Дочь врага для Темного

Рашидов отмер и наконец-то посмотрел на меня. Никогда не видела его таким потерянным. На удивление, меня не откинуло в нашу последнюю встречу. В голове просто отчетливо звучала мысль, что так было нужно. Но при этом я нисколько не считала, что беременность что-то поменяет в наших отношениях.

Мы как два потерянных путника в пустыне смотрели друг на друга. В ожидании чего? Чуда.

— Почему ты не сказала мне? — сипло прошептал, а затем побил себя по карманам, выудил пачку с сигаретами. Он рвано схватил одну и начал поджигать, а потом замер, зажмурился и скомкал ее.

Я сжала руки в кулаки.

— Разве я могла? Ты четко дал понять мою роль.

Я не злилась. Несмотря ни на что… я этого человека любила, но нельзя просто взять и откатить все назад. Нельзя сделать вид, что не было момента, когда между мной и другом-лжецом он выбрал не меня. Не разобрался. НЕ выслушал. НЕ поверил.

Рашидов резко встал и начал приближаться ко мне. С каждым шагом уверенность гасла, так что я начала отходить назад, упираясь в стенку.

— Не надо, пожалуйста. Нельзя так, Арслан. Просто нельзя, пойми это. Я живой человек, не собачка. Меня нельзя выгнать, а потом позвать обратно.

Мужчина замер посреди квартиры, всматриваясь в мое лицо. Подрагивающие мышцы виднелись из-под обтягивающей футболки. Я только сейчас полностью рассмотрела его. Жадно следя за каждой проскользнувшей на лице эмоцией.

— Я виноват. И хочу все исправить, — сжал губы в тонкую линию.

— Слов недостаточно. А если тебя снова обманут? Подставят. Еще что-то, и все будет указывать на меня, что тогда? Ты заберешь у меня ребенка и выставишь за дверь? — с каждым словом я распалялась все больше.

Минуту назад ведь и не думала произносить всего, но сейчас я чувствовала, что только так смогу донести свои мысли и боль до конца.

Это было хуже пощечины, потому что брови мужчины сошлись на переносице. Больно? И мне было больно, Арслан.

— Не говори чушь, такого не будет никогда.

— Откуда тебе знать?

— Потому что я понял, все понял, и мне чертовски не хочется знать, что понял я слишком поздно.

Он начал медленно подходить ко мне, словно опасаясь, что я сбегу. С каждым шагом моя уверенность таяла. Нельзя было противиться тому, что больше всего на свете мне хотелось его просто обнять.

— У меня проблемы с доверием, цветочек. Глобальные такие. И я не могу простить себе, что тогда…тогда так случилось. Если бы с тобой или с ребенком что-то случилось, я бы просто подох.

Он подошел максимально близко, коснулся ладонью моей щеки. Я так и дышала поверхностно, часто, на пределе своих сил. Арслан смотрел на меня, впитывал каждую частичку, пока я трусливо следила за движениями кадыка. Все не решалась заглянуть в глаза, словно в них отразился бы мой приговор.

Теплые пальцы начали спускаться ниже.

— Можно?

Я кивнула, когда мужчина опустился передо мной на колени, зацепил пальцами свободную белую рубашку и приложился губами к едва-едва выпирающему животу. Тепло расползалось по телу и рождало миллионы мурашек. Слезы навернулись на глаза моментально, как бы я не запрещала себе плакать, как бы не говорила, что все это не стоит того. Но именно вид Рашидова на коленях довел меня до конца, того самого, за которым скрывались неконтролируемые эмоции.

— Дай мне шанс, последний шанс, и ты не пожалеешь. Я не умею красиво говорить, но могу доказать, — горячее дыхание согревало кожу. Он положил обе ладони на живот, а затем вновь поцеловал.

Мои всхлипы становились громче. Никогда не была такой плаксой, но с ним стала. И сейчас так вообще сплошной комок нервов.

— Шшш тебе нельзя плакать, — поднялся и стер пальцами мокрые дорожки.

— Почему сейчас? — прикусила губу, на что вновь последовала реакция. Толстый палец лег на искусанную плоть, не давая мне и дальше терзать себя. На губах остался запах дорого табака и тот пресловутый его запах.

— Потому что я должен обеспечить безопасность своей семье, прежде чем возвращать самое дорогое, что у меня есть, — нервно улыбнулся, качнувшись на пятках.

Что-то в этой реакции заставило напрячься. Что значит семью? Не думает же он, что теперь просто так может…

— Мы не твоя семья, Арслан, — подавив очередной приступ слез, пробубнела под нос.

Господи, как бы мне хотелось, чтобы между нами все сложилось иначе. Не так больно, не так оглушающе несправедливо.

— Уже моя. Месяц как, — лукаво улыбнулся, вновь опуская широкую ладонь на мой живот.

Возможно, я окончательно спятила, или беременность влияла на меня странным образом, но что? Мне не послышалось?

— Что? — перевела потерянный взгляд на Рашидова, а тот вновь улыбнулся, кивая. Как будто это самая непримечательная вещь в мире.

Что. Он. Сделал?

Фраза «без меня МЕНЯ женили» сейчас приобретала буквальный смысл, смывая меня прочь из глубин самоанализа.

— Я воспользовался ситуацией в корыстных целях и женил тебя на себе насильно.

— Согласия на это не было, — топнула ногой, понимая, что он вновь все решал за меня. — Ты снова применяешь силу, это насилие, пойми ты это уже наконец-то.

— Я люблю тебя, Надя, и хочу все исправить всеми доступными способами. Ты не моя тайна, не секрет, ты теперь моя жена, что плохого в том, что я оформил эти бумажки? Теперь еще и ребенок. Господи, знай я раньше…

Шум в ушах усиливался. Что он? Что он сказал? Голова становилась тяжелой. Меня начало мутить. Я попыталась оттолкнуть Арслана, опуская голову вниз.

— Дай…пройти.

— Что? Тебе плохо? — схватил меня за плечи, удерживая на месте.

Вместо того, чтобы дать мне свежего воздуха, Рашидов подхватил меня руки, укладывая на кровать. В это заботе было сказано все. Вот такой он.

Никаких полумер. Резкий, у себя на уме, во всем подчиняется исключительно своим решениям. Порой принятым сгоряча.

— Не надо, просто воздуха не хватает.

Арслан не послушал меня, притащил воду и стал брызгать на меня холодные капли. Открыл окно. В общем спасательная операция прошла успешно.

— В больницу? — расхаживал по моей скромной студии, переворачивая все вверх дном в поисках телефона, наверное, пока я лежала с прикрытыми глазами.

Да уж, он точно не будет готов к тому, что каждое утро я все содержимое желудка отправляю в местную канализацию.