Долго, счастливо

– Не знаю. Как получится. Я уже сказал - иди ешь, - от того, что предстает перед глазами хочется начать рвать и метать, но, к сожалению, ни результат экзамена, ни знания его исполнителя это не изменит.
– Ты что-то говорил про чай?..
– мысль о чае, возникшая на краю сознания, тут же исчезает в пучине очередной грубой ошибки.
– Великий Мерлин...
– красная черта методично зачеркивает строки ученической ерунды, помечая основную мысль, с которой началось падение в бездну.
– Если он готов, принеси, пожалуйста. Только не отвлекай, - я чуть трясу головой и расправляю плечи, заставляя твои руки соскользнуть. Как ни странно, эта работа чем-то похожа на твою - наверное, рассуждениями, - но, невозможно не признать, что твое умение было выше. А по сравнению с данным экземпляром даже намного выше.

– Конечно, - стараюсь исчезнуть из поля твоего зрения как можно тише и незаметнее, потому что работа как-то подозрительно похожа на мою - уж не знаю, чем. Я бы, по крайней мере, написал точно не лучше, в Зельях я абсолютно ничего не смыслю, кроме нарезки ингредиентов - уж этому ты меня научил.

Как, впрочем, и заваривать настоящий английский чай, в меру крепкий и терпкий, очень ароматный. Его вкус я очень люблю пить с твоих губ, когда ты целуешь меня, непримиримо и властно. Жаль, что сегодня я не смогу поцеловать тебя после глотка чая - от подобных проверок тебя действительно лучше не отвлекать. У меня пока будет время подумать о нашем первом лете, о том, каким оно будет, и вообще - сколько еще ты будешь терпеть меня рядом с собой. Я люблю тебя, и хотел бы, конечно, продлить это счастье и свою маленькую персональную сказку лет эдак до восьмидесяти, но кто его знает, насколько тебя хватит.

Верить, что ты тоже меня любишь, мне тоже очень хочется, но почему-то в этом вопросе великий Герой трусит так, что рядом со мной и Невилл бы показался храбрецом.

– Чай, - тихо звякает ложечка о твою чашку, а я сажусь в сторонке и молча беру свою.

Я машинально киваю:

– Спасибо, - и продолжаю проверку, пока весь свиток не покрывается пометками и замечаниями. Только после этого, отложив работу, я беру чашку. Каждый раз зарекаюсь доверять тебе чай и кофе, но приходится. Вкус совершенно не такой, каким он должен быть, но сейчас излишняя горечь идеально подходит под настроение. Еще пара глотков, чтобы оттянуть встречу с очередным кошмаром, короткий взгляд на тебя, чтобы проверить, что ты не принес с собой из комнаты еще один учебник и не взял непроверенную работу, и я беру свиток. К счастью, он предпоследний, но, увы, это говорит не только о скором конце кошмара, но и о том, что самое ужасное происходит сейчас и будет происходить в ближайшем будущем.
– Ты забыл сахар в комнате, - скорее всего ты, как всегда, дожидался, что я приду, а зная твою привычку добавлять сахар в самый последний момент, уверен, ты просто принес готовые чашки. Хотя ты ненавидишь чай без сахара. Но гордость и (что больше) желание побыть со мной заставляют тебя усиленно не обращать внимание на горечь.
– Сходи за ним, я никуда не денусь.

Иногда мне кажется, что ты используешь Легилименцию постоянно - но на самом деле, наверное, я просто очень-очень глупый, и прочитать меня так же легко, как книгу, которая обязательно лежит у тебя каждый вечер на тумбочке (даром что читать тебе их некогда, особенно если я лежу рядом в постели). Подозрительно покосившись, иду за сахаром и тут же возвращаюсь, захватив только немного печенья - да, ты не любишь печенье с кусочками шоколада, поэтому я тоже перешел на простое овсяное. В конце концов, если есть постоянно только любимое печенье, его вкус приестся, а так для меня поход в «Сладкое королевство» - всегда праздник. Вот и сейчас я сижу на стуле, грызу печеньку и думаю о том, что для тебя я, наверное, всегда буду ребенком. Как для себя.

Оставшийся час проходит незаметно - времени за ошибками и неточностями работ просто невозможно заметить, - и я в раздражении, перемешанном с удовлетворением, откладываю последний свиток к остальным и тянусь за свитком-ведомостью, когда натыкаюсь на твой зеленый взгляд из-под нахмуренных бровей.

– Что еще?
– я морщусь, замечая на столе крошки от печенья, но это не самое страшное.
– Мне надо заполнить бумаги, освобожусь позже. Иди поешь без меня, - еще не договорив, я успеваю уткнуться в свиток и начать заполнять графы.

Я смотрю на тебя страдальчески и иду на совсем уж наглость - и мне даже плевать, что за этим последует страшное наказание. Возможно, даже епитимья. Дня на два, пока ты сам не сдашься - мы ведь это уже проходили. Я выхватываю свиток у тебя из рук и сердито прячу его за спину:

– Сначала ты поешь.

– Поттер...
– я злюсь. Знаю, что несправедливо и сам обещал тебе - я помню это, - но ненавижу оставлять дело на половине. Тем более, что я согласился отложить зелья до «после ужина». Или я забыл тебе об этом сказать, только подумав?..
– Верни свиток. Немедленно, - я начинаю приподниматься из-за стола, зная, что слова вряд ли возымеют над тобой какое-либо действие.

Я отхожу от стола на безопасное - ну, как мне кажется, безопасное, - расстояние и мотаю головой совсем уж по-детски.

– Нет. Поешь - отдам.

– Сейчас, - я выхожу из-за стола и медленно приближаюсь к тебе, протягивая руку за свитком.
– Заполню все бумаги, и тогда поем. Отдай ведомость, - наверное, это глупо, ведь можно было бы просто призвать свиток, но даже есть какая-то прелесть в том, чтобы так попреследовать тебя после долгого сидения за столом.

– Не-а, - отскакиваю и глупо улыбаюсь, пряча свиток за спиной.
– Ты обещал.

– Я обещал после того, как закончу, - надвигаюсь, зажимая тебя в угол.
– Не будь ребенком.

– Ты уже проверил все работы. Ведомость можно заполнить потом, когда ты перестанешь терзать свой организм в целом и желудок в частности. Идем, а?

– Позже, - я добираюсь до тебя и прижимаю к стене, силясь отобрать свиток.
– Не мни, это официальный документ.

– Если сейчас не пойдешь есть, я пойду на крайние меры, - пытаюсь звучать угрожающе, но когда ты вот так зажимаешь меня в угол, мысли приходят в голову совсем не такие грозные. Как-то само всплывает воспоминание об этом угле. И еще во-о-о-о-он о том. Да, тот определенно лучше, там было лучше... – И тогда твоей ведомости вообще конец.

– Только попробуй, - я начинаю шипеть и хватаю тебя за запястья, заставляя разжать ладонь.

– И попробую, - ладонь я, конечно, не разожму - только чуть ослаблю хватку. Все-таки я Ловец, а не какой-нибудь там заморыш. Правда, до губ твоих я сейчас не дотянусь, ну да ладно - можно поцеловать в шею, ты как раз удобно расстегнул воротник мантии, пока работал.

– Поттер...
– твоя наглость переходит все границы, но сейчас я злюсь, так что не получится. Даже если я сам этого хочу не меньше.
– Верни свиток, я сказал. И прекрати.

– Если ты пойдешь есть, я прекращу, а потом и свиток верну, - да, я нахальный и беспардонный гриффиндорец, но если ты сейчас же не выполнишь то, о чем я тебя прошу, я рассержусь и пойду действительно на крайние меры. По крайней мере, вывернуться из твоей хватки и опуститься перед тобой на колени у меня всегда сил хватит, а свиток твой драгоценный можно заткнуть за пояс.

– Я пойду есть после того, как заполню бумаги, - я пытаюсь достать свиток из твоей ладони, при этом не прижимаясь, чтобы не усугубить свое и, возможно, твое желание. Благо, пока что мантия прекрасно помогает в сокрытии естественной физиологической реакции.

– Это еще полчаса мучений для твоего желудка, - я честно стараюсь быть непреклонным, но так и хочется преклониться. На колени. Чтобы ты не цеплялся за мою ладонь больше - а то я не выдержу такой щекотки. Пожалуй, ты поэтому и пытаешься так отчаянно: знаешь эту мою слабость. Не то чтобы я был против, нет, но поесть мне надо тебя заставить.

– Он переносил и более тяжкие испытания, справится, - я добираюсь кончиками пальцев до края свитка и начинаю тянуть из себя, другой рукой стараясь разжать твои пальцы.
– Чем дольше ты будешь упрямиться, тем больше времени пройдет до того момента, как мы окажемся за столом.