Дочь вне миров

Волосы у меня на руках и затылке встали, в животе закрутилась холодная тошнота.

Что-то было не так.

— Что-то не так, — пробормотал Макс.

В городе было совершенно тихо. Прилавки магазинов стояли пустыми — в некоторых были даже фрукты, а вокруг размягченных ягод и апельсинов жужжали мухи. Я посмотрела на затемненные окна, затененные туманом, и нахмурилась.

Тишина простиралась за пределы моих ушей, просачиваясь в мой разум. Неестественная тишина для города такого размера. Опасная тишина.

Я наклонилась к Максу.

— Посмотри на пустые окна.

— Я заметил.

— Я никого не слышу. — Я прижала палец к виску, качая головой. — Ничего.

Затем я подняла глаза на эту центральную башню, возвышавшуюся на вершине холма, с серебряным шпилем, готовым пронзить туманный круг солнца, скрытого туманом. И когда я посмотрела на нее, мой разум взорвался бессловесной массой света, активности и железного страха.

Я видела, как затылок Нуры остановился, повернулся, как будто она тоже заметила, что я делаю.

— Они все там, — начала я.

Но потом там, где ничего не было, вдруг что-то появилось. Туман смещался, двигался, менялся, сгущался и редел сразу, тая.

И я могла видеть их, чувствовать их — люди повсюду, окружающие нас, фигурки, разворачивающиеся из тумана.

Нура издала безмолвный предостерегающий крик. Она подняла руки, и тени закружились вокруг нее, вокруг нас, укрывая нас покровом тьмы. Последнее, что я увидела перед тем, как темнота затмила мое зрение, были копья сиризен, загоревшиеся теплым оранжевым светом, их тела подпрыгнули в воздух и исчезли в никуда. Просто исчезли.

Оглушительный грохот. Голубые искры едва пробивали покров теней Нуры. Я почувствовала, как булыжники под моими ботинками сдвинулись.

Дым заполнил мои легкие. Мои глаза лихорадочно блуждали во тьме, не находя ничего, кроме черноты.

Но затем что-то за пределами видимости — глубже, чем видимость — почувствовало присутствие рядом с нами, почувствовало, как лезвие поднялось и качнулось к Максу…

Я не подумала, прежде чем схватил его за плечи и толкнула, скользя своим телом перед ним, цепляясь за присутствие и изгибаясь, дергая и щелкая так сильно, как только могла. Острая боль пронзила мои руки, поднятые перед лицом…

Потом я почувствовала, как меня дернуло назад, почувствовала, как сотряслась земля, почувствовал резкий удар в затылок.

А затем тьма растворилась в чем-то более глубоком.

***

Я открыла глаза и первое, что я увидела, была кровь. Кровь стекает по булыжникам, покрывая груды мокрого сломанного дерева. Кровь капала мне в глаза, закрывая боковое зрение, размазываясь по моей щеке, когда она прижалась к земле.

Мои пальцы коснулись чего-то мягкого, и я чуть не подпрыгнула, пока не притянула его поближе и не поняла, что это разорванная мягкая игрушка для собаки, окрашенная в малиновый цвет. Моя рука промокла.

— Это было глупо, — пробормотал голос Макса. Он было слабым, почти дрожащим. — Никогда больше так не делай. Я был бы в порядке.

Я попыталась сесть. Боль закричала в моих ладонях, когда я прижала их к полу, и мир закружился, но я заставила себя устоять. Макс схватил меня за плечи, стабилизируя. Когда я подняла голову, он посмотрел на меня со страхом, который застал бы меня врасплох, если бы я не была так полностью сосредоточена на том, чтобы меня не стошнило.

Тени Нуры исчезли, суровое утро отбрасывало гротескные золотые пятна на сломанные балки и смятый камень. Я была в том, что выглядело как чей-то дом — или был им когда-то. Здание превратилось в руины, оставив жуткие фрагменты жизни какой-то бедной семьи, разбросанные по грязному песку. Макс и Саммерин встали передо мной на колени. Саммерин потер между пальцами синюю пыль.

— Молниеносная пыль, — сказал он, нахмурив брови.

Я повернула голову и подавила крик. Две протянутые руки потянулись из-под массивной балки. Остальная часть тела — или то, что могло от него остаться — было погребено под кучей щебня, из-под этой массы сломанных балок текла река крови.

Макс что-то сказал, но я его не слышала.

Он провел пальцем по моему подбородку, повернув мое лицо к себе, и повторил это снова.

— Тебе больно, Тисана?

Я покачала головой, хотя и не была полностью уверена, что это правильный ответ. Я посмотрела на свои ладони, которые были так глубоко изрезаны, что я увидела белые всполохи костей.

Не говоря ни слова, Саммерин взял мои руки в свои. Я подавила визг, когда моя кожа начала гореть.

— Он взорвал свой собственный город? — Макс присел на землю, вглядываясь в синюю пыль. — Вознесенные. Это чертовски безумно.

— Возможно, он думает, что это лучше, чем позволить Сесри забрать его обратно, — ответил Саммерин.

Я завороженно смотрела, как по коже моих ладоней ползают сотни крошечных пауков, нити пересекают пропасть моих ран и соединяют плоть с плотью. Было ужасно больно, и кровавый образ этого был… тошнотворным. Но когда Саммерин отпустил мои руки, раны сменились гладкой кожей.

Саммерин встал, потянув меня на ноги. Обломки вокруг нас были достаточно целы, чтобы образовать темное убежище, хотя и выглядело так, будто оно может рухнуть в любой момент. Снаружи вернулся густой туман, скрывая обломки до силуэтов. Но я могла слышать звуки глухой, тупой борьбы, крики, хрюканье и стоны, призывы о помощи. Тем не менее, всегда тише, чем можно ожидать. Как и в ту ночь, когда работорговцы пришли в мою деревню.

Взорвал собственный город.

Вот почему он был пуст. Но я не могла себе представить, какой может быть его конечная цель — как это может хорошо закончиться для его народа.

Я выглянула из щели в щебне.

Призрачные фигуры растворялись в физических формах только для того, чтобы снова растаять в тумане, как если бы они вообще были ничем, нанося нашим солдатам смертельные, бесшумные удары.

Я почувствовала себя плохо. Взгляд Макса метнулся к моему, и я могла сказать, что он тоже.

— У них там Вальтейн, — прошептал Макс. — Наверное, несколько. Молодцы, что наложили такое заклинание на стольких своих солдат.

— Все в этой башне, — сказала я, указывая. — Нам нужно…

Удар разбил мою фразу. Болото теней и тумана, бьющегося с молодым солдатом, врезалось в нашу груду щебня. Макс отдернул меня от входа, и мы втроем затаили дыхание в темноте, пока тело таирнийца не осталось дергающимся на земле. И тут появилась Нура, выйдя из тени, с перепачканной кровью щекой.

— Ты жива, — выдохнула она, задыхаясь. — Хорошо. Не могу поверить, что этот ублюдок… может…

Она резко, судорожно вздохнула, затем покачала головой.

— Доберитесь до ворот поместья. Он и те предатели, которые этим занимаются, прячутся в холле. Они увидят, как им нравится играть со взрывчаткой, когда мы разрушим здание.