Добрый 2

— Перестань тиранить мальчонку, — вступилась за Ита Мара.

— У вас там что, других слов по поводу него нет? Кто его тиранит? Это он меня до инфаркта скоро доведёт.

На мои стенания Мара ничего не ответила, и в комнате повисла неловкая тишина.

— Так как всё-таки она сюда попала? — не выдержав молчания, обратился я к Иту.

— Ты говорил вслух, а она за тобой повторяла, — ответил Ит.

— Что повторяла? — затупил я.

— Двадцать шагов с открытыми глазами, потом закрыть, и двадцать шагов с закрытыми глазами. Главное, не открывать и не подглядывать, — вместо Ита ответила Мара.

— Мара? — понизил я голос до максимальной серьёзности. — Я никогда не поверю, что ты повторяла эту чушь за мной. Любая другая — да. Но ты?!

— Я сильно сомневалась.

— И поэтому участвовала в этой чуши?

— Да. Я думала, что когда у тебя не получится… — На этих словах Мара стушевалась и не закончила фразу.

Я было уже раскрыл рот, чтобы прояснить недосказанное, но тут вмешался Ит:

— Водный дух просит не возвращаться обратно ни под каким предлогом.

— Почему? — уточнил я.

— Говорит, что всё сложнее, чем все думали до этого.

— Кто все и что думали? — пристал я к Иту.

— Не знаю, — словно очнулся лесной дух. — Она не сказала.

— Ты что-нибудь понимаешь? — переключился я на Мару.

— А в этом доме кормят? — перевела стрелки принцесса варов. А может, действительно проголодалась.

***

Кормить в доме оказалось нечем. Из всех продуктов было только недопитое гургутское вино, подарок вождя, и повесившаяся мышь в холодильнике. Шучу, нет у меня холодильника.

— Ты посидишь немного? — замешкался я. — Гостей, видишь ли, не ждал. До магазинчика сгоняю.

На что я буду гонять до этого самого магазинчика, оставалось вопросом даже для меня. Всё, что можно было продать дома, было продано уже столь давно, что о данном деянии можно было писать придания старины глубокой.

Занять, как вы пронимаете, не у кого. Времена, когда мне давали в долг, канули в лету ещё до тех самых приданий.

Заработать на утренней разгрузке товара у ближайшего магазина — мой постоянный ежедневный заработок, отвоёванный в тяжёлых боях с такими же страждущими, — отпадал. Было далеко не утро. Я бы даже сказал, что дело плавно близилось к закату.

Короче, я выскочил на улицу, полагаясь только на божью помощь, а в существование бога я не верил.

— Добро, а чё это было? — донеслось из ближайших кустов, как только я вышел из подъезда.

— Специальный агент по борьбе с алкоголизмом, — ляпнул я первое, что пришло мне на ум.

— А чё голая? — явно не поверили мне.

— Она не голая. Это спецкостюм для психологического воздействия, — продолжил я сочинять.

— Чё? — не въехали сразу все втроём.

— Ничё, — передразнил я их. — Пока бы вы свои похотливые рты раззявили и слюни пускали, она бы вас упаковала и на принудительное лечение определила.

— А чё не упаковала?

— Я помешал.

— В смысле?

— Я, когда в дурке лежал… — начал я заливать свежепридуманную байку, — ну вы помните.

— Ага, — поддакнули в ответ все трое алкашей.

— Так вот, в то время, когда я там лежал, у их спецотряда практика была. Натаскивали на нашего брата. Так сказать, на натуре. А мне скучно было, так я уборщиком определился, и время быстрее идёт, и с придурками меньше общаешься, и лишняя пайка совсем не лишняя. Ну, вы в курсе?

— А то, — многозначительно подтвердили трое алкашей, хотя я на сто процентов уверен, что в дурке ни один из них не лежал.

— Ну вот, убираю я, значит, а в соседнем помещении занятия идут. Будущих агентов на нашем брате тренируют, как правильно захваты производить, вязать и поковать по науке. Дверь-то ко мне приоткрыта чуток, я хоть мало что вижу, зато слышу хорошо. И видно, в тот раз пошло у них не по сценарию. То ли «наш брат» попался позубастее, то ли сами где лопухнулись. В общем, дошло до конкретного мордобоя. Эти агенты, спецы будущие, в раж вошли. Дело конкретно попахивало убийством. — На этих словах я повесил многозначительную паузу, окинул заговорщическим взглядом внемлющую мне аудиторию. — И вот тут-то я его и услышал, — продолжил я, когда пауза превратилась в чрезмерную.

— Кого услышал? — поторопили меня, когда я повесил вторую многозначительную паузу.

— Стоп-слово я услышал, — сказал я как можно равнодушнее.

— Какое слово? — не поняли алкаши.

— Заветное, — продолжил я, добавив к равнодушию капельку таинственности. — То слово, которое спеца враз остановить может.

— Что, вот просто одно слово, и всё? — засомневались алкаши.

— Одно, причём короткое, и на подкорке у них зашито, — серьёзно подтвердил я.

— А почему короткое? — переспросил один из них.

— Ты что, фильмы не смотришь? Тост должен быть коротким, как выстрел. Это кто сказал?

— Дак то фильмы, — насмешливо посетовали мне.

— И сколько в том фильме неправды? Вот то-то, — срезал я логикой недоверчивых насмехателей. — Но я вам больше скажу, команда тоже должна быть короткой, как выстрел.

— И что это за слово?

— А вот этого я вам не скажу, — отрезал я. — И не потому, что я вам не доверяю, просто сами раскиньте мозгами, что сделают с теми, кто знает это слово, — понизил я голос до заговорщицкого шёпота.

— Что? — так же шёпотом переспросили алкаши?

Выдержав ещё большую паузу, я резко провёл большим пальцем правой руки себе по горлу.

— А если очень повезёт, то упекут в дурку до скончания века, — успокоил я откинувшихся алкашей. — Вашего века.

— А ты?

— А я пока не попался. Вот только теперь недолго осталось.

— В смысле?

— Ну, когда она попыталась вас упаковать, я шепнул ей то самое слово. И теперь вопрос о моей поимке — это лишь дело времени. Недолгого времени, — добавил я после паузы.

— И что, ничего нельзя сделать?

— Ну, есть один вариант, — с сомнением произнёс я. — Вот только он не для меня.

— И что за вариант? — заинтересовались алкаши.

— После того как я её этим словом обезвредил, — продолжил я свой занимательный, а главное, «честнейший» рассказ, — отволок к себе домой. А куда её было девать? — спросил я. — Вот то-то, — продолжил я, когда в ответ мне рассеянно покивали. — Тогда, ну там, я услышал и ещё одну вещь. Если продержать агента в отключке, а это слово их вырубает на некоторое время, то их память стирается. Защитная реакция, зачем и для чего не спрашивайте — не знаю. Короче, как только агент начинает приходить в себя, ему снова раз — это слово, и на некоторое время он безопасен. Вот только сколько это длится, никто не знает. Каждый раз по-разному.