Дочери дракона

* * *

Я в оцепенении смотрела на дверь родильной палаты. Не знаю, сколько я просидела в коридоре. За дверью врачи и сестры занимались Су Бо. Медики вбегали в палату и выбегали оттуда. Время будто остановилось, и я очень боялась, что совершила ужасную ошибку, убедив дочку родить ребенка. Я обещала, что дракон ее защитит, но теперь не знала, так ли это. В подобные моменты мне сложно было поверить, что мы с Су Бо прямые потомки императрицы Мёнсон и что нам суждено нести дальше наследие двухголового дракона. Я, конечно, верила в существование духов предков. Я чувствовала их присутствие в себе, видела в людях и земле моей страны. Но если мы с Су Бо представляем собой часть их великого плана, почему они нам не помогают? Почему мы должны страдать и умирать за Корею?

Наконец врач вышел из палаты и медленно пошел ко мне. Его халат был залит кровью, глаза ввалились. Он поклонился мне.

— Мы сделали все, что смогли, — сказал он, — но ее сердце просто не выдержало. Мы не смогли спасти вашу дочь.

Я не в силах была пошевелиться, не в силах вздохнуть, не могла воспринимать ничего, кроме его слов. Су Бо, моя милая Су Бо. Дочка, которую я носила в себе, кормила грудью, учила ходить и читать, которую любила так, что становилось больно от этой любви. Моя дочка умерла, и это я ее убила ради проклятого гребня и ради долга перед Кореей. Мне хотелось вернуться в прошлое и не забирать у Су Хи гребень на станции утешения. Но в тот момент я его взяла, и в итоге он все у меня отнял.

— А как ребенок? — произнесла я почти машинально.

— С ней все в порядке, — ответил врач. — Здоровая красивая девочка. Хотите ее подержать?

Он отошел в сторону, и я увидела на руках у медсестры сверток в желтом одеяле. Я медленно поднялась на ноги. Медсестра подошла и дала мне малышку. Я прижала ее к груди и почувствовала сквозь одеяло, как она часто дышит. Я легонько провела рукой по гладкой теплой головке, погладила кончиком пальца высокие скулы и изящный носик. Я вложила палец в ладонь малышке, и она сжала его своими крошечными пальчиками. Я чувствовала, как силен в ней дух Кореи.

— Она настоящая императрица, — прошептала я. — Ее зовут Чжа Ён. — Я посмотрела на медсестру: — Проследите, чтобы ее записали под этим именем.

Медсестра кивнула.

Я снова посмотрела на малышку и отыскала в глубинах души последнюю каплю силы.

— А императрице нужна семья, в которой она сможет вырасти сильной, чтобы исполнить свое предназначение. — Я проглотила последний всхлип и протянула ребенка медсестре. — Я бы хотела… — Мне трудно было это произнести. — …Хотела бы отдать внучку на удочерение.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Август 2008 года. Сеул, Южная Корея

Гребень с двухголовым драконом лежит на столе между мной и миссис Хон. Он великолепен: золотая кромка, дракон из слоновой кости. Он весь сверкает в лучах вечернего солнца. Рядом с ним цветок мугунхва и фотографии семьи моей бабушки и ее дочери — моей биологической матери, Су Бо.

— Теперь ты понимаешь, почему я оставила тебя в роддоме? — говорит миссис Хон. — Я больше ничего не могла тебе дать. Я умерла в тот день, когда умерла Су Бо, как умерла моя мать, когда мы с Су Хи покинули дом. Поэтому я отдала тебя на удочерение. Я не знала, увижу ли тебя еще когда-нибудь. Но я верила: если дракон действительно мне помогал, если все, что я пережила, — это часть плана, который позволит сделать Корею великой, то духи моих предков когда-нибудь приведут тебя ко мне. И вот ты здесь, внучка, теперь ты здесь. Я верю в двухголового дракона и верю, что тебе суждено стать следующей хозяйкой гребня.

Я качаю головой.

— Даже не знаю.

Миссис Хон вздыхает и смотрит на меня.

— Почему ты приехала в Корею? — спрашивает она.

— Увидеть, где я родилась. Познакомиться со своей биологической матерью. Узнать, что такое быть кореянкой.

— И что ты узнала?

Я думаю о рассказе миссис Хон и обо всем, что видела в нашей поездке. Единый ответ пока не складывается.

— Пока не понимаю.

— Тебе нужно услышать про императрицу Мёнсон, — говорит миссис Хон, сложив руки на коленях. — Ее звали Мин Чжа Ён. Она родилась в 1851 году в бедном клане из Сеула. Она была очень красива и довольно умна. Когда ей исполнилось пятнадцать, семья устроила ее брак с Ли Мёнбоком, мальчиком-императором из дома Ли. Император был ленив и несведущ, и Чжа Ён самостоятельно изучала историю, естественные науки, политику и религию. У нее был дар к языкам, так что она научилась говорить по-японски, по-китайски, по-английски и по-русски. Постепенно она обрела большую власть. Она поддерживала образование, модернизацию, свободу прессы, искусство, а также равенство для женщин. Говорят, она взяла себе за образец английскую королеву Викторию. — Миссис Хон обхватывает руками чашу с мугунхва и любуется пурпурным цветком. — Императрица пришла к власти в эпоху, когда Корею пытались поделить между собой китайцы и японцы. Она была умелым дипломатом, и ей удавалось сдерживать обе державы. Но японцы обладали большим могуществом и угрожали захватить Корею. Тогда Мёнсон и создала тайное общество двухголового дракона. Она наняла мастеров сделать предметы с драконом для членов общества и для своей семьи, а шаманы наполнили эти предметы магией. — Миссис Хон отрывает ладони от чаши с цветком и берет гребень. — Разве не любопытно, что себе императрица заказала гребень, а не меч или другое оружие? Посмотри на него. Гребень женский, это понятно по длинным зубцам. Императрица знала: если существование общества раскроется, японцы убьют ее и будут преследовать ее сына. Поэтому она отдала гребень дочери.

— В музее нам сказали, что у нее был только сын, — говорю я.

— Ты права. Ты внимательно слушала. Это хорошо. Да, в исторических трудах сказано, что у нее был только один сын. Но это неправда. Понимаешь, тогда в королевской семье часто объявляли, что первый ребенок умер, если рождалась девочка. Потом такую девочку обычно держали взаперти во дворце. Все вышло очень удачно. Когда императрица узнала, что японцы планируют ее убить, она поселила дочь на нашей семейной ферме и дала ей гребень с двухголовым драконом.

Миссис Хон кладет гребень на стол и щурится.

— Восьмого октября 1895 года бесчестные японцы убили мою прапрабабку, твою прапрапрапрабабку. Убийцы ворвались во дворец Кёнбок, пока императрица спала. Они вытащили ее из постели и зарубили. Это убийство стало началом владычества японцев в Корее и самым мрачным моментом нашей истории.

— Почему вы просто не передали гребень государству, когда поняли его значение? — спрашиваю я.

— Потому что, как сказал господин Хан, увольняя меня из «Гонсона», важнее всего следовать своему и. Я осознаю свой долг перед Кореей, перед моими предками и потомками. — Она указывает на гребень: — Посмотри на дракона. Его головы глядят не просто на восток и на запад, а еще и назад и вперед. Эту символику в музее не объясняют. Понимаешь, в Корее, когда мы оглядываемся назад, мы видим всех наших предков вплоть до трех государств [15] и до Тангуна, отца Кореи, который правил четыре тысячи пятьсот лет назад. И мы должны выполнить свой долг перед каждым из них. А когда мы смотрим вперед, то видим многие поколения наших потомков. Мы любим их, как любят внуков деды и бабки, но ожидаем, что они тоже исполнят свой долг перед нами, как мы исполнили его перед своими предками. Это единая непрерывная цепь. Если бы я отдала гребень властям, то разорвала бы эту цепь и не исполнила бы свой долг перед Кореей.

15

Раннефеодальные государства Когурё, Пэкче и Сила.

— И вы думаете, что у меня тоже долг перед Кореей? Но я же американка, не кореянка.

Миссис Хон неодобрительно постукивает пальцем по столу.

— Ты думаешь, раз ты выросла в Америке, то уже не кореянка? Тогда почему ты сюда приехала? И зачем пришла ко мне, зачем согласилась выслушать мою историю? Ты, как и я, родилась в год Дракона. В тебе силен дух предков. У тебя есть долг перед ними и перед Кореей. Ты должна рассказать мою историю ради Су Хи, ради Чжин Мо и ради Кореи. И ради меня. Пока ты будешь служить Корее, дракон тебя защитит.

Я задумчиво чешу в затылке и смотрю на гребень. А дракон смотрит на меня. Не знаю, по-моему, история уж слишком причудливая, если вы понимаете, о чем я. Но, глядя на морщины миссис Хон и на боль в ее глазах, я вижу, что она говорит правду.

— Чжа Ён, — обращается она ко мне, — теперь ты услышала мою историю и должна решить, что делать дальше. Тебе нужно принять решение прежде, чем ты вернешься обратно в Америку.

Обратно в Америку. Я смотрю на часы. Половина пятого.

— Ох нет! — восклицаю я, вскакивая на ноги. — Простите, мэм, но автобус уже уехал в аэропорт. Мистер Кван грозился арестовать меня, если я пропущу свой рейс. — Я хватаю сумку.

Миссис Хон умоляюще смотрит на меня.

— Я всем пожертвовала ради Кореи, — говорит она. — Возьми гребень. Расскажи нашу историю.

Я качаю головой.

— Ну я просто не знаю…

Она прижимает ладонь к груди.

— Чжа Ён… Анна, что говорит тебе сердце?

Я пытаюсь заглянуть в свое сердце, но по-прежнему вижу только смятение, неуверенность и страх, которые поселились там со смерти мамы. Я смотрю на гребень. Корейский артефакт, сделанный для самой знаменитой императрицы Кореи. Но я американка и с самого детства ею была. Я не знаю другой жизни. И все-таки в зеркале я вижу кореянку, а в глазах у нее тоска по чему-то такому, чего я не могу объяснить.