Долгий поцелуй на прощание

Гарри возвращался с новой бутылкой красного вина и тарелкой кешью. Кэт подумала, что он больше обычного напоминает школьника. Извиняясь, он пробирался между кинорежиссерами и дизайнерами.

— Ах, Гарри, — Кресс доверительно улыбнулась Кэт.

Девушка заморгала и снова перевела взгляд на высокого блондина, приближающегося к ним. Она чувствовала себя виноватой, и ей хотелось защитить его.

— Пожалуйста, дамы.

Гарри поставил перед ними на стол бутылку и тарелку.

— Спасибо, любимый.

Кресс сжала колено Гарри, пока он наполнял их бокалы, прежде чем налить себе.

— Мне не трудно.

Кэт заметила, что он заливается краской от удовольствия. Она чувствовала, что тоже краснеет — от смущения. Ей сильно хотелось домой. Совершенно понятно, почему девочки-подростки переживают безнадежные влюбленности в тишине своих комнат, в окружении журналов с постерами. Кэт ли этого не знать. В последний раз такое случилось с ней из-за Тома Круза. Во время таких приступов лучше всего сидеть в ванной, заперев дверь, и предаваться причудливым фантазиям. А в реальной жизни трудно справиться с многочисленными побочными эффектами.

— Ты сегодня очень оживлена, Кресс, — сказал Гарри, жуя орехи. — Есть какая-то причина?

«Боже, он так полон надежд», — скорбно подумала Кэт.

— О-о-о, ничего особенного, — ответила Кресс, обводя пылающим взглядом зал.

Она бросила на стол пустую пачку из-под сигарет. Шум в ресторане все увеличивался — или это голова у Кэт болела сильнее?

— Я уже три дня не ложилась, — объясняла Кресс. Глаза Гарри от восхищения расширились. — Очень много моих друзей уезжают сейчас в Нью-Йорк, и все устраивают прощальные вечеринки одну за другой.

— А мне ты говорила, что почти не выходишь, — сказал Дант, бросая сестре пачку «Кэмел лайтс». — Как-то ночью нам звонила твоя приятельница, Кадия, искала тебя.

— Ах да, Кадия, — припомнила Кресс, потягивая вино. — Она, в конце концов, нашла меня. Я не делаю большого секрета из своего местонахождения.

Дант посмотрел на нее с недоверием. Кресс в ответ сделала страшные глаза.

— Ну, да, — продолжал Дант, — по-моему, кто угодно мог подумать, что ты что-то скрываешь…

— Может, попросим принести кофе? — поспешно вклинилась в разговор Кэт.

Она заметила, как нахмурился Гарри. Когда Дант и Кресс начинали такую схватку, весь мир переставал для них существовать.

Они продолжали свирепо смотреть друг на друга. Кэт никак не могла понять, чем Кресс так пленила Гарри. Они с Дантом так похожи — темные глаза и волосы, темные характеры. Слишком необычные по сравнению с простыми смертными.

— Точно. Прекрасная мысль, — одобрил Гарри.

Он обернулся, ища глазами официантку. Кэт тоже обернулась — лишь бы не слышать перебранки за столом.

Все официантки в этом ресторане производили впечатление наркоманок с застывшим выражением лиц. Только через десять минут яростных взглядов одна из них неторопливо подошла к столику, нашаривая в кармане блокнотик для заказов.

— Мне двойной эспрессо, — сказала Кэт, стараясь убедить себя, что меренгу она уже съела.

— И мне, — добавил Гарри и спросил у Данта и Кресс: — Кофе?

— …Думаешь, я не узнаю, потому что не буду… — шипел Дант.

— …Это моя жизнь, и раз я хочу увидеть маму, я, черт тебя побери, сделаю… — шипела в ответ Кресс еще громче.

— Выхотите кофе?

Голос Кэт прозвучал громко и сердито. В подобных местечках вечно так. Ладно, пускай люди лаются, если им хочется, чтоб окружающие слышали их затасканные bon mots [44] . Но если ты пробуешь кричать, чтобы тебя услышали, они начинают говорить еще громче, и конечный результат крайне утомителен.

44

Добрые слова (фр.).

Дант и Кресс приостановили грызню.

— Да, мне, пожалуйста, двойной эспрессо. — И, презрительно взглянув на сестру, Дант добавил: — А ей четыре ложки сахару, пожалуйста. У нее сегодня кислое настроение.

— Тебе бы хотелось его испортить, — огрызнулась Кресс. — Не слушайте его, — обратилась она к официантке, которая встревоженно оглядывала зал в поисках помощи. — Он редко куда-нибудь ходит со взрослыми.

— Итак, четыре двойных эспрессо и счет, пожалуйста, — попросила Кэт.

Она поняла, что, если пустить дело на самотек, они засидятся до полуночи. Она выпила четыре бокала вина из того небольшого озерка, которое они поглотили все вместе. Кэт помнила, что ей надо разбираться со своими записями — либо сегодня ночью, либо завтра с самого утра. Вероятно, крепкие напитки помогли бы в этом деле, но ей этого не хотелось. В результате Кэт достигла добродетельной стадии сравнительной трезвости, и за столом стало неуютно.

— Как вы провели Рождество с Джайлсом? — задала вопрос Кресс.

Кэт почувствовала, что ее используют, чтобы поменять тему разговора, и не нашла сил ответить. К тому же Дант в таком настроении может пересказать, излишне драматизируя, всю кошмарную передачу про случаи из жизни.

— Прекрасно, — выдавила Кэт и натянуто улыбнулась. — Разве мы с тех пор еще не виделись?

— Я была чрезвычайнозанята в баре все эти праздники, — сказала Кресс, с вызовом глядя на Данта.

Гарри заерзал на стуле. Но тут, на удивление быстро, принесли кофе.

— Представляю, как ты была занята, — продолжала Кэт. — Да, мы прекрасно провели время. Мы остались в Лондоне, понимаешь…

Кэт замолчала: Кресс все равно ее не слушала.

После нескольких минут молчания Кресс вновь перевела взгляд с Данта на Кэт:

— Прости, Кэт, я просто… Почему бы нам не пообедать вместе на следующей неделе? Сможем как следует поболтать. Когда ты свободна? — она вытащила ежедневник. — В понедельник? В среду я улетаю. Это большой секрет, не говори никому.