Дочь палача и Совет двенадцати

– Пронзили колом? – переспросил Симон. – То есть ей загнали кол в сердце? Это же ужасно!

– Именно, – Дайблер кивнул. – Раньше, во времена моего прадеда, такой способ казни был еще в ходу. Считалось, что таким образом злобную душу убитого можно было пригвоздить к земле. Иногда кол вводили приговоренному в задний проход и сажали, так что он еще долго…

– Бога ради, избавьте нас от подробностей! – прервал его Симон, заметно побледнев. – О жертве что-нибудь известно?

– Ну, она была из тех девиц, каких множество приезжает в Мюнхен в поисках лучшей жизни. Одна из многих сотен. Насколько мне известно, даже имени ее никто не знает… – Дайблер вздохнул и глотнул пива. – Жалко мне этих бедных девушек из деревень. Приезжают в Мюнхен в надежде устроиться служанками, а идут к собственной погибели… Должно быть, попалась какому-нибудь пьяному.

– И он вогнал ей в грудь кол? – Магдалена нахмурила лоб. – Даже не знаю…

– Эй, ты, случаем, не Ба… Барбара Куизль? – пролепетал вдруг малый с распухшим носом.

По всей видимости, это был Каспар Хёрманн, палач из Пассау. До сих пор он лишь молча таращился в свою кружку, но теперь, похоже, вышел из транса. Его белая рубашка была забрызгана соусом от жаркого и пивом, шляпа валялась раздавленной на полу.

Магдалена едва взглянула на него.

– Нет, – ответила она, поджав губы. – Барбара – это моя младшая сестра. Она уже поднялась наверх.

Хёрманн захихикал.

– То-то я думаю, старовата ты…

– Ты что себе… – вскинулась было Магдалена, но палач вскинул руки, словно просил прощения.

– Я… не то имел в виду, – прогнусавил он. – Я имел в виду, старовата для за… замужества. – Он кивнул на пьяного юношу подле себя. – Мой красавец-сын слыхал про твою сес… сестру. Твой отец написал нам письмо.

Магдалена, побледнев, взглянула на отца, который по-прежнему увлеченно разговаривал с Филиппом Тойбером. Перед ними уже выстроились в ряд пустые кружки.

«Надеюсь, ты это не всерьез, отец», – подумала Магдалена.

– Ло… Лотар у меня крепкий парень, – сообщил Хёрманн и за волосы приподнял голову сына.

Лотар уставился на них телячьими глазами. У него были кривые зубы, и нос уже распух от пьянства, как у отца. Он громко рыгнул и, когда Хёрманн отпустил его, вновь уронил голову на стол.

– Хм, пьет, может, и многовато, но со временем станет хорошим палачом. Мы с твоим отцом наверняка договоримся.

Он ухмыльнулся и поднял кружку. Магдалена брезгливо отвернулась.

– Барбара, когда увидит, каких женихов подобрал для нее отец, в лицо ему вцепится! – шепнула она Симону. – Остается только надеяться, что среди претендентов есть более привлекательные люди.

С некоторым недоумением Магдалена отметила, что муж снова погрузился в раздумья.

– Что с тобой? – спросила она. – Ты и у ручья был какой-то странный…

– Я думаю об этих монетах, которые обнаружил твой отец, – ответил Симон так тихо, чтобы остальные их не услышали. – Кажется, я такие уже видел. Эти купцы из Вероны заплатили мне похожими монетами.

Он поделился с ней своими предположениями. Магдалена напряженно слушала.

– По-твоему, эти монеты фальшивые? – спросила она наконец. – И при этом все одной чеканки?

– Не то чтобы фальшивые, но слишком легкие. И все они очень новые. Монеты, найденные у девушки, тоже были новыми, и, как мне кажется, чеканка у них та же самая… – Симон потер нос. – Но, чтобы увериться, мне нужно взглянуть на них еще раз и хоть разок подержать в руке.

– Уверена, это будет несложно. Дайблер оставил их у себя. Не думаю, что он их просто присвоит.

Магдалена взглянула на Дайблера: тот разговаривал с рыжим палачом из Меммингена и громко смеялся. Она улыбнулась.

– А вообще, он кажется не таким уж и ужасным. Во всяком случае, для палача… – Женщина взяла кружку и чокнулась с мужем. – Черт возьми, давай просто получать удовольствие от поездки. Может быть, другие претенденты на Барбару не такие ужасные, как этот… – Она сделала большой глоток и вытерла пену с губ. – Что ж, по крайней мере, пиво в Мюнхене недурное.

* * *

Через несколько часов по переулкам Ау брели двое заметно подвыпивших малых. Они слегка покачивались, и время от времени им приходилось хвататься друг за друга. Из темных подворотен за ними наблюдали нищие, грабители и прочие мерзавцы. Обычно пьяные вроде них становились легкой добычей для ворья, которого в Ау хватало с избытком. Но этих двоих никто не трогал.

Причина, скорее всего, крылась в том, что один из них был мюнхенским палачом, а второй выглядел весьма внушительно и грозно.

Грабители крестились и с молитвой на устах бежали прочь. Все-таки не исключено, что им однажды придется положиться на добрую волю палача – или на его твердую руку в случае казни.

Пьяные остановились у ручья, и гигант окунул голову в воду. Потом встряхнулся, как мокрая дворняга.

– Бр-р! Теперь хоть немного лучше, – пробормотал Якоб Куизль. – Думаю, последняя кружка была все-таки лишней.

– Черт, молись, чтобы эта ночная прогулка не прошла даром, – прорычал Дайблер. – Зачем я только согласился на эту вылазку… Ты хоть представляешь, сколько у меня дел перед завтрашней встречей? Да и добрая моя Вальбурга наверняка уже беспокоится…

– Твоя Вальбурга беспокоилась бы куда больше, если б знала, что ее муж еще час назад валялся под столом мертвецки пьяный, – ухмыльнулся в ответ Куизль. – Радуйся, что я вытащил тебя из этой дыры.

– Может, ты и прав. Пьянство, черт его дери! – Дайблер тоже сунул голову в ледяную воду. Поднявшись, он громко рассмеялся. – Ты приехать не успел, а уже суешь нос не в свои дела… Выходит, правду про тебя говорят, и не только среди палачей. Ты и этот мелкий лекарь, вы прямо как две ищейки.

– Ну, Симон скорее уж так, собачонка, – подмигнул ему Куизль. – Ну, пойдем! Я до рассвета хочу лечь спать.

Он зашагал дальше, и Дайблер, по-прежнему слегка покачиваясь, двинулся за ним. Полночи Куизль пьянствовал с другими палачами, в особенности с Филиппом Тойбером из Регенсбурга, с которым до сих пор поддерживал крепкую дружбу. Хотя пил уже не так много, как несколько лет назад, – он дал обещание дочерям. Но сегодняшняя встреча стала исключением, тем более что мюнхенское пиво и вправду было чертовски вкусным.