Долгая помолвка

Всю свою жизнь, день и ночь, Захир служил своему народу. И когда у него появлялась потребность расслабиться, он предпочитал делать это в комфорте.

– Нетрудно догадаться, – улыбнулась Анджела, – но… ведь я никогда не была в покоях моих родителей или моего дяди.

– Ты отказалась жить в доме своих родителей даже после их примирения, – заметил он.

– Это случилось, когда я была уже взрослой. – Анджела помолчала, задумавшись. – Для меня настало время найти где-нибудь свой собственный дом.

– Если бы ты росла в Джохаре, то оставалась бы с родителями до нашей свадьбы.

Анджела напряглась, но голос ее звучал ровно, когда она напомнила:

– Я не росла в Джохаре. Это волнует тебя?

– Нет.

Ее независимость не слишком нравилась Захиру, но ему нравилась женщина, которую он обнимал.

– Твои слова свидетельствуют об обратном.

– Я имел в виду различия в воспитании, но ведь это не означает, что мы с тобой антагонисты.

– Иногда это звучит именно так.

– Ты слишком чувствительна. Чувства не принимаются в расчет. Они нематериальны.

– Да, это правда.

– И на эмоции нельзя положиться. – Ему внушали эту мысль с детства, поскольку воспитывали будущего правителя королевства Зохра.

– Возможно, это и так, Захир, но отсутствие эмоций – все же не очень хорошо.

– Контролировать свои эмоции – это значит контролировать переговоры.

Анджела выпрямилась, неожиданно выскользнув из его объятий.

– Жизнь состоит не только из политических переговоров. – Она уселась на ступеньку в ванне напротив него, и взгляд ее стал серьезным и задумчивым. – Неужели ты используешь такой же метод в общении с родственниками?

– Я этого не говорил.

Ее красивые карие глаза сначала расширились, затем сузились.

– Но имел в виду.

– У меня нет привычки лгать.

– Ты много лет скрывал свои отношения с Эльзой Бош.

Досада мелькнула на лице Анджелы, прежде чем она прикусила язычок, явно сожалея о вырвавшихся словах.

Тем не менее Захир ответил на обвинение:

– Я просто не распространялся о нашей связи. Это вынужденная тактика выживания для тех, кто большую часть жизни проводит на публике.

– Когда ограничена свобода действий, приходится прибегать к отговоркам и уловкам, – процитировала она изречение, которое любил повторять его отец.

– Иногда отговорки просто необходимы, но это не делает меня лгуном, – заявил Захир.

Анджела отвернулась, сдвинув брови, затем вздохнула:

– Значит, ты обращаешься со своими родителями как с конкурирующими мировыми лидерами?

– Особенно с отцом, – кивнул он. – Я успешно провел с ним переговоры насчет моей первой лошади. – Захир улыбнулся при этом воспоминании. – И провалил переговоры, когда хотел отпраздновать мое десятилетие в узком семейном кругу.

– Ты был застенчивым?

– Робость – неприемлемая черта характера для вождя.

– Тебе было всего десять лет!

– Тем не менее я не был застенчивым.

– Но почему ты не хотел пригласить других детей?

– Этот вариант не обсуждался за столом переговоров.

Брови Анджелы очаровательно сдвинулись.

– Я хотел отметить день рождения со своими братьями и сестрами, а отец настаивал на торжественном обеде.

Ее вздох был еще более очаровательным. Захир нахмурился. Судя по всему, он все же оказался во власти эмоций в первую ночь, проведенную с невестой.

– Ты хочешь сказать, что тебе не разрешили устроить детский праздник? – удивилась Анджела.

Пожав плечами, он подтвердил:

– Мне было семь лет, когда в последний раз на мой день рождения были приглашены дети.

Захир продолжал настаивать на проведении детского праздника до тех пор, пока ему не исполнилось двенадцать лет. Отец заявил, что теперь он – мужчина и должен забыть о детстве. Таково правило для всех, кто занимает высокое положение. Захир знал, что его кузена в Джохаре воспитывали точно так же.

– Это ужасно! – воскликнула Анджела.

Захир покачал головой:

– Ты слишком мягкосердечна.

– У моих детей никогда не будет торжественного обеда вместо детского праздника. – Голос ее звучал так, будто она обсуждала некую пытку.

Захир не смог сдержать смех:

– С самого детства мне твердили о важности моей роли и моих обязанностей.

Его учили ставить нужды подданных выше собственных желаний.

– Значит, тебе не разрешали быть ребенком. – Анджеле казалось, будто она открыла нечто неожиданное в Захире. – Но с братьями твоими так не обращались.

– Естественно, нет.

Анджела придвинулась к нему, рассекая теплую ароматную воду:

– Но сейчас здесь нет никого, кроме нас, и нет никаких обязанностей и долга.

Неожиданно лицо ее омрачилось. Она вспомнила о том, что обещала Захиру свободу за «брачную» ночь. Обещала расторгнуть давнее соглашение между семь ями.

– Занятия любовью с тобой ни в коем случае нельзя назвать долгом, – согласился он.

Анджела пыталась заглянуть в его глаза, будто желала найти там истину. Захир не сомневался: она найдет то, что ищет. Потому что он говорил правду.

Ее сияющая улыбка стала для него наградой.

– Сегодня ты просто Захир, а не наследный принц Зохра.

Захир никогда не расставался с ощущением того, что он – лидер и слуга своего народа, даже когда проводил время с Эльзой, хотя в эти чудом выкроенные часы он порой чувствовал себя просто мужчиной.

Но Анджеле этого не понять. К тому же она воспитывалась не на родине. Только единицы с рождения знают о том, что от них зависит благосостояние целой страны. Отец и наставники Захира с малолетства внушали ему мысль о том, что на нем лежит ответственность за судьбу подданных.

Однако Захир не стал опровергать утверждение Анджелы. Честно говоря, оно имело под собой основание, хотя и не было чистой правдой. В эту ночь Захир забыл о том, что он шейх, – настолько, насколько мог себе позволить.

Вполне осознавая, что ему нужно сделать эту ночь особенной для Анджелы, чтобы развеять ее страх перед интимными отношениями, Захир в то же время не мог отрицать, что заниматься любовью с ней именно так – без всяких обязательств, налагаемых официальным браком, – недостойно благородного шейха, пекущегося о своем народе. Внутренний голос, похожий на голос одного из наставников, укорил его. И сказал, что были и другие способы развеять страхи Анджелы.