Дочь самурая. Трилогия

. – Другого способа не было, Ваше Величество? – Хикэри произнесла вопрос без внутреннего содрогания и сама себе немного удивилась.

Привыкаю мыслить большими числами?

Император отрицательно покачал головой.

– Понимаю… Ты уверен, что все ракеты уничтожены?

– На снимках, сделанных перед тем, как вода прорвала плотину, отчётливо видно, что семнадцать пусковых шахт несомненно уничтожены прямыми попаданиями бомб. Ещё одна тоже, по видимому, разрушена, а насчёт двух нам ничего не известно, хотя они наверняка пострадали от взрывов. Люки, изолирующие ракеты в шахтах, не выдержат такого напора воды, а баллистические ракеты слишком хрупки, и хлынувшая в шахты вода выведет их из строя. К этому нужно прибавить бесчисленные тонны скальной породы и обломков плотины, унесённые потоком. Ракеты уничтожены так же определённо, как если бы по пусковым установкам нанесли удар ядерными бомбами, а нам удалось провести операцию, не прибегая к ним.

Император сделал паузу.

– Флот Японии, разведка Нашего Генштаба и Особый департамент провели большую работу.

– Они хорошо справляются со своими обязанностями. – Утверждение Юкки прозвучало чисто риторически. Было очевидно, что она испытывает облегчение, узнав об успешном завершении операции. – Что дальше?

– Дальше мы постараемся уладить эту проблему раз и навсегда., – император был краток, – включите сиккэну связь. Я думаю, Хикэри, что твоя встреча с сиккэном может состояться в другом месте.

– Слушаюсь, – адъютант вышел из комнаты

?

Константинополь

Дворец Эдзо

17 часов

Сиккэн заслушал доклад секретаря

– Всё кончено, господин! Дейчи Асано мертв.

– Кого ещё им удалось убрать? – спросил Кейтаро.

– Матцуду, Итагаке… они убили всех наших советников, кто стояли за каждым министром, кроме Мураками, но он всегда был верным псом императрицы.

– Дядя, пора положить этому конец. – Мисато Фукадо пытается донести до сиккэна весь ужас ситуации. – Позвони императору и скажи, что ты сдаешься. Посмотри в окно – дворец окружен. Наша связь работает с такими перебоями.

– Нет! – выкрикнул Кейтаро.

– Как ты не понимаешь? Твои ракеты уничтожены и…

– У меня остались четыре боеголовки, спрятанные в тайных местах и их знаю только я.

– Не будь таким наивным дядя, если мы пойдём на это, ты ведь знаешь, что сделают с нами палачи императора? – Невысокую хрупкую Мисато передернуло от ужаса…

– Они не осмелятся на такой шаг.

– Ты утверждал, что императору не удастся найти ракеты. Ты утверждал, что даже если найдут не сумеют их захватить или уничтожить. Ты говорил, что императору не под силу скрытно нанести тебе удар. – Мисато перевела дыхание. – И во всех случаях ты ошибся. Теперь ты должен сдаться, и я больше не хочу тебя слушать.

– Они никогда не получат оставшиеся боеголовки!

– Можешь говорить что угодно, дядя. Я отказываюсь поддерживать тебя.

– Тогда выходи из дворца и сдавайся!

«Я недооценил императора и Асэми. Но это далеко не конец. У меня по прежнему осталась свобода манёвра. Но пока я готов выкинуть белый флаг. Но сначала я кое-кого найду…»

?

Некоторое время спустя

– Мне нужна ваша помощь, – настойчиво повторил Кейтаро.

– В чём она будет заключаться? – Чтобы отыскать премьер-министра Англии Каллагена, сиккэну потребовался почти час, и вот теперь голос англичанина был таким же холодным, как и лондонские туманы.

– Я могу вынудить императора отпустить меня в Лондон на моем самолёте и вылететь прямо сейчас…

– На это могли бы посмотреть как на недружественный акт в отношениях между нашими странами. Но, после сегодняшнего, думаю что вы нам лишним не будете.

– Я рад, что мы союзники.

– Союзники? В чём? – удивлённо спросил Каллагэн. – Вы – беглец и изменник своему государю. Я – премьер-министр своего короля Георга VI.

Грохот…

Дверь в кабинет Кейтаро распахнулась, и в сопровождении трех офицеров лейб-гвардии Японского полка и Ёкоты вошла кронпринцесса Хикэри.

– Слушаю. В чём дело? – бросил Кейтаро небрежным тоном.

– Ты арестован по приказу Его Величества – голос Хикэри был яростно ледяным. Её рука легла на рукоять нагамаки.

– По какому обвинению?

– Ты убил моего отца и всю семью, но на виселицу пойдешь как предатель.

Кейтаро с трудом перевёл дыхание. Он посмотрел на офицеров, стоявших теперь по обе стороны от Хикэри и на посла. В их глазах он не увидел сочувствия. Значит, всё кончено. Этим псам дали приказ, но они не в состоянии понять побудившие его мотивы. Однако у них осталось, может быть, понятие чести.

– С вашего разрешения мне хотелось бы побыть несколько секунд одному. – Смысл такой просьбы был очевиден.

– В подземную тюрьму Влахерны я доставлю тебя лично, башня Ангелов ждет тебя живым, – отчеканила Хикэри, – Указом Его величества вы лишены титулов и владений. Более ты не Сиккэн Ямато, князь Эдзо и Маркиз Южно-Курильский. Теперь ты простолюдин Кейтаро Фукадо.

– Но…

– Извините, Кейтаро-сан, но вам не удастся таким образом уйти от наказания. – Ёкота сделал жест, офицеры подошли к сиккэну и защёлкнули на его руках наручники.

?

Спустя три часа.

Дворец Дафна

Постепенно темнело, и на место солнечного сияния заступало сверкание разноцветных фонариков, придавая таинственное очарование обширным площадкам, уступами располагавшимся на берегу пролива, чье название уже много столетий было связано с Городом трех морей и двух континентов, невиданными богатствами, коварными политическими интригами, неслыханными торговыми выгодами и разнообразными развлечениями

Перед ужином Хикэри снова пообщалась с разными гостями и гостьями, которые, по ее представлениям, могли «чувствовать себя заброшенными», а после ужина начались танцы. Танго всегда казалось ей дерзким танцем, но она любила его еще со школьных времен, когда ее часто называли «царицей танго» – так лихо она отплясывала его на школьных. В последние год Хикэри в связи со всеми печальными событиями почти не танцевала. И это очень грустно.

Ее учитель танцев называл танго «танцем настроения», танцем интуиции, который может стать «истинным танго» не просто при согласованной и безупречной технике движений, но лишь в том случае, когда удалось станцевать творчески. Хикэри любила вести игру с партнерами по танцу, словно поддаваясь их настроению, а затем неожиданно показывая, что это ничего не значило, но сначала это были еще во многом детские и наивные игры, а потом у нее не оказалось времени, чтобы дойти до чего-то более серьезного.