Дочь императора. Том 2

– Обрафно ф низ хощешь? – кивнула она вопросительно.

Замотав головой, я подняла взгляд. Нет!

– Одефайся, – кивнула она на ворох зеленой ткани на мраморной лавке.

Я закрыла глаза, собираясь с силами, чтобы подняться. Встала. Пол и лавка шатались, как во хмелю. А потом поехали куда-то в сторону, перед глазами мелькнула темная фигура старухи в движении и все померкло.

Когда что-то невыносимо горячее переместилось по животу, я поняла что это чья-то ладонь. Открыла глаза, морщась. Надо мной стоял тот псионик, что сидел рядом в цинне тогда… месяц или жизнь назад. Обратив внимание на то, что я очнулась, он перевел взгляд на лицо. Я посмотрела вниз, на его руку. Она казалась черной по сравнению с белизной кожи живота. В груди заскреб кашель, начал подниматься, нарастая. Когда я закашлялась, он удовлетворенно кивнул. С изумлением я замечала, что боль в легких уже не так невыносима. Закрыла глаза, понимая, что в данную минуту этот человек мне не враг.

«Киф твой?»

Я вздрогнула, открывая глаза. Мужчина снова смотрел мне в лицо, переместив руку еще чуть ниже. Я утвердительно моргнула: моя.

«Твоя жизнь в обмен на мою. Согласна?»

Я вскинула брови, не понимая.

«Ты глупая корова, шлюха босяка. У тебя в руках киф и ты вспомнила о нем лишь через месяц. Я убью тебя, как только он появится во дворце. Если ты не пообещаешь мне жизнь. Сейчас» – сказал он мне прямо в мысли, в глаза, придавив своим взглядом. Я выдохнула, прикрывая веки. От ладоней же по-прежнему шло доброе, благое тепло. Чего ты так сильно боишься?

– Хорошо, – прошептала я, не в полной мере понимая, чем именно вызван его страх. Чем Нис так опасна? Что они могут знать о ней, чего не успела узнать я?

Когда он закончил, отняв руки от ступней и замерев на минуту, я поднялась на локтях. Указав в сторону, мужчина вышел из комнаты.

На плоском креслице с низкими подлокотниками и спинкой, лежало зеленое прямое платье. Надев его, я перевела взгляд на черный каменный столик, отполированный до зеркального блеска. В серебряном бокале застыло питье. В такой же тарелке – лепешка, начиненная мясом. Рот мгновенно наполнился слюной. Присев, я помедлила и с усилием отвела взгляд. Нет…

Проведя пальцами над бокалом, разогрела жидкость. Чтобы там ни было, я не пила горячего уже месяц. Отхлебнула и закашлялась. Горло обожгло, а по груди потек жар. В голову мгновенно ударил хмель. По привычке подобрав ноги от пола, я зажмурилась. Нис…

Через пару минут дверь открылась и двое здоровенных мужиков в белых безрукавках и будто бы юбках из белой ткани зашли внутрь. Один кивнул мне на выход. Я поднялась. Если буду проходить мимо хоть какого намека на солнечный свет, подожгу обоих и…

– Не стоит… – хрипнул один из них, и я вздрогнула. Как же быстро я отвыкла от живой речи.

Один из них шел впереди, второй сзади меня. Скорее всего, я чего-то не знала, наблюдая самоуверенную спину перед собой. Рисковать не решалась. Мы шли долго, поднимаясь, петляя по нескончаемым коридорам и таящимся в сумраке залам. Когда остановились, мои ноги дрожали. Хотелось сесть на пол. Грудь и живот болели. И снова было страшно…

– Я все думал, почему босяк не реагирует на твое исчезновение… – послышался голос. Я обернулась к проему в стене, откуда шел свет. – Удивительно, как долго ваши гильдии умудрялись скрывать его плачевное состояние…

Сглотнув, я пошла на свет и голос. Что с ним?

– Он человек… а люди имеют свойство неожиданно и легко ломаться, – грубо засмеялся невидимый собеседник.

Я зашла в роскошную комнату. Хозяин голоса сидел в кресле. Одна нога лежала на черном столике перед ним. Череп был гладок и блестящ, как у лечившего меня псионика. Меднолицый, с черными бровями и длинными, спускающимися к ключицам вислыми усами. Ростом и комплекцией в отца. Я сделала шаг назад, хмурясь.

Хозяин голоса засмеялся, обнажая белые зубы.

– Что с отцом? – спросила я сдавлено.

– Пока я не кинул вас в одну яму и не сверил, не пытайся переубедить в том, что ты не его девка. Хотя… я бы на такое ничтожество и внимания не обратил.

– Что с отцом? – повторила я. Как же много он говорил…

– Вокруг него слишком много глупых баб. Это его ошибка. Вы бываете упрямы там, где упрямство совсем не нужно.

Я закрыла глаза, чувствуя, как поднимается кашель. Не успев закашляться, поняла, что иду к нему. Остановилась в трех шагах и села на пуфик у столика. Контролер…

– Что… тебе… нужно? – спросила, унимая кашель.

– Вот смотрю и думаю… обменять на раскопки тебя не получается. Оставить себе? Да зачем ты нужна? Продать если только, но кому? Эсхонцы – сборище тупых оборванцев. Они только начинают понимать, во что ввязались. Твоим родным? Слишком скучно. Дозаранцам ты не нужна. Они возьмут, что захотят и без тебя. Мы же пытались по-хорошему… Полукровки еще. Зачем ты им?

Я осмотрелась. Шелка да золото. Крикливо и пошло. На стенах гобелены, за ним – лишь холод. В мгновение, когда я собралась с мыслями, оборачиваясь, в голове взорвалась боль. Крича, я сжала виски, сползая с пуфика. Тихо заскулила: отпусти… На мгновение почувствовав невесомость, ударилась об стену у входа, потом об пол.

Мужчина встал, отряхивая ладони о бока. Я поднялась, потирая плечо и колени. «Попробуй еще раз, мне понравилось!» – улыбнулся он в моих мыслях. Я устала бояться, просто устала. Сил нет. Хватит! Что ты хочешь от меня теперь, когда не получилось обменять на раскопки? Когда сухая твердая ладонь сжалась на подбородке, я подняла взгляд к темным глазам под мохнатыми бровями.

– В тебе нет ничего от босяка. Наверняка ты вся в его первую шлюху. Ты только закончила школу гильдии, так?

Я молчала. Сказать что-либо внятно с его ладонью на подбородке все равно не получилось бы. Когда рука сжалась на груди, вжалась в стену. Не надо.

Он улыбнулся, поведя челюстью из стороны в сторону. Я опустила взгляд от черных глаз. Закашляла. Хотела прикрыть рот, но ударилась лбом о стену, когда он развернул меня.

– Не надо…

Двумя ощутимыми ударами по щиколоткам он раздвинул ноги и прижал к стене. Я закрыла глаза, собирая жидкость поблизости в ледяные кинжалы и замахнулась обеими руками от бедер. Руки мгновенно вывернуло за спину. Я закричала, из глаз брызнули слезы. Не надо! Отпустив запястья, он отошел на полшага. Я попыталась обернуться, но его рука прижимала к стене. Почувствовав прикосновение одного из своих лезвий на плече, напряглась. Когда оно поползло вниз, разрезая ткань и кожу под ней, завыла, вырываясь и плавя его. Разочарованно выругавшись, человек откинул ледышку и разорвал оставшуюся целой ткань руками.

– Ваша магия так ненадежна и кратковременна…

– Нис! – крикнула я, не представляя, кто еще мог бы услышать меня сквозь расстояние.

– Этого имени нет в списке желающих купить тебя… – проговорил он насмешливо, проводя ладонью между ног. Собравшись поджечь как эсхонцев в Умене, я на секунду зажмурилась. В голове снова взорвалась чистая, свирепая, заставляющая орать боль. Не кратковременная, как за решеткой… она не исчезала. Я сжимала зубы, пытаясь поймать хоть какую-то мысль среди полыхающего в мозгу пламени. Огонь не поднимался, магия не слушалась. Когда он резко вошел, тараня воспаленные органы, закричала…