Дочь мэра

Бывают такие моменты, что они разом уезжают, а девичье царство собирается у нас дома и веселится по-своему. Что жена Рустама, Василиса, что моя мама очень контакты и не особо обращают внимание на возрастную разницу в нашей семейной тусовке. Нам вместе хорошо и весело, и этого вполне достаточно.

К тому же, не существует запретных тем. А уж если брат Рустама, Алан, присоединяется к рыбалке, то к нам заваливаются и девицы Агеевы. И тогда дом разносится в щепки, фигурально выражаясь, ведь…любимая папина дочка «Daddy`s girl» никому не даст спуску.

Пока что же, отец все еще работает, а мы все еще никуда не собрались. Недавняя вечеринка была аж полгода назад.

В нашей семье совсем не скучно, и уж точно не обыденно.

Что касается меня и моей учебы. Я понимаю, что значит сойти с ума за учебниками лучше, чем кто бы то ни было другой. Все усложняется сокращением времени на эту самую учебу. Раньше я особо никуда и не ходила, а сейчас чуть ли ни через день (музкомедия, оперный) порой и каждый день. Выходит, что по ночам я почти не сплю, а это сказывается на мою внимательность.

И вообще на все сказывается, если быть честной до конца.

Мама бросает на меня все больше подозрительных взглядов, и я не выдерживаю, решая, что отцу расскажу сразу, как только он приедет. Лично.

А пока подхожу к маме, застегивая сережки-висючки для особого вечера с Богданом, и выпаливаю одним напором, ведь скрывать дальше не вижу никакого смысла. Руки дрожат и покрываются корочкой льда. Мне и стыдно, и радостно одновременно.

— Мам, я влюбилась в парня, мы встречаемся, — в этот момент моя мама держит в руках блендер и замирает, теперь смузи выплескивается на стол.

У меня же груз в сто кило просто сбрасывается с плеч. Так приятно рассказать наконец-то правду, и остается только одно…

— О Господи, — тут же шепчет она и отключает прибор, после чего подходит ко мне и обнимает. — Я так и думала, милая, но не хотела давить. Очень рада, что ты сказала, малыш…Очень. И это не Саша, да? — она мягко касается моей щеки.

Я так стараюсь не переключаться на Сашу, которого в последние пару дней не вижу, что с усилием воли отрицательно машу головой и продолжаю:

— А еще я поступила в мед, мам. И я больше не боюсь крови, совсем не боюсь. Богдан очень помог мне в этом. И мы познакомились на моей практике, куда меня засунули принудительно…

Шок на лице матери читается уж слишком явно, чтобы его не заметить. А у меня вся кожа покрывается влагой.

***

— Вот это новости, вау. Я в шоке, Яна, — мама присаживается на барный стул и с удивлением смотрит на меня, хватая мою руку в мягкий захват. Пальцы поглаживают кожу будто бы успокаивая. Она всегда тонко чувствовала меня, и это именно то, что так нужно сейчас.

И я в шоке. В большом шоке, а как мне теперь легко на душе.

— Да вот так вот, я в военном госпитале…

И я рассказываю ей все, и почему боялась правду сказать, и как так вышло, что меня в военный занесло. Просто все. По мере того, как из моего рта неслась информация, способная снести наповал, я замечаю, как глаза матери распахиваются все шире и шире.

Особенно на моменте, почему именно Богдан попал в госпиталь.

— Яночка, ну это ведь такая глупость…Мы что, не поняли бы тебя? Да только бы гордились и я, и папа.

— Вы такие сильные и идеальные, ты вообще поступила в мед в каком возрасте? И со мной на руках отучилась. Папа сплошной идеал, и тут я. Боюсь крови и теряю годы из-за этого, теряю мечту. Это же просто ужас! — сиплю ломающимся голосом. — Быть такой слабой.

Настолько не соответствовать успешным родителям — это именно то, что еще пугало меня изначально. Я так не хотела их расстраивать, а еще мне было просто стыдно. Стыдно, что я такая слабая и не могу побороть этот страх.

— Ты самая идеальная девочка в мире и прекрати думать, что мы в чем-то лучше тебя. Каждый уникален, малыш. А твоя боязнь крови. Я очень хорошо понимаю, отчего она у тебя появилась, — мама хмурится и переводит задумчивый взгляд в окно.

Замираю, впитывая в себя информацию. Моя боязнь крови со мной столько лет, сколько я себя помню. И если кто-то может думать, что это пустяки…так вот ничерта подобного. Особенно, если тебе пять, и ты падаешь с велосипеда, расшибая коленки в кровь.

А потом у тебя паническая атака, которая в итоге вырубает тебя. Так происходит каждый раз, стоит тебе пораниться. С возрастом ситуация слегка нивелировалось, разумеется, но итог так и оставался тем же.

Я переживала жуткие панические атаки.

— Когда тебе было два, мы с тобой и папой гуляли в парке в центре города. В какой-то момент ты побежала к огромной карусели, и мальчик, который на ней был вытянул ногу в сторону и зацепил тебя. Ты с силой отлетела на асфальт и полностью стесала себе коленки и локоточки, прикусила губу, кровищи было море. И все это сопровождалось моим истерическим воплем. Я так сильно испугалась, и так сильно рыдала, пока бежала к тебе с отцом, что, вероятно, это отпечаталось у тебя в памяти как самое страшное событие. Ты не помнишь, конечно, зато мы с отцом навсегда запомнили. Он потом меня еще журил, что «ты сама учишь матерей не показывать бурную реакцию во время падений, и что в итоге? Прошлась по чужим граблям». Я по ним станцевала, Яна…и винила себя, что не успела перехватить тебя. Такой удар ведь!! Мы сразу в больницу поехали, и после тщательного осмотра маленькой дочери мэра Белова (собрали консилиум), оказалось, что ты отделалась испугом и ссадинами. С тех пор я и стала замечать странные вещи относительно твоей реакции на ссадины и кровь…так что мне не кажется, что это твоя слабость. Это скорее моя слабость, дочь.

Я и правда не помнила этих событий, а в семье мы не обсуждали никогда.

— Папа тебя к детскому психологу водил, мы занимались, но, как видишь, не помогло. В общем. Яна, ты всегда и во всем можешь на нас рассчитывать. Совсем во всем. И если мальчик появился, это же прекрасно, хотя я бы назвала его мужчиной. Ну надо же, спецназовец, и Миша пошел в военное. Никогда бы не подумала, что мы так близки будем с этим направлением. Когда познакомишь нас? Давай, как только папа приедет, а? Я ужин приготовлю, пригласи своего Богдана. Только папа еще от Саши не отошел, а тут новое потрясение.

Обе замолкаем, мое настроение падает вниз. Разговоры о Саше точно не способствуют улыбкам и радости.

— Он мне сказал, что говорил с папой, — выдаю информацию, которую мне выдал Саша, и внимательно рассматриваю смурное выражение лица мамы.

— Говорил…слабо сказано. Папа просил ничего тебе не рассказывать, что вы сами разберетесь, но раз такие дела…ты должна понимать, что у Саши к тебе все очень серьезно. Он просил твоей руки у отца. А тезка очень…ревнивый, ты знаешь, их разговор закончился кровопролитием. Так что ситуация скверная, малыш.