Доброй ночи, любовь моя

Нет, не об этом. Она прекрасно понимала. Сейчас его мозг заполняли взрослые мысли, готовые перелиться через край.

Она взяла свою куртку и ушла.

* * *

Они гнались за ней вниз по склону горы возле общественной купальни. Отсюда недалеко было до ее дома. Но до дома она не добежала. Светлый ангел Берит с растрепанными локонами, за ней Эви и Герд, девочка из города. Она сюда попала как приемыш. Ее родители развелись и разлетелись, точно пыль на ветру. Так сказала Флора отцу, а Жюстина услышала.

Точно пыль на ветру.

Герд была длинная и тощая, она вечно огрызалась. Ее с самого первого дня затянуло в круг, в центре которого блистала Берит. Она выучила стишки и дразнилки.

Они еще не дошли до конца. Не раздели ее, не выставили на свет божий, чтобы плюнуть на то, что предстанет перед ними. Она знала, что когда-нибудь им это удастся, и это придавало ей сил, заставляло бежать.

Только у Герд были длинные сильные ноги. Вот они уже близко, рядом, повалили ее. Она кричала, сопротивлялась, под ногтями у нее стало скользко, они во что-то впились.

– Смотри, как она тебя поцарапала! – завопила Берит. – У тебя на шее кровь!

Герд сидела у Жюстины на животе. Герд била ее по щекам, раз, два, раз, два. Содрала с нее куртку через голову, скомкала, отшвырнула. Они что-то делали с ее брюками, стало шершаво и очень холодно.

Тогда в ней словно пробудилась звериная сила, она резким движением вывернулась. Она кинулась прочь, на бегу пытаясь подтянуть штаны, нога подвернулась, и она упала. В темноте она видела их глаза, видела, как побелели их лица.

* * *

Ее нашла Флора.

Две девочки позвонили в их дверь. Жюстина упала, там, на горе. Флора сорвала пальто с вешалки и выскочила на улицу.

– Господи, я торопилась изо всех сил. Почему вы тут носитесь?

Жюстина очнулась. Ее окружал туман. Идти она не могла.

Чего ей ждать от Флоры? Что она теперь сделает?

– Помогите нести ее, девочки. Берите за ноги, а я возьму за плечи.

Когда они снова вцепились в нее, Жюстину стала бить дрожь.

Герд и Берит рассказывали в один голос:

– Мы здесь играли, и вдруг Жюстина поскользнулась, а мы очень испугались, потому что она какая-то странная сделалась, не отвечала, и мы тогда решили, что надо сбегать за Жюстининой мамой, и мы побежали вдвоем на всякий случай, а Эви должна была остаться.

– Тебя я не знаю, – сказала Флора и с любопытством посмотрела на Герд.

– Я приемная, у Эстманов живу.

– Вот как. А где твои собственные родители?

– Они развелись, ни у кого из них на меня сил не хватает.

– Не хватает сил? – Голос Флоры звучал растроганно.

Они внесли ее в дом, опустили на голубой ковер. Они не смотрели на нее, сказали, что им домой пора, их ждут к ужину.

– Бегите! – разрешила Флора.

Когда отец пришел домой вечером, он посадил Жюстину в машину и отвез в больницу. Она лежала на заднем сиденье, а Флора сидела, повернувшись к ней, и держала ее за руку.

– Все резвятся точно телята на лужке, – сказала она. – А ведь выросли уже из таких игр.

Отец молчал, гнал машину как бешеный через мост. Когда они подъехали к больнице, он взял Жюстину на руки и нес всю дорогу.

* * *

Лодыжка была сломана. Ногу закатали в гипс до самого колена. Жюстина чувствовала себя тяжелой и счастливой.

– Шесть недель девочка должна быть в относительном покое.

Отец сказал:

– Я найму ей домашнего учителя. Скоро уже летние каникулы.

Флора:

– Я сама могу с ней заниматься.

Отец:

– Конечно, можешь. Но у меня есть один знакомый молодой человек, который сейчас как раз ничем не занят. Это Марк, сын моего кузена Перси. Деньги ему не помешают, будет приходить каждый день и заниматься по несколько часов.

* * *

Родители Марка были дипломатами. Они много лет провели в Вашингтоне и в Стокгольм вернулись совсем недавно. Куда их направят потом, пока было неясно.

Марк появился уже на следующий день, с букетом желтых тюльпанов.

– Для больной, – сказал он и осторожно вошел в комнату.

Стройный, невысокий, руки у него были холодные и влажные. Глаза карие, как два ореха.

– Чему же ты хочешь научиться, троюродная сестричка? – спросил он голосом взрослого мужчины.

– Троюродная? – Она сидела в кровати прислонясь к стене, онемевшая нога вытянута вперед.

– Ну да, мы с тобой дети кузенов. Твой папа и мой – кузены. А мы, выходит, троюродные.

Слово показалось ей безобразным. Он не обратил на это внимания.

– Спрашиваю еще раз. Чему ты хочешь научиться?

Ее вдруг одолел приступ дерзости.

– Ничему. Я и так все знаю.

– Неужели?

– Нет... я просто пошутила.

Марк извлек из кармана пиджака книгу. Полистал ее, раскрыл. Буквы были мелкие, частые, все сливалось.

– Прочти этот кусок по-английски. А потом я тебя проверю на знание слов.

Жюстина покраснела, молчала, не в силах выдавить ни слова, ни по-шведски, ни по-английски.

Он насмешливо улыбнулся:

– Значит, это правда про школы в Швеции. Дерьмо, а не школы.

– У меня нога болит, – прошептала она.

– Да брось притворяться.

– Правда!

– И где именно болит?

Она указала на гипс. Тогда он приподнял край юбки и обхватил ладонями ее ногу, чуть выше колена.

* * *

Когда он ушел, она повторила его движение, положила руки над коленом. Медленно передвинула ладони выше, туда, к горячей, саднящей припухлости между ног. Боль, пульсируя, взорвалась в голове.

Глава 16

Уже в субботу Берит снова отправилась в Хэссельбю. Она купила бутылку испанского вина Grand Feudo и горшок с ростками крокусов, она не позвонила перед тем, как выехать, просто собралась и поехала.

День выдался туманный. Берит плюнула на автобус и решила пройтись пешком от конечной станции метро, по тропинке вдоль берега. Она чувствовала, как в ней нарастает ужас, но повернуть назад не могла.