Добрый 2

С трудом приподняв голову, чтобы поискать хоть каплю влаги в пределах досягаемости, я с большим усилием подавил невольный стон, чуть не вырвавшийся из моей груди. Организм отказывался функционировать хоть как-то и желал сдохнуть, чтобы избавить себя от мучений.

До моих ушей донёсся стон Великого вождя. Он себя не сдерживал,и страдал открыто, ни от кого не таясь.

— А ещё воин, — прошипел я, с трудом переворачиваясь на четыре конечности.

— Если выживу — прибью, — пообещал Великий, то ли мне, то ли тем, кто нас сюда закинул и напоил этим суррогатом.

Четыре конечности дались не сразу. Пару раз руки предательски подгибались, и я втыкался лицом в данную планету. О том, чтобы встать на две задние конечности, не было не то что речи, даже мысли отказывались течь в этом направлении.

Шатаясь как при девятибалльном шторме, я героически добрался до огромного валуна, за которым вчера мы брали еду и выпивку.

Теперь уже и мой организм не смог сдержать стон.

Еды было море!

Но ни грамма жидкости!

Даже вина, которого вчера было немереное количество и в котором можно было купаться, утопиться, и напоить пол-Китая, сегодня не было ни грамма. И нужно ли говорить, что вчера мы выпили всё.

— Русские же не оставляют всё зло на завтра, — пробурчал мне на ухо Великий вождь, неслышно присоединившийся ко мне. — Как бы сейчас кувшинчик зла пригодился. Хотя бы и на двоих.

Спорить с Великим было по меньшей мере неразумно. Он был прав на сто процентов. Даже на сто пятьдесят. А если подумать, то и на всю тысячу.

— Предложения есть? — спросил я Великого, с трудом посмотрев на него снизу вверх. Хотя он тоже передвигался на четырёх, но в силу длины конечностей был заметно выше.

— Там есть родник, — мотнул головой Великий и рухнул на землю, поддавшись силе инерции.

— Где? — переспросил я.

— Там, — рука вождя указала направление.

— Я тебя не дотащу, — честно признался я.

— Себя дотащи, — посоветовал мне вождь и отключился.

— Да, хорошо, что я вам рецепт самогона не принёс, — похвалил я себя и практически ползком двинулся к роднику.

В этом мире родник тоже не подкачал и не опозорил своего гордого названия. Он был искрящимся, манящим, с ледяной и безумно вкусной водой. Да что там водой. Он был наполнен влагой под гордым названием Сама Жизнь. Кое-как доползя до этой «жизни», я тупо уронил голову в воду и стал неистово пить, даже не переводя дыхание. Удобно, когда твой организм функционирует в воде. С похмелья самое то. Не нужно отвлекаться, чтобы перевести дыхание. Можно пить, пить и пить. Но как оказалось, и этому бесконечному «пить» есть предел. И предел этот — границы тебя. Невозможно вместить в себя больше, чем ты есть на самом деле. Даже изрядно подрастянувшись в некоторых местах. С сожалением осознав, что в меня больше не влезет ни капли, я вытащил из воды голову и, перевалившись на спину, открыл глаза.

— А ты становишься опасен. — Голос Ариэль материализовался вместе с её образом. — Ещё пара таких пьянок, и мне будут негде жить. Ты вылакаешь всю жидкость.

— Ты как здесь оказалась?

— Я дух, — оскорбилась Ариэль.

— Не уподобляйся Иту, — посоветовал я. — Малолетство тебе не идёт.

— Завязывай пить. И так от памяти ничего не осталось. Тебе же сказали, что я могу перемещаться в любой из миров, где есть вода.

— Сама завязывай. Ты говорила, что можешь перемещаться в те места, где уже бывала. Поэтому увильнуть от ответа не получится.

— А кто тебе сказал, что я здесь не была? Вот то-то, — продолжила Ариэль, по-своему оценив моё молчание.

— Ну допустим, — пробормотал я после продолжительной паузы. — И чего надо?

— Помнится, при нашей последней встрече ты был поприветливей, если не сказать более.

— Да мне тут глаза приоткрыли…

— А ни тот ли старый озабоченный хрен, который сейчас помирает вот за тем камнем?

— Так, чувствую, у вас давняя любовь. Бр-р-р, — помотал головой я, — аж похмелье стало проходить. Готов выслушать твою версию.

— Сначала ты мне расскажешь, что наговорил этот, не будем произносить вслух, а потом — может быть.

— А где у меня гарантии, что после услышанного ты не прибьёшь единственного собутыльника в порыве праведного гнева? Где я другого найду?

— Могу предложить себя, — игриво усмехнулась Ариэль.

— Нет, — твёрдо отрезал я. — Собутыльник — это другое. Не нужно путать интеллектуальное пьянство с алкоголическим бля…

— Нарисовалась. Кто бы сомневался. — Бесшумно подкравшийся вождь заставил подпрыгнуть не только меня, но и Ариэль. Как он это сделал, было непонятно, но факт остаётся фактом.

— И тебе недоброго дня, — поприветствовала Великого Ариэль. — Может, поведаешь, что ты ему наговорил?

— Правду, — лаконично отрезал вождь.

— Всю?! — округлила глаза Ариэль.

Взгляд вождя явно давал понять, что большей дуры он не встречал.

Так, значит, всей правды я здесь не добьюсь. И Великий темнит. А эта вообще блондинку из себя строит. Вон, как глазами хлопает. Но ведь заразы. Любопытство-то никто не отменял. Что этих двоих может связывать, с учётом, что она дух? Или я что-то не знаю о духах? А точнее, я вообще ни хрена о них не знаю. А ведь не спросишь. Во-первых, не скажут. А во-вторых, вообще на эту тему табу наложат и за речью следить будут, чтобы случайно не проговориться.

Между тем, вождь с водным духом поиграли в уничтожающие гляделки и, видимо, сошлись на ничьей.

— И долго вы собираетесь загорать?

Судя по тому, каким тоном был задан вопрос, с роли блондинки Ариэль слезать не собиралась. И откуда только понахваталась?

— А у нас есть варианты? — вопросом на вопрос ответил Великий.

— Варианты есть всегда, правда, Серёжа?

Задав этот вопрос, Ариэль состроила такие глазки, что я чуть не захлебнулся слюной, состоящей из одних гормонов. И вместе с этим в голове огненными буквами заискрились слова Великого вождя про всех утопленников.

— Свои варианты оставь при себе, — твёрдо заявил Великий. — Мы как-нибудь собственные придумаем.

— Слушай, вождь, — Ариэль мгновенно скинула образ блондинки и стала той, которую я знал до этого, — предлагаю оставить наше прошлое там, где его ещё не было. — Указательным пальцем она ткнула меня в грудь. — Не время сейчас ворошить наше личное.

— А что за личное у вас было? — не смог удержаться я от вопроса.

— Тебя это не касается! — в унисон рявкнули вождь и русалка.

— Да и пожалуйста, — честно обиделся я. — Только и вы свои разборки устраивайте без меня, если меня это не касается.

С этими словами я решительно повернулся на сто восемьдесят градусов и, игнорируя пристальные взгляды, которые прямо физически ощущались жжением в черепной коробке, зашагал в сторону хавчика. Во мне вдруг проснулся зверский аппетит, что с похмелья наблюдалось нечасто. Точнее, редко. Точнее, никогда. И тут нате вам, прямо ГОЛОД. И прямо вот так — всеми большими буквами. Я просто физически ощущал, что если сейчас не закину в свой организм хоть каплю еды, то он съест сам себя изнутри, ни разу не поперхнувшись. Окрикивать и останавливать меня не стали. И я, беспрепятственно добравшись до еды, решил и здесь себя ни в чём не ограничивать. Хотя жидкость, вылаканная мной, успешно сделала это за меня и, поклевав немного, прямо как птичка, я понял, что наелся.