Догоните Иноходцева!

Подошла Екатерина Матвеевна, посмотрела на Лёвкин рисунок и отметила, что для первого раза весьма неплохо. Потом прикрепила на мольберт другой лист.

– Давай-ка ещё раз попробуем, – сказала она, – только теперь не будем спешить. Смотри, яблоко ведь не везде одинаково зелёное. С одной стороны оно светлее, чем с другой, потому что на него справа падает свет. Видишь?

– Вижу.

– А ещё с той стороны, где свет падает, оно немножко теплее.

– Нагрелось?

– Нет, цвет теплее, как будто в нём больше жёлтого.

И тут Лёвка с удивлением узнал, что цвета бывают разными – тёплыми и холодными, но не на ощупь, а… как бы на глаз. То есть только кажутся такими. А ещё оказалось, что у предмета бывает светлая сторона, а бывает теневая (у людей тоже так: одни качества хорошие, приятные для окружающих, а другие… ну, их лучше бы никому и не видеть). Между светом и тенью находится странная и неопределившаяся какая-то полутень. А ещё бывает тень падающая. Хотя Лёвка подумал, что никакая она не падающая, а лежащая: упала и лежит теперь. Потом ещё блики, рефлексы… Рефлекс – вообще интересное явление. Это когда один цвет как бы влияет на другой, отражается в нём.

Лёвка чуть отвлёкся, и на жёлтую грушу тут же наползла коричневая краска. Он стал снимать её кисточкой, но убрать до конца всё равно не удалось. Зато получился рефлекс – коричневый на жёлтом. Учительница даже похвалила.

«Наверное, рефлексы придумали те, у кого краски постоянно за края выходили…» – подумал Лёвка, но вслух говорить не стал.

Он покосился на Дашин рисунок:

«Вот откуда у неё в синем чайнике столько оттенков? И жёлтые, и розовые, и фиолетовые. А в листьях – и красноватые, и голубоватые, и бордовые… Правда, так красиво, даже красивее, чем это всё на самом деле. Вроде и похоже, но в то же время как-то сказочно…»

Стал Лёвка в свои яблоко с грушей тоже разные краски добавлять. Сначала даже ничего так получилось, а потом всё смешалось в сплошную грязную массу и в довершение всего потекло вниз… Пришлось ему снова новый лист брать. Оказывается, сложная это штука – рисование!

С четвёртого раза яблоко с грушей у Лёвки вышли более объёмными, чем раньше, а драпировка стала не такой монотонной. И всё же до красивого рисунка было ещё далеко! Хотя Екатерина Матвеевна работу похвалила, и это было приятно. И Дашка больше не хихикала. Всё-таки она, как выяснилось, правильно подсказывала.

Что касается Вальки, он продолжил работу с жирафом, которому дорисовал рожки и пятна в виде многоугольников шоколадного цвета. Толстый наездник с усами и шляпой обзавёлся поясом и шпагой. За ними в розовом небе плавало малиновое солнце, а под ногами горбилась большая песчаная дюна. По ней сновали зелёные скорпионы.

Екатерина Матвеевна Вальку тоже похвалила, сказав, что с такой фантазией из него может получиться хороший художник.

Когда Лёва и Валя шли домой, они смотрели на окружающее совершенно иначе.

Лёва смотрел на желтеющие листья и видел, что они не просто жёлтые, а с массой оттенков – от зеленовато-салатовых до рыже-коричневых. И красные листья – тоже не только красные. Словно весь мир стал намного разноцветнее. Или он всегда был таким, просто Лёвка наконец смог это заметить. Увеличил разрешение изображения, так сказать, и увидел маленькие пиксели окружающего пространства.

– Я прямо другими глазами на всё теперь смотрю… – вдруг сказал идущий рядом Валька, рассматривая какой-то листок.

– Ага, я тоже…

– Никогда не думал, что лист рябины так похож на сороконожку…

– Что? Ты о чём? – удивился Лёвка.

– Ну вот же! Настоящая сороконожка, только ножки очень толстые. Вон то дерево на петуха похоже… А скамейка – на таксу.

Оказывается, Валька тоже видел мир по-новому. Только абсолютно по-своему новому.

Глава 3 Хамелеон

В четыре часа намечался футбольный матч между пятым «А» и пятым «Б». Лёвка и Валька побежали домой переодеваться. Времени было достаточно, и они решили сначала вместе заскочить к Вальке, а потом к Лёвке.

Но уже в Валиной квартире их ждала засада.

Переодевшегося и метнувшегося к входной двери Вальку перехватила его мама, выходя из кухни, где что-то кипело и шкворчало.

– Уроки сделал? – грозно спросила она, вытирая руки кухонным полотенцем.

Валька замер у самой двери. Вопрос был похож на пулю, доставшую героя в самый последний момент.

Лёвка тоже занервничал.

– Сделал! – уверенно соврал Валька.

– Да? – недоверчиво прищурилась мама.

– Точно-точно. Нам вообще сейчас мало задают. А математичка болеет.

– Понятно. А по литературе что проходите? – не унималась мама.

Валька напрягся и чуть было не выронил горсть печенья, которое успел схватить со стола. Что же они проходят по литературе? В учебнике был изображён какой-то мужик с бородкой и в пенсне. Валька помнил, что хотел подрисовать ему усы побольше, но русичка вовремя заметила и не позволила «издеваться над классиком».

– Чехова проходим, – выручил друга Лёвка, которому уже не терпелось бежать на поле.

– Вот видишь, другие помнят, а ты – нет, – вздохнула мама.

Лёвка призадумался. Не навредил ли он другу своей подсказкой? Но ждать, когда Валя вспомнит то, чего никогда не знал, больше не было сил.

– Я тоже помню, что Чехова… – буркнул Валька. – Я просто сказать не успел. Я видел – у него борода и очки на носу.

– Очки у него… А какое произведение Чехова вы проходите?

– Этого, как его… – наморщил лоб Валька.

«Любят же эти мамы докопаться до человека… – подумал Лёвка. – Ей бы следователем работать!»

Валька никак не мог справиться с названием, и Лёвка тихонько подсказал: «Хамелеон». Совсем недавно он читал в энциклопедии про хамелеонов, про то, как они умеют прятаться, меняя окраску, и на литературе сам удивился, что название совпало.

– Хамелеон, – повторил Валька.

– Это ты тоже сам вспомнил или только после подсказки? – ехидно спросила мама.

– Почти сам, – почти честно сказал Валька.

– А рассказ-то ты читал?

– Читал, – усиленно закивал Валька.

– Марина Александровна, нас там ребята ждут… мы в футбол договорились… – жалобно протянул Лёвка.

– Ребята подождут, – заверила мама. – У вас ещё лет пять впереди, наиграетесь в футбол. А уроки – это важно. Если запустите, потом не наверстаете.