Дочь моего врага

— Куда бы ты не проник, ты не помог спасти мою дочь, и об этом мы еще поговорим! — пригрозил племяннику отец, сверкнув на него волчьими глазами. — А сейчас надо думать о том, что нам делать дальше.

— Я давно предлагаю убить Романа, — буднично хмыкнул мой старший брат. Я подняла на него изумленный взгляд. Прежде такие вопросы не обсуждались в моем присутствии, но теперь, похоже, папа решил, что я достаточно взрослая. Братья начали обсуждать варианты убийства Манкулова так, словно говорили о простой поездке в магазин.

— Можно подстроить автокатастрофу, — предложил младший из моих братьев. — Будет лучше, если мы окажемся в тени. Пусть все знают, кто это совершил, но доказать ничего не смогут. Если перерезать тормозные колодки и повредить бензобак, никто никогда ничего не докажет.

— Хороший вариант, — одобрительно кивнул отец. У меня в голове не укладывалось то, что я вижу и слышу. Нет, я и прежде знала, что папа — жесткий человек, но неужели настолько, чтобы подло убить противника? Отец всегда казался мне честным человеком, не способным совершить подлость. — Но это слишком явный способ, — покачал головой он. — Мы подставимся. Нужно сделать все чужими руками, желательно подстроить это как несчастный случай. Настоящий, а не такой, где доказать ничего невозможно, — он постучал пальцами по стулу, напряженно обдумывая варианты. У меня язык к горлу присох. Так и хотелось встать и устыдить отца и братьев, но, боюсь, меня не поймут. Похоже, для них это в порядке вещей — рассуждать об убийствах в присутствии своих жен. Ни мама, ни мои невестки не выглядели удивленными.

— Роман нередко улетает на другие континенты, — протянул мой средний брат, цокнув языком. А вот этого я не знала. И куда же путешествует Манкулов, а главное — зачем? — Примерно три раза в год. Он оказывается вдали от стаи, в чужой стране… — брат многозначительно приподнял бровь. — Расследовать что-либо будет трудно.

— Но почему не вызвать Романа на поединок? — не смогла сдержать я. Слушать это дальше было просто невозможно. Все резко умолкли и вновь уставились на меня. Отец одарил меня снисходительным взглядом и объяснил:

— Дочка, ты же видела, что одолеть Романа я не смог, — вздохнул он, имея в виду утренний поединок. — Старею… Еще лет пять, и Манкулов легко одолеет меня. А ведь я — сильнейший самец в стае.

— Убить его вне поединка — наш единственный шанс, — вздохнул мой самый старший брат. — По-другому с Романом не справиться, а ты видишь, как он опасен и хитер. Нападение на тебя — лишь начало. Уверен, проблемы с нашими кафе — тоже его рук дело. Наверняка он дал на лапу кому нужно и организовал нам проблемы. С Романом нужно что-то решать. Его заявление о статусе Юли — это крайняя черта. Мы не можем позволить позорить своих женщин!

— А что, если он и правда намерен на ней жениться? — предположила жена моего старшего брата. Вскинув голову, я утонула в ее черных, как антрациты, глазах. — Если Юля войдет в стаю Манкуловых, это будет…

— Это будет означать смерть, — перебил ее Тимур. — Они ненавидят весь наш род. Если не Роман, так его прихвостни устроят ей несчастный случай или тихо прибьют. Они не смогут терпеть дочь того, кто убил их альфу. Такого не прощают.

Повисла давящая тишина.

— Тимур прав, а потому я вижу лишь один выход из ситуации, — папа шумно втянул воздух через ноздри, словно следующие слова дались ему с трудом. — Юля должна выйти замуж, и как можно скорее.

Повисла оглушенная тишина. В шоке были даже мои братья.

— Я? — нелепо ткнула в себя пальцем, словно здесь могла быть какая-то другая Юля. — Замуж? — да это даже звучало смешно! Я не планировала так кардинально менять свою жизнь. Мне нужно закончить учебу, хоть немного поработать… Господи, да у меня даже жениха нет!

— Да, девочка моя, до конца этого лета ты должна выйти замуж, — припечатал меня отец. Его взгляд изменился. В нем больше не было нежности и любви, лишь жесткость и немой упрек. — Только это спасет тебя и стаю от позора.

— Дядя, не руби с плеча! — неожиданно за меня заступился Тимур. — Поспешный брак может обернуться проблемами, да и дочь твоя еще ребенок!

— Она выйдет замуж! — упрямо повторил отец, потемнев лицо.

— Но за кого?! — у меня не получалось держать свои эмоции в узде, поэтому я повысила голос. Где-то в сердце образовалась бездна. Неужели меня насильно выдадут замуж за того, кто будет угоден семье?! Я в страшном сне не могла представить себе такой судьбы. — Папа, я не могу выйти за того, кого совсем не знаю…

— Ты с ним познакомишься, — «обрадовал» меня папа. — Через две недели Высшие проводят Бал дебютанток. Это своего рода смотрины, где принято представлять самых достойных самок, готовых к замужеству. Можешь начинать готовиться.

— Но ты же сам говорил, что это мерзко — выводить молодых девушек на показ, словно товар, — выпалила я, не веря своим ушам. Я всегда была уверена, что родители никогда не разрешат мне посетить Бал дебютанток. В последний раз он проводился, когда мне было пятнадцать лет, но отец строго-настрого запретил маме отправлять меня туда. Дело вовсе не в возрасте. В шестнадцать лет многие волчицы становятся мамами, это не удивительно для оборотней. Отец не хотел, чтобы я стала товаром, вещью, на который любой может поглазеть и примерить на себя.

— Сейчас все изменилось! — видя, что я не могу принять его решение, отец начал злиться. Он мог простить мне почти все, кроме одного — неподчинения. Папа не выносил, когда ему перечили и не исполняли указаний. Сейчас он смотрел на меня таким горящим взглядом, словно хотел прожечь дыру в моей голове. — Может, ты хочешь замуж за этого проходимца?! — он начал кричать на меня, каждым словом раня мою душу. — Может, ты не против того, чтобы жить с ним?! Понравилось в гостях у тех, кто убил половину твоих родственников?!

— Нет… — едва слышно шепнула я, втянув голову в плечи. Слезы наворачивались на глаза от такого обращения. Папа всегда был ласков и добр со мной, и даже если повышал голос, то не сильно. А сейчас налетел на меня, как ураган.

— Бал через две недели, — отрезал папа, видя, что я сдалась и больше не собираюсь бороться. — Готовься.

Я больше не смогла ничего сказать. Встала со своего места и молча бросилась вон из столовой. Боюсь, еще немного, и я просто разревусь на глазах у всей семьи. Истерики отец мне не простит. Лучше плакать вдали от него, чтобы не стало еще хуже.

Я поднималась на второй этаж, когда пространство наполнил высокий гул. Тихий, приглушенный, доносящийся издалека. Это…вой? Прислушавшись, я убедилась: где-то вдалеке, в стороне стаи Манкуловых, очень громко и протяжно выл оборотень. Волки воют очень редко. Если такое случается, это всегда означает нечто важное и печальное. Воем волчья сущность выражает свою боль и печаль, а по пустякам они, понятное дело, не расстраиваются.

Я подошла к окну в коридоре, которое выходило четко на запад. Именно там располагался вражеский клан. Вой доносился сквозь многие километры леса, сворачивая все внутри меня в тугой узел. Что могло случиться, раз волк так расстроился? Кто-то умер? Кто-то совершил предательство?