Доктор 2

Котлинский после этого быстро засобирался и сразу куда-то исчез, а мы с Анной и начали работать позже, и закончили работать намного позже: оказывается, когда я злюсь, точность сигнала резко падает. В принципе, я и так это предполагал, просто не было возможности убедиться. До этого раза мне не приходилось злиться настолько сильно.

Из-за задержки в КЛИНИКЕ, могу сбиться с графика по бассейну и спортзалу.

По пути домой за вещами для спорта, снова звонит телефон, номер мне незнаком.

— Да?

— Саша, ты сейчас движешься в направлении дома? — спрашивает меня голос, который я знаю. — Моя фамилия Саматов, мы с тобой знакомы по НОВОЙ КЛИНИКЕ.

— Я узнал вас, — отвечаю, — да, я вышел из НОВОЙ КЛИНИКИ и тороплюсь домой. — Скрывать что-то именно от Саматова не вижу причин.

— Мне нужно с тобой переговорить, ты бы не мог оставаться там, где ты есть, ещё минут десять? Никуда не двигаясь? — ровно говорит трубка действительно голосом Саматова.

— А откуда вы знаете, где я? — наступает пора удивляться.

— Вижу по месту твоего телефона. — Даже если у меня были какие-то сомнения в собственных способностях, его невозмутимость не подделывается. Не говоря уже о частотах.

— Извините, не могу. Двигаюсь домой, это не обсуждается, — качаю головой, как будто он может меня видеть.

— Хорошо, принял, — безэмоционально отвечает Саматов и отключается.

…

Во дворе моего дома, имеющем вид буква «П», почему-то включаются старыерефлексы. Я думал, они давно остались там за ненадобностью. Видимо, ошибался.

Сбавляю шаг с рыси до прогулочного и осматриваюсь по сторонам. Разумеется, не глазами. Вернее, глазами тоже, но не только ими.

Возле моего подъезда совсем нет людей, но есть микроавтобус. С одним человеком внутри, почему-то не на месте водителя. Плюс ещё одного человека я вижу прямо возле своего подъезда, на лавочке.

Их настоящие эмоции и частоты мозга никак не соответствуют тому спокойному безделью, которое они пытаются изображать. При этом я вижу, что всё их внимание сосредоточенно на мне.

Странно. У них однозначно есть какой-то свой план. Но этот их план мне не понятен. Это большой минус.

Я не вижу их замысел, а неожиданности всегда чреваты. Последний раз на острове…

Но тогда мне было нечего терять. Сейчас у меня, как минимум, есть Лена, КЛИНИКА и мечта. Плюс смешные дети в школе, которые очень хотят стать достойными взрослыми. В этом мире, без помощи, они могут не справиться. Впрочем, как и в любом другом…

С другой стороны, эти двое тоже вряд ли что-то знают обо мне, потому обстановку оценивают также вряд ли объективно. Будем считать, наши шансы равны, что бы эти двое ни задумали.

Если бы слова того типа в машине не касались близких, я бы себя вёл радикально иначе. А так, всё, что могу, это максимально мобилизуюсь.

В случае чего, вся надежда на импортированные способности другого тела из другого мира, о которых тут никто не знает.

Сидящий на скамейке замечает меня, видимо, одновременно с тем, кто сидит в салоне микроавтобуса. Движение они начинают одновременно. По скорости, впрочем, до «близнецов Бахтина» им далеко.

— Вы не подскажете… — начинает тот, что был на скамейке, подходя ко мне. Не оканчивая своей фразы, он стреляет в меня из какого-то странного устройства парой микро-гарпунов, связанных проводами с чем-то, энергетически похожим на электрический конденсатор большой ёмкости.

Скручиваюсь в сторону, пропуская оба гарпуна мимо себя, благо, скорость позволяет. Не выпускаю из фокуса и того, что выдвигается из микроавтобуса. В отличие от напарника, тот двигается у меня за спиной и молча.

Думаю делать «змейку» влево-вправо, поскольку задний также имеет в руках аналогичный девайс. Но задний пока метрах в семи и думает, что я его не вижу и не чувствую.

Я уже вплотную с первым, собираюсь без затей отработать ему по корпусу, чтоб иметь возможность переключиться на второго, когда из тормозящей сбоку с визгом машины молнией вылетает Саматов, экспрессивно командующий мне:

— Падай!

От Саматова я плохого не видел, к тому же, кажется, он сейчас ориентируется в происходящем намного лучше меня. Его команду решаю выполнить дословно и падаю, «обняв» того, что был у подъезда, развернувшись с ним в танцевальном па на сто восемьдесят градусов. Теперь этот «стрелок» является для меня живым щитом от всего, что было за спиной, за неимением иного.

Через секунду, придавив горло и сонную артерию «гарпунёра», вижу, что насчёт «иного» был не прав.

Пока я падал вместе с первым, Саматов что-то сделал со вторым, двигавшимся от микроавтобуса — он теперь лежит. Мозг отключен.

Кроме этого, какая-то странного вида папка в руках Саматова раскрывается, как веер, до самой земли, закрывая его почти полностью. После чего он этой папкой, как голкипер щитком, встречает какой-то оперённый снаряд, в котором, присмотревшись, я узнаю местных аналог стрелки-инъектора, использующейся для обездвиживания биологических объектов большой массы, которых не желательно убивать.

Саматов стоит прямо на траектории полёта стрелки-инъектора. Не нужно большого ума понять, что он только что закрыл меня. Не знаю, успел бы я среагировать без него или нет. Конечно, должен был бы, но…

Но спасибо Саматову, что не пришлось проверять.

Всё происходящее начинает мне активно не нравиться, но так же быстро заканчивается.

Из машины Саматова, со стороны водителя раздаются два тихих сдвоенных хлопка и из подъезда напротив лицом вперёд падает какой-то человек, роняя, кажется, устройство для отстрела стрелок-инъекторов. Отсюда мне не видно подробностей.

— Сом, он один, больше никого, — не оборачиваясь, бросает напарник Саматова. — Зови наших, надо быстро прибираться. Как бы в анналы не попасть.

— Вызвал, — безэмоционально отвечает ему Саматов, нажимая что-то на дисплее какого-то прямоугольного связного устройства размером с пачку сигарет. — Минут пять. Слава богу, людей нет. Араб, проверь того напротив.

— Да что его проверять, наглухо, — бормочет напарник Саматова, однако дисциплинированно выполняет команду. — В лоб! — говорит он от противоположного подъезда, присев над телом.

— Возможно, наглухо не стоило, — всё так же безэмоционально говорит ему Саматов.

Необычно, если не сказать странно. Во время нашего общения Саматов производил впечатление вполне живого человека, а сейчас похож на робота. И частоты его мозга очень напоминают медитативный транс. Расспрошу, если ответит.