Доктор 5

— Говорите по-китайски? Читаете? Пишете? — уточнил Ербол, исподлобья глядя на собеседника.

— Более-менее, — снисходительно ответил тот.

— Тогда момент, — пожал плечами Ербол и высунулся из пещеры. — Позовите Чуня!

Через минуту в пещере появился боец головного дозора, говоривший на одном из диалектов Северного Китая, откуда были родом его предки.

— Чунь, почему в КНР сарыкольцев называют таджиками? — без предисловий врубил Ербол. — А то у нас разночтения, переходящие в разногласия.

— Вам заняться нечем? Йобнулись от безделья? — раздражённо удивился Чунь, не пылая пиететом к офицерским звёздам комитетского. — Потому что уезд называется Ташкурган-Таджикский! Округ — Кашгар, — продолжил диктовать Чунь комитетскому, поскольку тот принялся, не закрыв рта, быстро вбивать услышанное в какую-то программу связи в своём планшете. — Синцзянь — Уйгурский автономный район. Дайте сюда! — Чунь буквально вырвал из рук «туриста» планшет. — Переключите на китайский язык! — Ошалевший комитетский молча выполнил сказанное.

— У вас тут что, на том конце на связи кто-то шарящий? — чуть смягчился Чунь. — Вот!

В строке сообщения, Чунь отбил какую-то абракадабру:

— Вот пусть ваши сами вам скажут, что это такое, — хмуро продолжил Чунь, которого явно оторвали от какой-то своей работы. — А пока, примите к сведению. Сарыкольцы — это наше название, не их. Сами себя они могут звать и как-то иначе, я не спец по персам. Там в уезде вполне может быть до десятка народностей, которые просто объединяют одним названием по самому большему. Поскольку китайцам никак не до того, чтоб каждый пятитысячный народ выделять в отдельное производство. Видимо, язык на таджикский либо похож, либо одной группы. Вот их до кучи к таджикам и записали. А сами они, небось, просто спорить не стали. Либо не поняли, что надо спорить. Всё на этом? — Чунь, дождавшись кивка от призадумавшегося комитетского, молча вышел из пещеры.

— Не таджики они. — Терпеливо повторил объяснение Ербол. — Язык весьма отдалённо похож. Это вообще, кажется, шугнано-рушанская группа…

От тонкостей языков персидской основы комитетский оказался далёк. С письменностью странных задержанных тоже вышел затык, поскольку «писать по-человечески они тоже не могли». Слава богу, один из них худо-бедно разбирал классическую письменность фарси, потому контакт, с грехом пополам, наладили.

В итоге, к моменту прибытия коллег «туриста», сам «турист» имел несколько исписанных листов и искрился каким-то энтузиазмом. Явно предвкушая какие-то «вкусные» перспективы либо варианты по работе.

Завидев внизу на склоне, в двух часах ходьбы, семенящих цепочкой своих, комитетчик, тем не менее, отозвал Ербола в сторону:

— Благодарю за сотрудничество. — И, к удивлению самого Ербола, протянул руку.

До этого, надо сказать, ни с кем за руку «турист» не здоровался, не прощался и благодарностей не выказывал.

— Как насчёт подписки? О неразглашении? — задержав руку Ербола в своей, комитетский принялся сверлить того взглядом. — Вы сейчас в курсе таких деталей, что о них вообще никому болтать не стоит.

— Да бог с вами, — флегматично поморщился в ответ Ербол. — Во-первых, только через моего командира. Через Кэпа, то есть. Вы мне не начальник, и лично вам я ничего не должен, скажите спасибо за помощь. Во-вторых. Эти ваши тайны устаревают со скоростью звука. Да и вы сейчас отправитесь вниз со своими, так? А мы будем охранять и коней, и контингент до нормальной погоды. Это ещё пару дней. Плюс, нам обратно — вниз пешком. Это ещё больше суток. — Увидев непонимание во взгляде, Ербол расщедрился на объяснение. — Обратно будем идти, не спеша. Ваши встретят нас в последней трети. Примут у нас контингент. Потом все шмотки. Это день. Мы себе одного коня оставим, это нормально и по правилам, — дополнительно просветил комитетского Ербол. — Коня внизу приколем, отпразднуем. Ещё же у них тридцать бочонков спирта, Кэп сказал, вы нам один оставляете… Это ещё день или два.

Не понятно зачем, в караване действительно ехало три десятка двенадцатилитровых канистр со спиртом. И одну штуку комитетский действительно согласился пожертвовать Кэпу и бойцам, поскольку кроме спирта в ней ничего не было (проверено коллегиально).

— Да я верю; но вы что, будете на морозе, на улице, жрать коня и пить спирт? — искренне изумился «турист», глядя на Ербола широко открытыми глазами.

— А что такого? — удивился в ответ Ербол. — У нас ваших зарплат нет! Коняга тысячу баксов стоит, если мясной и оптом!.. А такие, как тут, по полторы-две! — Кони действительно были упитанные. — Вам они всё равно не нужны. Ну вот куда вы их, если что, денете?

— Да на кой они, действительно, нужны? — наморщил лоб «турист». — Ну, в зоопарк отдадим, наверное! Какой-нибудь… Хотя нет. — Комитетский с трудом что-то припомнил и, наконец, родил. — Известим ветеринарную службу МинСельхоза. Они срочняком пришлют кого-то из своих, и примут этот «табун», пхы. Всё. Мы дальше — по своим делам. А лошади — головная боль МинСельхоза. Понятия не имею, что они с ними потом сделают. Может, и сожрут, как вы говорите.

— Ну видите, — пожал плечами Ербол. — Значит, нам одного конягу вполне отдать можете. Раз вам без надобности.

— А спиртягу зачем на улице жрать? — продолжил недоумевать комитетский. — Ну дойдите на базу, и уже потом — всё остальное, нет? Дом же рядом, рестораны?

— Какие рестораны, дядя?.. — посмотрел на «туриста», как на убогого, Ербол. — Вы знаете, какая у нас зарплата?

— Не интересовался.

— Ну и зря… В общем, на свежем воздухе, мясо свежее, — мечтательно прижмурился сержант. — Торопиться никуда не надо, горы, свежий воздух…

— Дурачки, что ли, — пробормотал себе под нос комитетский, теряя интерес к теме.

— Жёны-дети не теребят; для всех мы ж на задаче, — продолжал предаваться мечтаниям Ербол, не глядя на комитетского. — В отряде все с пониманием: пару дней точно искать и напрягать не будут, задача-то выполнена. Земля своя, бояться некого… Бдить не надо…

— Холодно на улице! — «турист» утратил, наконец, терпение от чужих фантазий. Далёких, как ему казалось, от реальности. — Вы что, на морозе вот так запросто…?

— Да какой мороз, — пренебрежительно отмахнулся Ербол. — Спешить же никуда не надо, воздух свежий. Дрова с собой… Спать же есть на чём, — пожал он плечами ещё раз.

*********************

Этот разговор, однако, буквально через месяц-два имел своё продолжение. Когда в двери квартиры Ербола в воскресенье, с утра пораньше, раздался звонок.

Открыв дверь и чертыхаясь (собирался раз за всё время подольше поспать), Ербол с удивлением обнаружил на пороге «туриста»:

— О, какими судьбами? — сержант посторонился, соблюдая принятые приличия и давая гостю войти. — Что стряслось? Вы по делу?..

Гость оказался вооружён литровой бутылкой ХЕННЕССИ и, чуть напряжённо оглядевшись на тесной кухне (жена и дети спят, квартира маленькая), сразу взял быка за рога: