Добыча хищника

– Только не так… не так, пожалуйста. Не так… – бормотала я, заставляя его янтарный взгляд становится лишь острее и пронзительнее: – Не надо… не сейчас…

Это были лишь отголоски сознания, потому что в душе я уже умоляла его об обратном. О продолжении этой чертовой пытки.

– Это сопротивление мне нравится даже больше, – произнес он. – Ты так отчаянно этого хочешь, но умоляешь, чтобы я этого не делал. Ты лжешь мне, Эля.

Его рука опустилась ниже, он стиснул ткань рубашки у меня на груди и выдернул меня из кресла, поставив прямо перед собой. Указательным пальцем он поддел мой подбородок, и мы встретились взглядами – до адской боли.

– О, нет… нет, – застонала я.

Я чувствовала, что он вновь очень горячий. Жар его тела в такой катастрофической близости обрекал меня на провал всей обороны.

Я медленно опустила голову, цепляясь взглядом за монету у него на груди. Если сконцентрироваться на ней, то…

С большим удивлением я вдруг обнаружила, что мои ладони коснулись его твердого живота – он застонал так, будто я доставила ему внеземное наслаждение. Опьяненно запрокинув голову, он замер, и я на секунду растерялась.

Боже, это я сделала с ним?

Его кадык дернулся – он сглотнул и зашипел, будто теперь я причиняла ему боль.

Его руки вдруг стиснули меня – он обхватил мои плечи, резко притянул к себе, почти приподнимая над полом и опустил голову. Наши губы едва не соприкоснулись – он яростно дышал мной.

– Сука…

– Что? – опешила я.

Он оттолкнул меня – до того неожиданно, что я влетела в нутро кресла, как пуля, выпущенная из ружья.

– Кажется, я переоценил свою выдержку, – его голос дрожал.

Он запустил пальцы в свою челку и сжал кулак.

– Испугалась? – он выглядел безумным, почти слетевшим с катушек. – Ты боишься, Эля. Я хочу тебя еще больше. Успокойся, иначе…

– Я… я постараюсь, правда, – заверила его.

– Я прогуляюсь немного.

– Что?

– Прими душ.

– А?

– Я чувствую твой запах…

– Да, я…

Он вдруг склонился ко мне, опустив ладони на подлокотники моего кресла. Его взгляд был наполнен первобытным голодом.

– Мы не станем торопиться, верно?

Я кивнула, наблюдая за движением его губ. На самом деле, в эту секунду я хотела торопиться, потому что этот голод был обоюдным.

***

Горячая вода бежала по моему телу, пока я стояла в душевой кабинке, упершись ладонями в стену. Из-за шума воды я почти не слышала собственных мыслей, но вот чувства бились во мне с ревом морских сирен.

Любые прикосновения к собственной коже были предательством, ведь ее должны были касаться совершенно другие руки – его руки.

Подставив под струи воды голову, я долго стояла неподвижно, будто смывая с себя воспоминания. Но чего бы я уже никогда не смогла забыть – его стон, когда я провела ладонями по его животу.

Нет-нет-нет…

Надев рубашку на голое тело, я расстегнула только верхние пуговицы, освобождая горло – мне катастрофически не хватало кислорода. Мокрые волосы разметались по плечам тяжелыми русыми волнами. Я натянула черные брюки и вышла из душа босая, оставляя на полу влажные следы.

Подобрав блокнот, я села к огню, скрестив по-турецки ноги.

Мне следовало подумать, как спасти человечество. Следовало…

Ожидая чужака, я внезапно опрокинулась на спину и растянулась на тонком тугом ковре. Уставившись в потолок, я думала обо всем сразу. Оставив блокнот на груди, я раскинула в стороны руки, будто меня в ту же секунду должно было унести течение. Я плыла бы вечно в страну сказок и разноцветных радуг, в беспечный мир кисейных берегов и сахарной ваты. Почему нельзя закрыть глаза и проснуться в той славной реальности, когда мы – люди – были одиноки во вселенной, строили шаттлы, запускали в космос всякую дребедень, вроде светового меча, журнала «Плейбой» и пиццы[2].

… вернуться бы в то время, когда я ходила в школу…

… ругалась с Гелей по пустякам…

… проводила слишком много времени за просмотром «Русский ниндзя».

Я горько рассмеялась.

Оправились бы мы от всего того, что с нами случилось, даже, если бы это закончилось? Смогли бы мы перестать вести разрушительные войны, убивать нашу планету, ненавидеть друг друга?

Что мы, в принципе, пытаемся спасти?

В этом мире нет ничего кроме ненависти.

Я втянула воздух носом, слушая, как трещат в камине поленья, как тиха ночь за окном и как в монастыре, что стоит за рекой, стонет ветер.

Мои высокопарные мысли неожиданно разбились о действительность – Тайгет Касар перешагнул через меня и остановился. Он был снова одет, но это ничуть не спасло меня от чудовищного осознания – черт возьми, он только что переступил через мои бедра и теперь я лежу между его ног!

Он медленно опустился на колени, а затем облокотился на вытянутые ладони по обе стороны от моего лица.

– Мы начнем с прикосновений, Эля.

– С чего? – признаюсь, до этого момента я даже не дышала.

Вместо объяснений, он потянулся к моей руке. Я наблюдала за этим с таким отчаянием, будто мне под кожу вводят иглу. Его пальцы слегка задели рукава рубашки, и я с шипением втянула раскаленный воздух.

Когда его пальцы скользнули по обнаженной коже моего запястья, мы оба замерли.

Это длилось целую вечность – я слушала, как стучит мое сердце.

Его указательный и средний палец повторили рисунок моих вен и прочертили линию на безвольной ладони.

– Это линия жизни… – прошептала я сухими от волнения губами.

Его взгляд вернулся к моему лицу. Его ресницы слегка опустились – он посмотрел на мои губы.

– …говорят, если она длинная, то жизнь тоже будет длинной…

– Предрассудки.

Ну, разумеется. Что еще он мог сказать?

– Там есть еще линии ума и сердца.

– Функционально они нужны, чтобы сжимать и разжимать руку.

– Ты зануда, – мягко, но язвительно сказала я.

Он был серьезен – дьявольски серьезен.

Его пальцы с настойчивостью скользнули по моей ладони вверх и переплелись с моими пальцами. Это было настолько интимно, что я не смела оторвать взгляд он наших рук, будто мне явили величайшее волшебство на свете.

Он проделал тоже самое и с другой моей рукой, а затем протолкнул колено между моих ног.