Добрые Люди

— Смотрите подземных духов там не растревожьте, голубки, — отпустил шуточку Гариус.

Восковая масса в чашах удивительным образом не прогорала, продолжая давать равномерный белый свет. Прихватив с собой парочку, мы прошли через арку. Стоило отойти на пару десятков шагов, и ровная галерея превратилась в грубую естественную пещеру. Ещё через сотню шагов нам стали попадать каменные наросты в виде сталагмитов.

— Будем молчать? — спросила Тэсс.

— Я тебя с собой не звал, — буркнул я.

— Что за тон? — удивилась она. — Я что-то сделала не так?

Я мысленно обругал себя за несдержанность. Настроение моё сегодня было ни к чёрту.

— Извини, — я попытался разрядить обстановку. — Эта неделя, наверное, первая за очень долгое время, когда я нахожусь в компании людей столь продолжительное время.

— Мне вернуться?

Я отрицательно мотнул головой.

— Ты знал? — спросила она спустя минуту.

— О чём?

— Ригго. Ты знал, что он перевёртыш.

— По-моему, этот вопрос должен был задать я.

— Я даже представить себе такое не могла. Другое дело ты, особые способности, запретные знания.

— Я думал ты имеешь некое представление о тех, на кого работаешь, — грустно улыбнулся я.

— Я не работаю на Добрых Людей, вернее… — она запнулась. — Назовём это платой.

— Ну-ну. И нет, я не могу распознать в человеке ликантропа.

Она замолчала. Я тоже не спешил развивать диалог.

— Думаешь мы правильно поступили, бросив его там? — спросила Тэсс.

— Если честно, то мне плевать, — признался я. — Вся эта заварушка за лигу разит политикой, а я от подобного стараюсь держаться как можно дальше.

— Ну да, — хмыкнула она. — Только вот если ты не занимаешься политикой, то она непременно займётся тобой.

— Я переживу.

Впереди пещера расширялась, и мы вышли к старому каменному мосту, переброшенному через подземное ущелье. На вид сооружение выглядело крепким, местами камень порос мхом, но трещин я не наблюдал.

— Кто же это всё возвёл? — удивилась Тэсс.

Вопрос был риторический и в моём ответе не нуждался. Но я разделял чувства владеющей: все эти подземные галереи, мосты и залы могли вызвать благоговейный трепет у неискушённого человека.

— Думаю дальше идти не стоит, — сообщил я. — Мост хоть и выглядит надёжным, но тревожить его лишний раз я бы не стал.

Тэсс кивнула и присела на некое подобие каменной лавочки.

— Ты знаешь, я ведь всегда считала вас порождениями тьмы, — тихо начала она.

«Ну началось…»

Она посмотрела на меня и взгляд её был полон тоски.

— Самое смешное, что я, кляня таких как ты на чём свет стоит, уже была одной из вас.

Я молчал, догадываясь о чём она хочет сказать. Вербовщики братства умели убеждать даже самых несговорчивых.

— Ты можешь представить себе такое: отец продал собственную дочь душегубам?!

Увы, но я не только мог представить, но и сам принимал участие в подобных заказах братства.

— Дура! — Тэсс в сердцах ударила ладошкой о камень. — Кому я всё это говорю! Забудь, просто забудь всё, что услышал.

— Тэсс. — Я положил руку ей на плечо. — Чтобы ни случилось, но пока заказ на епископа-коадъютора Армана де Битроль не будет закрыт, я буду ручаться за тебя перед кругом.

— Утешил, — вздохнула она. — Ты думаешь меня убьют не сразу?

— Не вижу причин тебя наказывать. Всё что заварилось на границе Этима не твоя и не моя вина.

Она кивнула, а я сел рядом.

— Как давно ты выполняешь поручения?

— Пять лет.

— А завербовали?

— Ты хотел спросить, когда отец продал меня? Я не знаю, этот подонок сыграл в ящик ещё до того, как ко мне пришли.

Я вздохнул. Конечно, она не должна была помнить о первой встречи с вербовщиком и о метке, оставленной им. Никто не должен был, но я помнил свою первую встречу с человеком из братства. Он часто являлся мне в кошмарах — одноглазый вербовщик в пыльном дорожном плаще.

— Вальдо, это вымышленное имя?

— Настоящего я не помню, — соврал я.

— Что со мной будет, потом? Ну, когда всё закончится или это не закончится теперь никогда?

— Ну, будут новые заказы. — Я пожал плечами.

— Новые? А если я не хочу больше ни новых, ни старых?

— Это зависит от круга. Но есть вариант, что тебя отпустят, и ты забудешь всё.

Она заглянула мне в глаза, и я с огромным трудом выдержал этот взгляд, никогда ещё ложь не давалась мне столь тяжело.

«Неужели старею?»

— Попытка засчитана, — печально улыбнулась она. — Пойдём обратно.

В камере наш отряд пробыл ещё три дня. На утро четвёртого Мальвик взял меч, очертил круг на пыльном полу и войдя в него стал отрабатывать стойки. Спустя какое-то время, он в насквозь мокрой от пота рубахе сообщил, что готов и ни дня больше не проведёт в опостылевшей камере. Решение было принято единогласно, и мы выдвинулись в путь.

Как я и предполагал, мост выдержал, и наш отряд благополучно пересёк пропасть. На той стороне нас встретил грубо вытесанный в скале коридор, стены его искрились от скопившейся влаги на камне. Галерея снова приобрела отрицательный уклон — мы спускались. Вскоре стали попадаться подземные реки, через которые были переброшены висячие мосты и, казалось, время не имело власти над этими рукотворными сооружениями. Порой нам встречались заваленные боковые ответвления и залы с каменными тумбами и чашами. Гариус предположил, что это могли быть алтари для жертвоприношений, запрещённые повсеместно уже как сотни лет, и ночевать подле древних ритуальных мест мы более не решались.

Не берусь точно утверждать, но навскидку прошло около трёх дней, прежде чем мы вышли к старой часовне, которую воздвигли в широком зале. Архитектура её разительно отличалась от современных церквей и церквушек. Владеющие даже примерно не смогли определить к какому веку может относиться это сооружение: ничего подобного в герцогствах не встречалось, даже в ортодоксальном Нортиме. Лишь по косвенным признакам можно было судить, что сооружение использовали в древности как часовню: круглый купол венчал крест Создателя, а по периметру постройки замерли изваяния Дейлы и в отличии от статуи в мёртвом городе, эта была выполнена в узнаваемом стиле.