Доктор 2
Шрифт:
— А объект — это я? — спрашиваю Араба, но отвечает Саматов:
— Точно. Объект — это ты. Котлинский каким-то образом через Администрацию Президента оформил срочную заявку нам на взятие под охрану тебя, как редкого специалиста, уникальные навыки которого могут представлять государственную важность.
— А как вы так быстро сориентировались и подъехали?
— У нас вообще приказы быстро проходят и быстро выполняются, специфика, — бросает Араб с переднего сидения. — Девяносто девять процентов проблем возникает именно тогда, когда нас рядом нет. А не тогда, когда мы уже заступили…
— Вам ничего не будет за тех двоих? — продолжаю задавать вопросы.
— Всё строго в соответствие с инструкцией, — качает головой Саматов. — Тем более, реальная угроза была. Уже не говоря о неподсудности. Два и видеофиксаторы мы не выключали.
— Неподсудность — это как? — не понимаю последнего момента.
— В момент выполнения боевого приказа, мы по закону выводимся из-под юрисдикции любых судебных и надзорных органов, включая Прокуратуру, — отвечает в зеркало Араб. — Что бы мы ни делали.
— И вам не имеют права даже задавать вопросы? А почему оперативно-розыскные мероприятия на вас, разве это не Безопасность или не полиция?
— Вот ты занудный, — снова весело улыбается Араб. — Вопросы нам задавать просто некому. Подчиняемся напрямую Первому Лицу Государства. Точка. Остальных просто пошлём… В рамках Закона о гостайне.
— По оперативно-розыскным — у нас своя специфика работы. Мы не можем смотреть на угрозы охраняемым нами объектам, особенно ноль-первому, глазами ментов или кого-то ещё, — качает головой Саматов. — У нас и информационная служба своя. Отдельная. Работающая даже за рубежом автономно. На базе поясню подробнее.
Да я кажется же понял…
Глава 34
В отдельно стоящий на трассе коттеджный городок, огороженный высоким каменным забором, прибываем минут через двадцать пять. Видимо, это и есть база.
На въезде притормаживаем у поднятого шлагбаума. Саматов на полминуты выходит из машины и что-то говорит охраннику в капитальной каменной будке пять на пять. Следом за нами закрывается шлагбаум и задвигаются капитальные металлические ворота.
Наш «пленный» уже в сознании, но молчит и не двигается.
Через десять метров машина тормозит ещё раз, Саматов командует:
— Араб, на выход. Объект, за ним. — Я понимаю, что он не хочет называть меня по имени и дисциплинировано следую за Арабом. Мы возвращаемся в каменную будку, где обнаруживается второе более широкое помещение, невидимое с дороги, и несколько сканнеров разного формата.
— Снимем биометрию, — говорит мне Араб. — И порядок такой, для идентификации. И чтобы ты мог перемещаться тут внутри самостоятельно.
— А что за идентификация? — у меня мелькнула одна мысль, но интересно будет уточнить.
— На случай, если мы облажаемся и за тобой не уследим. И от тебя только ДНК на анализ останется, — смеётся Араб. — В виде фрагментов. Ну там, палец, или ещё там что.
По мне, шутка дурацкая. Что я ему и сообщаю, добавляя:
— Хорошо, что я не нервный.
— Да ладно, я же вижу, когда шутить можно… — продолжает веселиться Араб. — На самом деле, тут три в одном. Первое — пальцы
и сетчатка. Это чтобы ты мог пользоваться помещениями базы, у нас все замки на биометрии.О таких замках я уже знаю от Вовика, в банке отца Лены такие же.
— Второе, это действительно для идентификации, тьфу-тьфу, — Араб стучит пальцем по крышке стола. — Неприятно, но правило придумано не нами. И третье, это на случай твоего ранения, кровь. Должны же мы знать группу.
Араб сканирует мне сетчатку глаз и отпечатки пальцев, берёт у меня из вены кровь, зачем-то — образцы волос и ногтей, которые складывает в холодильник, стоящий в углу, и мы возвращаемся в машину.
В следующий раз останавливаемся уже у отдельно стоящего двухэтажного здания, не имеющего окон.
— Араб, на выход, — снова говорит с заднего сиденья в зеркало Саматов.
Араб выходит, обходит машину, выгружает нашего «пассажира» и они скрываются в здании без окон, а сам Саматов пересаживается за руль и финиширует возле следующего одноэтажного здания, имеющего вид жилого дома.
— Выходи, проходи, — кивает Саматов и идёт впереди меня, открывая двери каким-то магнитным ключом.
Пройдя по коридору, мы оказываемся в учебном классе на четыре посадочных места.
Саматов поворачивается лицом к камере, висящей в углу на кронштейнах, и громко объявляет:
— Дата… сентября 20… года. Учебно-тренировочные занятия по подготовке объекта. Инструктор Сом. — Затем поворачивается ко мне и кивает на одну из парт, — падай. Будем разбираться.
— И учиться! — добавляет от двери запыхавшийся Араб, который, судя по дыханию, бежал за нами пешком. Потом Араб точно так же поворачивается к той же камере и повторяет:
— Дата… сентября 20… года. Учебно-тренировочные занятия по подготовке объекта. Инструктор Араб.
— Ты там всё? — неопределённо указывает куда-то в сторону головой Саматов, глядя на Араба.
— Да. Все на месте были. — Араб проходит за самую заднюю парту, занимает место у единственного стационарного компьютера в помещении и начинает что-то очень быстро на нём выстукивать.
— Можно на ты, — кивает мне Саматов, располагаясь лицом ко мне на стуле верхом.
— Без проблем, — киваю. — Как вас звать по именам?
— Никак. Сом и Араб, — без эмоций отвечает Саматов, глядя мне в глаза. — У нас все данные по личному составу засекречены. И вопрос не в тебе. Просто вдруг ты через три года сменишь гражданство? Имеешь право. И устроишься на работу в армейскую разведку в той стране? А та твоя новая страна будет нам совсем не друг?.. Дальше понятно.
— А мы — последний рубеж лейтенанта Оноды. — звучит с задней парты голос Араба.
— А кто это, лейтенант Онода? — спрашиваю, чтоб понимать контекст.
— Да японец один, воевал один на Филиппинах до тысяча девятьсот семьдесят третьего года, тридцать лет после окончания войны. А в аэропорту Токио, по приземлении, три раза с трапа крикнул «Да здравствует Император!». Снискав славу милитариста и оголтелой военщины, — смеётся Араб из-за спины. — Типа образец воинского долга…
— Араб, либо садись рядом, либо не мешай, — спокойно смотрит мимо меня назад Саматов.