Долгий путь в никуда

В конце октября слетели с веток последние ресницы листочков, обнажив самую суть деревьев и жизни, оставив стоять их голыми скелетами, как памятниками памяти смерти, которая тихо-спокойно-терпеливо ждёт-поджидает любое живое существо на планете. Суббота, а значит, – короткий учебный день – три урока и свобода. Уже к часу главные силы актива, в составе шести наглых рыл, собрались за домом и по случаю отсутствия наблюдения жизни на стройке разными там сторожами, ломанулись навстречу приключениям.

Сразу переходить к имитации игрищ в садистов не стали. Вначале решили покурить. Такое тайное удовольствие, украденное из мира взрослых. Я не курил, поэтому удовольствие от того, что смолили ребята, представлял себе с трудом. В любом случае, обычными в нашей среде были сигареты отечественных и восточноевропейских марок – Ява, Стюардесса, БТ, Астра, Прима – раковое говно. В этот раз спонсировал всех Денис. Мы расселись на плитах вокруг укатанного холма песка – нашей большой песочницы, закурили, стали общаться:

– Анекдот, – пробуя пускать колечки дыма, с отсутствующим видом предложил Елисей.

– О, давай! – Башковитый закивал.

– Хе. Про тебя. Ребята, кто про Башковитого хочет послушать?

Вовочка сразу увял, потерял желание слушать глумливые истории, типа, про себя. Другие оживились и выразили криками своё согласие.

– Так вот, идёт Башковитый по улице и видит кафе. Денег у него нету, а жрать хочется. Подумал-подумал, и решил его грабануть. Ага?! Он к двери: просунул свою огромную башку в окошко и как заорёт страшным голосом:

– Давай сюда все деньги, а то весь влезу!!!

Ребята заулыбались – не смеялись, а так вяло хихикали, поглядывая на Вовочку. У него, вдобавок к знаковой фамилии, и в самом деле голова была крупнее, чем у остальных, и не только голова. Половое созревание для Головина шло ускоренными темпами, и пиписька его к тринадцати годам оформилась во вполне самостоятельный орган с габаритами, достойными взрослого мужика. Анекдот вышел детским и совсем не обидным, но Головин всё равно покраснел. Ему не нравилась его кличка и любые насмешки относительно величины его головы. Кому бы такое понравилось?

– Нормально. У тя Башковитый макушка идеальная пепельница, – поддержал спонтанно возникший глум, начатый Елисеем, его брат. Он сидел рядом с Вовочкой и стряхнул ему на голову пепел. Головин вывернулся и отодвинул от себя руку с карающим бычком.

– Ты чё? – Дима замахнулся на него. – Забыл, как бычки в глазах шипят? – И заржал таким искренним звонким смехом.

– Да ладно. – Спонсор Денис решил переключить нас на позитивное созидание внешнего с разрушительного внутреннего макакского подтверждения доминирования в подростковой стае городских трупоедов. – Идеи есть, что дальше делать будем?

Тут влез я:

– Мы же хотели в яйцехват побегать?

– Не, у меня другая идея. Смотрите, вон трубы. – Денис указал на такие трубы -диаметром метра полтора не меньше. Не знаю их предназначения, но точно не для отопления. Может для общей вентиляции?

Начало предложения энтузиазма не встретило, все ждали продолжения.

– Вкапаем одну трубу в песок и устроим морилку.

– О! – Меня восхитила идея. До конца я её не понял, но само слово – "морилка", настраивало на определённый, восхитительный для меня лад.

– Это как? – спросил Квадрат: он приходился каким-то очень дальним родственником Денису и общался с ним всегда на равных, хотя и был на три года младше.

– Да, кого морить будем? – Зоркин деловито нахмурил брови и ждал ответа.

– Это испытание. Кто дольше просидит, тот и выиграл.

– Что поставишь на кон? – Зоркин честно отрабатывал свою кликуху "Еврей", его интересовал не подвиг, а его материальное воплощение – вознаграждение.

Денис поджал губы, покачал головой, но требование приза за терпение показалось ему, да и нам всем, законным. Так проходить морилку всем интереснее.

– Можно на сигареты.

– Я не курю, – снова вылез я. Остальные баловались куревом, и моё замечание никого не взволновало. Ребята согласились терпеть за возможность получить за волевое усилие приз курева. Еврей немного поторговался за всех (остальным это и в голову не пришло), и выклянчил у Дениски целых полпачки Явы явской.

Условия нормальные и мы кинулись к трубам. Меня совсем не расстроило то, что соревноваться в выносливости придётся за сигареты. Я вообще мало значения придавал вещам, деньгам: главное показать стойкость (мой мотив в жизни в прошлом, настоящем и будущем).

Работали все вместе и никто, кроме Еврея, не отлынивал. Немного срались между собой – кто делает больше, а кто, на взгляд кого-то, халявит. Без фанатизма, так: ты мудак, нет, ты сам мудак. А Еврей ни при чём, но недолго, досталось на орехи и ему от Дениса.

Через час коллективных неумелых мучений (без общего начала строители из нас вышли не многим лучше, чем из интернатовских даунов: я как-то раз видел как они в своих мешковатых, аляповатых одеждах территорию интерната убирали – очень похоже) мы вкопали Т-образную серую и уже облупленную трубу с верхним патрубком в песок. Два выхода оказались под землёй, а третий, тот, что посередине, смотрел тёмной окружностью выколотого тьмой ока в низкое, давящее город свинцовой тяжестью хронической депрессии небо.

Дальше нам понадобилось топливо-розжиг для нашей газовой камеры. Старые газеты, листья, немного полусухих веточек вполне сгодились, чтобы наделать достаточно дыма и для гарантированного удушения слона.

Мы всемером забрались в трубу, прикрыли свет выхода фанеркой, Денис чиркнул спичкой – задымил костёр. Первые оранжевые огоньки-огонёчки заплясали на мокроватых газетных листах (в тёмной тесноте мне отлично было слышно нежное шипение – вода испарялась в дым), искры перекинулись на ветошь листьев и веточки.

Сидели мы, плотно прижавшись друг к дружке, наши лица из кисельного зыбкого небытия выхватывались острожными жёлтыми зубами разбуженного пламени. Мне мои товарищи казались пришельцами, прибывшими на минутку погостить к нам прямиком из страшных историй о выходцах с того света в эту трубу.

Запахло горелой прелью, газетной, не такой уж и неприятной вонью. Вначале не дымно и даже не душно, пока Денис не накинул на открытый очаг морилки мокрую тряпку в масленых пятнах. Вот тогда задымило от щедрот настоящего зловония, от адской печки мечты о морилке. Испытание характера растущего организма.