Доктор Проктор и его машина времени

Жанна и Булле пробежали через все этажи, мимо портретов предков Тротуаров, мимо кресел в фойе, мимо стойки, из-за которой мсье Тротуар едва успел спросить: «Вы съезжаете?», и выскочили через вращающуюся дверь на площадь.

— Сюда!

Доктор Проктор, Лисе и Жюльет ждали их на другой стороне площади, около фруктовых ларьков без продавцов.

— Осторожно! — крикнула Лисе.

И в тот же миг они услышали за спиной задыхающийся голос:

— Стоять, иначе я разнесу вас на мелкие кусочки!

Жанна и Булле остановились. И обернулись.

В нескольких метрах от них стоял Клод Клише и целился в них, прижимая приклад к щеке. Со ствола ружья свисали штаны одного из Гиппопотамов.

Клод Клише стоял, наклонившись вперед, как будто в лицо ему дул сильный ветер. И было понятно почему. Подтяжки, которые тянулись от живота вверх к плечам и дальше за вращающиеся двери пансиона «Пом фри», были натянуты, как струны гитары. Недаром Клод Клише заработал состояние на крепчайших зажимах для подтяжек!

— А ну-ка, подойди ко мне поближе, чтобы я вернее попал в тебя, маленький гном! — крикнул Клод Клише, глядя на Булле и держа палец на спусковом крючке.

— О, я охотно помог бы вам, господин Клише, — откликнулся Булле. — Но поскольку стрелять вам, а умирать мне, на мой взгляд, более справедливым было бы, если бы вы сделали пару шагов ко мне!

— Ах ты, невоспитанный бездельник! — прорычал Клише и сделал еще шаг вперед, отчего подтяжки задрожали и зазвенели, но он был так разъярен, что совершенно не обращал внимания на их сопротивление.

— Я и вправду очень маленькая цель, поэтому вам лучше сделать еще один шаг вперед, господин барометр, — любезно улыбнулся Булле.

— Приготовься к последнему залпу! — сказал Клише и поднял ногу, чтобы шагнуть.

Вот тут-то все и произошло. На лице господина Клише появилось изумление, он почувствовал, что теряет равновесие, что его тело куда-то тянут, причем с огромной силой и нарастающей скоростью. Клод Клише помчался назад, ворвался во вращающуюся дверь так быстро, что его подбросило вверх. Пронесся мимо стойки, из-за которой господин Тротуар успел спросить: «Вы заезжаете?» — но Клише уже летел мимо кресел, вверх по лестницам, мимо портретов рода Тротуаров, через открытую дверь в комнату, где его голова ударилась о радиатор так, что звук столкновения напомнил удар самого большого колокола собора Парижской Богоматери.

И пока отзвуки этого удара еще гуляли над городом, наши друзья успели увидеть, как двое до смерти перепуганных, похожих на Гиппопотамов верзил в разорванных рубашках и подштанниках выбежали из пансиона «Пом фри» и исчезли за ближайшим углом.

— Что вы с ними сделали? — спросила Лисе. — В жизни не видела настолько уродливой стрижки под горшок.

— Не мы. — Булле показал на Жанну. — Она.

— Я немножко поимпрофризировала, — объяснила та.

— А теперь… — сказал доктор Проктор и поднял с земли ружье, оброненное Клодом Клише, — пора нанести визит к больному — барометру Клише.

Клод Клише сидел, прислонившись к радиатору отопления, и, казалось, спал. Но он не храпел, только тяжело дышал, а его веки иногда вздрагивали.

— Он уже приходит в сознание, — сказал доктор Проктор. — Теперь мы знаем, что изменить историю почти невозможно. Клод Клише был и остается мужем Жюльет, он никогда добровольно не откажется от нее. Какие будут предложения?

— Сбежать, — сказала Лисе. — Вы можете жить на Пушечной улице.

Проктор покачал головой:

— Клише и его Гиппопотамы найдут нас где угодно.

Жюльет спрятала лицо в руки.

— О, как бы я хотела, чтобы он все забыл, когда проснется! Забыл, что он барометр, забыл меня, забыл, что мы женаты…

— Гм, — сказал Булле, встал и пошел в ванную.

— Он, конечно, ударился головой, — заметил доктор Проктор, — но, пожалуй, на полную потерю памяти надеяться не приходится.

— Предоставьте это мне, — заявил Булле, появляясь из ванной со стаканом для чистки зубов. — Мне и Перри.

— Перри? — Жанна непонимающе посмотрела на паучка внутри стакана.

— Это семиногий перувианский паук-упырь.

Булле подошел к бесчувственному Клоду Клише и приложил стакан к его уху. Рраз — и паучок исчез.

— Что ты делаешь? — в ужасе спросила Жюльет.

— Правильный вопрос звучит так: что делает он? Поскольку это паук-упырь, он сейчас проникнет в голову этого человека и высосет из него память. Человек проснется хорошо отдохнувшим и в прекрасном настроении. Единственное, что он будет твердо помнить, — это то, что он ничего не помнит. Ни-че-го. Вот так.

Булле увидел на лицах недоверие.

— Это правда! — возмущенно сказал он. — Все это детально описано в «Жэкаэнтэвээлбээнбэ».

— «Жэкаэнтэвээлбээнбэ»? — переспросила Жюльет.

— Это краткое название книги «Животные, которых, на твой взгляд, лучше бы не было».

— Булле! — простонала Лисе. — Животные из этой книги существуют только в твоей голове!

— А вот и нет! — Булле сложил руки на груди и изобразил оскорбленное достоинство. — Но если хотите, вы можете использовать метод Клише. Наполните ему карманы монетами и бросьте в реку!

Доктор Проктор покачал головой.

— Как раз это отличает нас от типов вроде него, Булле. Мы таких вещей не делаем.

— Ну ладно, — мрачно сказал Булле. — Давайте обойдемся без монет и просто бросим его в реку. Это будет более приемлемо.

— Булле!

Булле свирепо затопал ногами:

— Но вы же знаете, что его нельзя посадить в тюрьму: ни один судья Парижа не осмелится приговорить его! А вот уж когда он проснется, то…

— Эврика! — закричала Лисе.

Все спорившие мгновенно замолкли и повернулись к ней. Они знали, что Лисе не из тех, кто кричит «эврика!» с утра до вечера.

— Тюрьма! — сказала Лисе.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил доктор Проктор.

— Мы сделаем с ним то, что Распа сделала с Жюльет! Мы пошлем его в ванне времени в тюрьму в какие-нибудь отдаленные времена.

— Красота! — сказал Булле. — А когда он проснется, то не вспомнит, как он там оказался, и не сумеет объяснить, что он невиновен!

Доктор Проктор не вполне разделял их энтузиазм:

— Мне кажется, не очень правильно вершить закон самим. Мы ведь не судьи.

— У вас есть идея получше? — спросил Булле.