Дочь княжеская. Книга 3

Не то, что бы она вздохнула с облегчением, обнаружив, что никто не встречает. Какое уж тут облегчение! Не сегодня, так завтра, не завтра, так через пару дней — разговаривать все равно придется. А как и о чем? Девушка не знала. Но она держала в уме, что очень сильно зависит от старого князя, причем зависимость не только чисто физическая: куда она от него может деться здесь, в его владениях? Почему-то важным было другое. Едва ли не самым важным.

Его отношение.

От липкого страха потели ладони. Хрийз, внимательно к себе прислушиваясь, вдруг поняла, чего она на самом деле боится.

Боится не справиться.

Разочаровать.

Новое чувство. Но сколько на себя ни сердись, признай очевидное — тебе нельзя разочаровать и уж тем более нельзя не справиться. Попала. Не просто через дыру Паруса в другой мир. На судьбу попала. На целую жизнь.

Лилар помогла переодеться, обмыться. Хрийз каждый раз внутренне ежилась от каждого ее прикосновения. Не могла понять, почему Лилар с такой охотой играет в служанку, и это просто уже начало пугать. Что у человека, опасного, как тысяча магических ножей, в голове? А еще охранять приставили. Или ее тоже, как аль-нданну Весну? Хрийз рассматривала неправильную горничную почти напрямую, перестав скрывать свой интерес. Лилар безмятежно улыбалась на ее взгляды. Видела насквозь, конечно же. Щеки, уши и даже шея непроизвольно наливались жаром.

Неловко как получается!

И не спросишь, потому что Лилар ответит что угодно, кроме правды. И смотреть не перестанешь, потому что любопытно и страшно. А ну, как вытянет шпильку из своих волос и ка-ак воткнет… Куда воткнет, тут воображение пасовало, но что воткнет, можно не сомневаться. Она может.

«У меня паранойя», — со вздохом признала Хрийз, с трудом беря себя в руки.

Девушка думала почитать учебники по программе, их уже доставили — когда? — или это были дубликаты… Но почитать не получилось. Сон наскакивал как ненормальный, превращая голову в тяжелую чушку, чугунную во всех отношениях. И Хрийз сдалась. Позволила Лилар отвести себя в постель, укрыть теплым одеялом. И заснула, едва коснувшись головой подушки. Сказалось больничное дежурство…

Хрийз спала, и сквозь сон прокатывались мощные, ровные волны оберегающего магического тепла. Кто-то сидел рядом, большой и сильный, неизмеримо родной, держал за руку, и оставался надежной скалой в зыбкой, переливчатой яви снов, центром растворившегося в хаосе первозданном мира. Потом сон сменился на что-то вовсе невнятное. Сон сменился, скала осталась. И когда Хрийз открыла глаза, внезапно проснувшись, как это бывает иной раз в середине ночи, чувство опоры никуда не делось. Хотя девушка была в своей комнате совершенно одна.

На окне стоял на одной лапе, сунув голову под крыло, верный Яшка. Прилетел, увидел, что хозяйка спит, и решил вздремнуть тоже. Хрийз выбралась из постели, налила из тонкого графина воды, выпила. Через окно пробивался свет фонарей, рождая в комнате уютный полумрак. Яшка вытянул голову из-под крыла, вопросительно квакнул. Хрийз погладила его по жестким перьям на спине:

— Спи, дурачок…

Яшка вздохнул совсем по-человечески, и снова сунул голову под крыло. Хрийз присела на подоконник. Смотрела на птицу, поражаясь размерам. Здоровый пернатый лоб! А вот поди ж ты, привязался. Доверяет. Дикого-то попробуй погладить вот так. Даже его подружка в руки не дается, при виде человека заранее уже хлопает крыльями и шипит, а клюв у нее что надо, не намного меньше Яшкиного, долбанет, мало не покажется. Особенно если в глаз.

«Тьфу ты! — подумала Хрийз. — О чем я думаю…»

Она, зевая, сползла с подоконника, думала вернуться в постель и спать дальше, но вдруг услышала в полуоткрытую дверь голоса. Один голос, кажется, принадлежал Лилар, второй — не разобрать было кому. Сон мгновенно как рукой сняло. Хрийз осторожно, на цыпочках, подкралась к двери, с любопытством вытягивая шею. С кем может разговаривать Лилар, находясь, считай, на боевом посту? У нее мужчина?

Аура собеседника Лилар плеснула в душу знакомой морской волной, со вкусом свежего ветра и отзвуком тонкого, птичьего, крика поверх тусклого серого стержня неживого. Дахар! Хрийз застыла, боясь шевельнуться. Неумершая — это тебе не кто-нибудь. Дышать слишком громко будешь — услышит. Хотя, кажется, сейчас она ничего не слышит. Не до того ей…

— … маленькая моя, — с бесконечной нежностью говорила Лилар, и Хрийз вдруг представила, как она гладит дочь по голове, словно малышку… — Я бы прошла твой путь за тебя, если бы могла, если бы было это возможно…

— Я справлюсь, мама, — голос Дахар звучал устало и не очень уверенно.

— Ты справишься, я в тебя верю, — соглашалась Лилар. — Ты живи… ты только живи, маленькая! Не надо лишних подвигов… иначе не хватит сил в решающий момент, по себе знаю.

— Кто еще, кроме меня? — горько спрашивала неумершая, и от ее непролитых слез дрожал воздух, скручиваясь незримой, подрагивающей от вложенной в нее магии, спиралью.

— Что твои? — сочувственно спрашивала Лилар.

— Да… Коту Твердичу очень трудно, тревожно за него. А Званка — лютая, как медведица, медвежат потерявшая, смотрю на нее… перебесится? Или не сможет? Их бы вместе слить, а потом разделить, чтобы каждому поровну рассудительности и ярости.

— Я бы поговорила со Званой… Может быть, драться ее поучила бы. А то ж дурное совсем, нарвется на мастера, будет ей.

— Ты что! Нельзя! Рано еще…

— Ну, тебе виднее…

Вязкая клейкая тишина текла из комнаты в комнату. Тихий шорох, вздох, наверное, Лилар гладит дочь по голове… А как еще, если это — твой ребенок, которому плохо? И только материнская любовь способна сделать хотя бы что-то…

— Я могу тебе помочь только одним, маленькая…

— Не надо, мама! — тихий вскрик-испуг. — Не надо!

— Надо, маленькая, — Лилар была терпелива, как с малышом, отказывающимся пить горькое лекарство. — Надо, не спорь со мной. Тебе — сейчас — надо.

— Мама!

Хрийз совсем замерла, дыша через раз. По ногам тянуло стылым сквозняком и будущей простудой, но девушка не шевелилась. Не спугнуть бы… Она догадывалась, какую помощь предлагала дочери Лилар. И могла понять Дахар, которой собственная сущность встала сейчас поперек горла. Но неумершей действительно необходима была сейчас помощь живого…

— Хватит… мама, прекрати!

— Не дури, — спокойный короткий приказ.

Хрийз вспомнился вдруг тот, давний, осенний катер, когда одна из пассажирок решила вот так же помочь Ненашу Нагурну, и что с ней было потом. Да, Лилар боевой маг все-таки, но сколько она сейчас отдать попыталась? Рискуя службой, между прочим. Есть же предел! Надо, наверное, согреть горячего… черт, где здесь кухонный блок? Должен быть рядом, вниз не набегаешься, если господам вечером захочется что-нибудь пожевать!

Кухонный блок нашелся с другой стороны спальни, попасть в него можно было через маленькую дверцу за шкафом. Хрийз ни за что не увидела бы эту несчастную дверцу, если бы не вспомнила, как Лилар когда-то из нее выходила. Сунулась туда уже от отчаяния, и вот, нашла, что искала.

Небольшая узкая комнатка, со стрельчатым окошком, похожим на бойницу, как их в замках из старых фильмов показывали. В шкафчиках над мраморной столешницей, — Хрийз не сомневалась, что редкий голубой мрамор настоящий! — нашелся и чайник и счейг, и чашки с ложками, и маленький заварничек. Тонкая белая посуда была без росписи, кроме разве что синевато-аалой волнистой каемочки по краям. Какой-нибудь королевский фарфор, наверняка. Который сам по себе достояние искусства, не требующее дополнительных украшений.