительством в Высшем военном совете и в учрежденном 8 мая 1918 г. Всероссийском Главном штабе (в основе последнего лежало бывшее Главное управление Генерального штаба). Генштабисты почти единодушно считали путь добровольчества ошибочным и неоднократно доносили свою позицию до руководства советского военного ведомства, настаивая на том, что «в добровольческие армии, как показал опыт военной истории, устремляется много негодного и отчасти преступного элемента» и что «новая боеспособная армия должна быть создана лишь на строго научных основаниях, принятых для вооруженных сил всего мира» [132] . После принятия решения о формировании 28 внеочередных дивизий управляющий делами ВВС бывший генерал-майор М.Д. Бонч-Бруевич «письменно заявил народному комиссару по военным делам о желательности провести призыв на военную службу на основании принципа обязательной всеобщей воинской повинности необходимого числа людей…» и приложил конкретные соображения мобилизационного отдела Всероглавштаба о возможном принудительном призыве молодых возрастов [133] . По мнению управляющего делами Наркомвоена бывшего генерал-лейтенанта Н.М. Потапова (13 мая 1918 г.), призыв на основе обязательной воинской повинности давал достаточно качественный людской состав значительно быстрее, чем набор добровольцев [134] . Несмотря на классовое недоверие к бывшим генералам и полковникам, хорошо известно, что большевистское руководство страны (прежде всего нарком Л.Д. Троцкий, а через него – и В.И. Ленин) внимательно прислушивалось к их мнениям и не стеснялось «учиться у военспецов». Безусловно, замечания профессионалов также брались в расчет при выборе основополагающего принципа комплектования Красной армии.

132

РГВА. Ф. 11. Оп. 8. Д. 53. Л. 118–118 об.

133

РГВА. Ф. 11. Оп. 8. Д. 53. Л. 138.

134

Там же. Л. 129.

В советской исторической литературе о первых шагах в строительстве Красной армии бытовало мнение, что «с самого начала добровольчество сохранялось как вынужденная мера, необходимая для подготовки условий к организации призывов на основе всеобщей воинской повинности» [135] . Однако исторические факты не свидетельствуют об этом. Ошибочно вменять большевистскому руководству, к тому моменту вообще не имевшему никакого опыта военного строительства, столь далеко идущие планы. Если принять во внимание обстоятельства зарождения Красной армии, то нельзя не учитывать того факта, что оно происходило в условиях победной эйфории, так называемого «триумфального шествия советской власти» первых месяцев 1918 г., когда большевики еще не встречали организованного сопротивления ни на внутреннем, ни на внешнем фронтах. Именно это давало им обманчивое впечатление того, что армия, укомплектованная добровольцами, справится с задачей защиты революции. Добровольчество полностью соответствовало левацкой идеологии, исповедуемой руководством советского военного ведомства первого состава (Подвойский, Крыленко и др.). Согласно их воззрениям, добровольческая Красная армия создавалась лишь на время текущей гражданской войны, в дальнейшем, с установлением социалистического строя, ее сменит стадия всеобщего вооружения народа [136]

135

Дмитриев П.Н. Указ. соч. С. 14.

136

РГВА. Ф. 11. Оп. 5. Д. 360. Л. 98.

Конец ознакомительного фрагмента.