Добрый 2

— Ну было дело, — признался я.

— А чего не нырнул?

— Хотел. Но мне сказали, что хвостом под зад — и на берег.

— Это она тебя так раззадоривала. Знаешь, скольких она так утопила?

— И зачем ей это? — всё ещё не верил я услышанному.

— А вот этого никто не ведает. У меня, когда с десяток гургутов утонуло, пришлось запрет вводить. Да только кого эти запреты остановят, когда перед тобой появляется мечта всей твоей жизни, которую даже представить сложно, а уж воочию увидеть… и не просто появляется, а готова прямо на всё.

— И как вопрос порешал?

— Слух запустил, — горделиво признался вождь. — Что видимость всё это. А на самом деле там страшила, которых свет не видывал. И утехи у неё настолько мерзкие и извращённые, что попавшие в её объятья предпочитают умереть самой лютой смертью, чем испытывать всё это. А трупов нет, потому что съедает она их. А тех, кто умереть не смог, ест живьём и долго. Сегодня ногу. Завтра руку. Послезавтра…

— И ты решил мне сейчас эту байку пересказать на новый манер? — перебил я вождя. — Только я не гургут, на меня такие детские сказки впечатления не производят.

— Да пойми ты, ей зачем-то нужны мужики. Причём гургуты, гелы, вары — без разницы. И именно мужики. Перед женским полом она даже не появляется.

— И опять промашечка у тебя Великий. И перед Зарой она появлялась. И к Маре, Хлое и Болотной гоняла, когда я от сока дорго умирал. И беседовал я с ней в воде много раз. И, как видишь, живой.

— Не знаю, — засомневался вождь. — Может, ты ей для чего другого понадобился. И поэтому она тебя не тронула. Но гургутов моих она изрядно утопила.

— А может, они сами утонули.

— Гургут утонуть не может! — высокопарно отрезал вождь.

— Что за неверие в собственных подданных?

— Пожалуй, остаться одному не такая уж и тоскливая идея.

— Ладно, давай замнём про Ариэль для ясности. Ты меня не убедил. Я тебя не переубедил. Здесь её нет, поэтому заметём в дальний уголок и забудем до лучших времён.

Великий поднял кувшин и предложил жестом присоединиться к нему. Молча. Было видно, что обида ещё бурлит в нём, и лучший способ её угомонить — это залить изрядным количеством вина. И я его поддержал. И молчание тоже. Мне было над чем подумать.

— А тебя за что сюда? — Как оказалось, Великому вождю достаточно было пары глотков и пары минут, чтобы восстановить душевное равновесие.

— Не знаю, — честно признался я. — С их слов звучало как в благодарность за то, что я там что-то сделал и не подвёл. Только вот я ни хрена не делал. Да. Ещё, типа, должен им был спасибо сказать, что не убили.

— Странно, — медленно произнёс вождь, — и совершенно непонятно.

— А ты мне, кстати, так и не дорассказал, за что тебя. Соскочил такой на водного духа. Оболгал её по-всякому.

— Ты, кажется, замёл эту тему в какой-то там угол, — напомнил Великий. — Вот и не выметай обратно.

— Хорошо, — легко согласился я. — Так расскажешь или будешь увиливать?

— Долгая история.

— А поведай-ка мне, куда ты торопишься? Может, и я с тобой торопиться буду. Пока у меня перспективы на ближайшую вечность — это нажирать бока и сажать печень. У тебя, кстати, тоже.

— Вот как ты думаешь, — начал вождь после продолжительной паузы, — всем в нашем мире нравится, что здесь правят бабы?

— Ну, я не сексист. И если честно, мне глубоко наплевать, кто кем правит. Лишь бы результат был хороший.

Если Великий вождь и не понял про сексизм, то вида не показал. Хотя кто его знает, как ему растолковал тот переводчик, которые перетолмачивал словечки моего мира на здешний язык. И наоборот.

— А вот многим в этом мире не наплевать, — продолжил Великий. — Тебе уже рассказывали истории прихода баб к власти?

— Угу, — поддакнул я.

— Так вот, это всё происходило настолько давно, что многие начали сомневаться в кровавости тех времён. И тут немаловажную роль играют гургуты.

— Какую?

— Пугающую. Вот посмотрите: у гургутов правят мужики. И они самые жестокие, кровожадные и беспощадные особи этого мира.

— Встретишь гургута — убей его! Или он убьёт тебя, — повторил я недавние слова вождя.

— Именно так, — согласился вождь и отхлебнул из кувшина. — А вот теперь представь, что две будущие правительницы спрятались именно у гургутов. Пожили там. И вернулись живыми, здоровыми и счастливыми. Плюс братья Хлои немало расскажут о времени своего пребывания в гургутском племени. И что получается? Что гургуты — милые парни! А власть мужчин вовсе не означает беспрестанную резню всех и вся.

— И это пошатнёт все устои матриархата, — наконец въехал я.

— А ещё мы договорились с девчонками, что, когда они придут к власти, мы заключим перемирие и провозгласим сближение наших народов. Начнём с торговли, а дальше потянется и всё остальное.

— И поэтому они решили убить своих дочерей.

— Нет, поэтому они решили убрать меня, — возразил Великий вождь. — Не будет меня, Хлою с Марой изгонят из племени.

— А ещё лучше убьют свои же, а свалят на вас.

— Да что же ты такой кровожадный-то? В вашем мире все такие?

— В моём мире это детские шалости. И лучше тебе не знать, что творится в моём мире.

— Так вот почему тебя тоже закинули сюда, — догадался вождь.

— А вот мне это совсем не понятно, — не согласился я с Великим. — Или у вас какое-то извращённое восприятия и моём мире, и о его жителях?

— Нет у меня никакого восприятия, — отмахнулся вождь. — А вот у Лои есть. Она жила в твоём мире, и не зря она тебя изолировала.

— Тогда сразу убила бы.

— Да что ж ты такой кровожадный?!

— На самом деле я пацифист до мозга костей. Но обстоятельства заставляют меня пересмотреть доктрину моего отношение к этой троице.

— Давай выпьем, — вздохнул Великий. Видимо, переводчик сломался на пацифизме, а добила его доктрина, и он послал всех лесом.

— Ну, сегодня давай, — согласился я. — Но завтра будем думать на трезвую голову.

***

Завтрашнее утро выдалось таким, что я невольно вспомнил худшие времена своей запойной жизни. Для тех, кто хоть раз умирал от жутчайшего похмелья, описывать все непередаваемые ощущения не стоит. Как говорится, лучше не напоминать. А остальным я желаю не знать этого никогда.