Доктор велел мадеру пить...

Помните?

Черный ветер

Белый снег...

Неизвестно, почему этого не произошло, можно только лишь строить догадки...

А во что и как отец одевался?

В семейном архиве сохранилась старая, чуть ли еще ни первых после военных лет фотография, на которой отец сидит в траве под сосной на нашем дачном участке в Переделкине, а рядом с ним мы, его дети - старшая сестра Женя стоит с котенком в руках и я сижу у отца под боком.

Женя - в коротеньком летнем платьице, я - голышом в черных трусах до колен.

А вот наш папа - в удивительном наряде.

На голове монгольский национальный головной убор, по очертания напоминающий буденовку, только понарядней - твердый, прошитый цветными нитями.

Сам же отец запахнут в длинный со стоячим низеньким воротником парчовый халат до пят, на ногах - национальные сапоги, жесткие, расшитые шелковыми узорами и с загнутыми вверх мысами.

Крепкие, изящные папины пальцы, выглядывающие из широкого рукава, сжимают длинный в узорах мундштук узкой монгольской трубки.

Недавно отец вернулся из поездки в Монголию и оттуда привез подаренный ему руководителем страны маршалом Чайбалсаном (на всю жизнь запомнил странную фамилию) национальный наряд, в котором и решил позировать фотографу.

Это был, кажется, корреспондент из Москвы.

На фотографии лицо у отца темное, светятся белки глаз.

В странном одеянии он и сам кажется странным, чужим, каким-то восточным. (Он рассказывал, что в гимназии у него было прозвище "китаец").

Позже отец весело вспоминал разные эпизоды посещения далекой страны, в частности бесконечные пиры и утренние пробуждения, когда в комнату входил маршал с бутылкой советского шампанского и тут же предлагал выпить за дружбу.

Небольшого размера старая фотография.

Русский человек в подмосковном летнем лесу в диковинном наряде. Причуда, да и только. А вот и нет! Поездка в Монголию, где отец волей случая побывал сразу же после войны, задела его душу вовсе не пирами и утренними опохмелками в гостевых правительственных юртах, а чем-то значительно более важным, глубинным, что нашло отражением в его будущем творчестве, в "новой прозе".

Буддийские храмы, древности, кровавые революционные легенды.

Много лет спустя, в конце шестидесятых мне посчастливилось побывать с отцом в Улан-Баторе, где в местном историческом музее отец обратил мое внимание на удивительный, "людоедский" экспонат - засохший комочек человеческого сердца, вырванного из груди поверженного врага и привязанного лентой к древку революционного знамени.

Волнующе описаны религиозные ритуалы в буддийском храме и дворец Богдагегена в повести "Святой колодец".

Там же, в суровой и таинственной Монголии творил свои кровавые дела советский чекист - один из персонажей рассказа "Уже написан Вертер".

Продолжу тему одежды.

Как-то отцу сшили (по его выражению "построили") прекрасный вечерний костюм цвета маренго для разных торжественных случаев, в частности, посещений посольских приемов и различных важных заседаний.

Ему очень шел этот костюм.

Белая рубашка, отлично повязанный (мной!) галстук, платок в наружном кармане хорошо сидящего пиджака, черные удобные полуботинки...

Нет, насчет галстука - вру!

Вспоминаю, отец на самом деле не умел и не любил хорошо завязывать галстуки и даже этим несколько бравировал, утверждая, что это его особенность. Но, с другой стороны, он позволял мне завязывать ему галстук, если я очень наседал...

Отец был строен, моложав, обрызган английской туалетной водой "Аткинсон" из большого квадратного флакона.

На лице - добрая и чуть ироничная по собственному адресу улыбка.

Можно и в путь!

Но костюму не повезло.

Не прошло и года со времени его постройки, как отца награждают званием героя социалистического труда и вызывают в Кремль получать заслуженную награду.

И там, в Кремле Председатель президиума верховного совета СССР (президент) с улыбкой воодушевления и радости прокалывает шилом (очевидно специально для этого существующим) щедрую дыру в грудной части пиджака, внедряет туда ножку золотой звезды и завинчивает с изнанки специальным кружочком.

Теперь костюм безнадежно и навеки испорчен.

Без звезды не пойдешь - дырочка заметна, не заделать.

А свои многочисленные награды отец никогда не носил.

Чувствовалось, что отец раздосадован, но досаду он пытался не показывать, "замазать" неприятный осадок веселым рассказом о происходившем в Кремле.

Председатель президиума, сделав свое черное дело, предложил отцу и другим награжденным сфотографироваться на память - мы, мол, со всеми награжденными снимаемся.

Подозвали фотографа.

Сфотографировались.

– А вы не прогорите?
– спросил отец Председателя.

– Не прогорим!
– бодро ответил тот.
– Контора надежная!

Отметим, что вскоре Председатель был отправлен в отставку.

Для первого ордена, который вручал отцу всероссийский староста в сороковом году, дырку не проделывали - обошлись уже готовой петличкой в лацкане пиджака.

Существует соответствующая фотография: Михаил Иванович Калинин одной рукой пожимает руку отца а другой протягивает коробочку с орденом Ленина.

Оба улыбаются.

Упомянул об этом факте не в связи с темой "как отец одевался", а по другому поводу.

Дело в том, что Калинин возглавлял совет народных депутатов, то есть являлся главой советской власти, той именно власти, за которую сражались герои романа "За власть советов".

А где же Сталин?

Не слишком ли низок уровень воспеваемой произведением писателя Валентина Катаева власти, за которую ведут борьбу советские патриоты в одесских катакомбах?