Доктор мечты

— Н-нет, — заикаюсь я, откидывая голову назад и ударяясь ею о дверь. Я игнорирую боль и громкий стук. Как и Рис. Закрыв глаза, я легко теряю представление о времени, месте и о том, с кем я нахожусь в этот момент. Все, что я чувствую, — это удовольствие, вырывающееся из каждой клеточки моего тела. Мои трусики так полны его рук, что обтягивают мою талию, а он работает со мной так тщательно, что я знаю: оргазм вот-вот разорвет меня на части в любую секунду. Мой первый был прелюдией к тому, как этот уничтожит меня как физически, так и эмоционально. Я нахожусь между ним и дверью, тяжело дыша, когда он одной рукой хватает меня за бедро, а другой обхватывает за поясницу.

— Ты, блядь, кончила, когда мы пожимали друг другу руки. — В его голосе звучит угроза и территориальная, хищная нотка, когда он проводит губами по моей длинной шее до подбородка. Еще один мягкий, требовательный укус, затем его горячий рот оказывается на моем, но он дразнит, а не целует. Говорит — не поддается. — Ты возбудилась от меня. Сжимая. Мою руку. Представь, что ты почувствуешь, когда я буду трахать тебя в сиськи до беспамятства, а я буду опускаться на тебя, когда мы будем в "шестьдесят девять" в моей машине. Вас когда-нибудь трахали в машине за пять миллионов долларов, мисс Мартин?

— Н…н…не могу сказать, что я это сделала. — В этот момент я уверена, что у меня не осталось ни костей, ни мозговых клеток. Я привалилась к двери, пока он творил свою магию под моим платьем и трахал меня тремя пальцами, одновременно массируя мой клитор большим пальцем. Я стону, хватаю свою грудь и разминаю ее через ткань платья. Это слишком много… и в то же время недостаточно. Мне нужен он весь. Я откидываю голову на стену.

— Сожмись вокруг моих пальцев, — приказывает он. Я сжимаюсь. Он вздрагивает, его лицо искажается от удушливого удовольствия. — Так, блядь, туго. Я собираюсь разорвать тебя, как бумажную куклу. И не ошибайся, Саванна Мартин, я получу от этого огромное удовольствие.

— Я кончаю, — это все, что я могу сказать. Торопливость слишком велика. Я сгораю под его взглядом, прикосновениями и чарами.

— Знаете ли вы, мисс Мартин, что моя семья владеет компанией Gevaldi Pharmaceutical? Я миллиардер, — его голос хриплый и напряженный, и это происходит. Это действительно происходит. Я кончаю на все его пальцы, издавая долгий, напряженный рык. Я чувствую, как соки стекают вниз, по всей его руке. Моя потребность в нем. Мое поражение. — И ты будешь моей принцессой. Я правильно понял? — спрашивает он. Но прежде чем я успеваю ответить — прежде чем я нахожу слова, — его губы набрасываются на мои, и он дарит мне такой дикий поцелуй, какого у меня еще никогда не было. Его язык проникает в мой рот, танцует вокруг, требует, держит в плену, не давая мне дышать.

Мы сливаемся друг с другом у двери. Я бездыханна, беспечна, разрушена; я — остатки той девушки, которой была до того, как вошла в офис сегодня утром. Короче говоря, я — официально его.

Его рот на моем — идеальная пара, и мы находим свой ритм, который принадлежит только нам. Я держусь за обе его щеки, целуя.

— На моем платье не было пятен от возбуждения, — это все, что мне удается сказать, когда наши губы наконец разъединяются. Его рот выглядит опухшим и болезненным, так что мой, должно быть, кровоточит.

— Теперь есть. — Он вынимает руку из-под платья и вытирает мои соки. Усмехнувшись и покачав головой, он возвращается к своему столу, выглядя так же спокойно, как и тогда, когда я только пришла сюда. Ни один волос не выбился из прически. Его щеки, в отличие от моих, такого же человеческого цвета, как у прирожденного хищника. Не покрасневшие. Не взволнован. Ничего.

— Это все, мисс Мартин. — Сталь в его голосе говорит мне, что представление окончено, и он падает обратно на свой стул, оставляя меня ошеломленной и растерянной. — Вы свободны.

5

Быстрые свидания

На следующий день я пишу доктору Мэтьюсу и доктору Лерер письмо, в котором извиняюсь за то, что не могу забрать Теодора из школы. Моя машина в ремонте — она досталась мне от родителей, и она примерно моего возраста, — но я предлагаю им воспользоваться услугами приличной службы такси, которая имеет сидения для детей. Оба врача не отвечают. Когда Рис вошел сегодня, похожий на поставщика оргазма в человеческий рост (чем он, в сущности, и является), он был даже на градус теплее, чем обычно.

— Доброе утро, мисс Мартин, — сказал он, закрывая за собой дверь в кабинет. Доктор Лерер прошла мимо приемной, как будто меня не существовало, лаяла на несчастную душу по ту сторону линии своего мобильного телефона. Я чувствую облегчение из-за отсутствия зрительного контакта с ней и чувствую себя настолько виноватой, что могу взорваться. Я прекрасно осознаю, что Рис следит за каждым моим шагом через камеру наблюдения, поэтому сижу прямо и делаю вид, что просматриваю файлы пациентов, а сама мысленно пытаюсь вспомнить, не ковырялась ли я здесь в носу случайно.

Мне отчаянно хочется повторить то, чем мы поделились вчера, хотя я никогда в жизни не чувствовала себя такой виноватой. Конечно, Рис одинок. Очень одинок. С его недавней бывшей у него все кончено, и они общаются в основном через адвокатов. Но формально он все еще женат. И он все еще мой босс. Добавьте к этому тот факт, что я даже не знаю его возраста и что он уже отец — вдруг у родителей Теодора есть шанс снова быть вместе, а я ему все испорчу? Я почему-то сомневаюсь в этом. Эти двое не должны быть вместе с тем количеством яда, которое они извергают друг на друга. Масло и вода. По крайней мере, так я пытаюсь себе внушить.

В два часа дня я собираю свои вещи и готовлюсь к тому, что Линда возьмет их на себя. Несмотря на то, что официально мой рабочий день заканчивается в два, я всегда стараюсь быть рядом с Теодором в три, но сегодня не могу. Я всегда подвожу его до клиники, и после того как Линда, вечерний администратор, приветствует его, я возвращаюсь домой. Первый чек за мою работу пришел несколько дней назад, и они действительно платят мне за дополнительные часы. Так что я с большим удовольствием перекушу в Старбаксе и съем кекс по дороге в школу Теодора.

На самом деле, я немного расстроена тем, что не увижу Теодора сегодня. Мне кажется, он начинает оттаивать.

Линда заходит в клинику — ей шестьдесят с небольшим, одинокая женщина, носящая униформу из кошачьих свитеров и давешнюю вьющуюся стрижку, — и мы молча обмениваемся романтическими книгами под стойкой регистратуры, как дилер и наркоман.

— Твоя последняя книга была просто фантастической, очень сексуальной, — подмигивает она мне за своими толстыми очками для чтения. Я знаю, что Линда, должно быть, одинока, потому что каждый раз, когда мы встречаемся, она говорит со мной на ухо в течение тридцати минут. Я давно собиралась спросить ее, не хочет ли она выпить кофе в выходные, мне бы тоже не помешала компания. От одного вида ее улыбки над книгой у меня сердце замирает.