Долгорукий. Суетолог Всея Руси. Том 2

Девушка сделала шаг вперёд, затем ещё один. С каждым шагом она всё быстрее приближалась к опушке леса, где прятались наёмники. Её ноги едва касались земли, а рыжие локоны развевались, как знамя Огня.

Враги открыли огонь из всех стволов, в воздух взвились ракеты. Но пули и снаряды не причиняли Миле никакого вреда, лишь оставляя обугленные следы на пеньюаре. А она всё шла и шла вперёд, и алое пламя в её глазах разгоралось всё ярче.

Первого наёмника девушка настигла в нескольких шагах от опушки. Это был крепкий мужчина лет сорока, в камуфляже, с автоматом наперевес. Увидев неотвратимо приближающуюся Милу, он испуганно вскинул оружие. Но девушка лишь легонько дотронулась до ствола кончиками пальцев, и автомат рассыпался ржавой пылью.

А затем Мила коснулась ладонью груди наёмника. Тот заорал от боли — сквозь одежду на его теле проступили алые разводы, словно его плоть горела изнутри. Ещё мгновение — и от наёмника осталась лишь кучка пепла, рассеянная ночным ветром.

Увидев это, остальные бросились врассыпную, пытаясь спастись бегством. Но разве могли они уйти от возмездия? Мила настигала их одного за другим, оставляя после себя лишь обугленные кучки на земле. Её движения были порывисты, как ветер, и молниеносны, как зарница.

Одни пытались спрятаться в чаще леса, другие — укрыться за деревьями и камнями. Третьи взмывали в воздух при помощи тросов, прикрепленных к ветвям и строениям. Но ничто не могло спасти их от гнева девушки, в чьих духовных потоках текла сила древних богов.

Кого-то настигал огненный столп, вырвавшийся из-под земли. Кого-то — смертоносное пламя, бьющее из ладоней Милы. А кого-то — просто её взгляд, от которого плоть слетала с костей, оставляя лишь обугленный скелет.

Вскоре всё было кончено. Девушка стояла посреди опустевшего парка, тяжело дыша и озираясь по сторонам. Вокруг не было ни души, лишь догорали последние деревья и тлели обгорелые трупы. Повсюду валялось оружие, обрывки одежды, брошенные в панике рюкзаки.

Месть свершилась. Мила почувствовала, как внутри неё утихает бушующее пламя. Сила Тёмного бога вновь затихла, сворачиваясь в тугой клубок где-то в глубине сознания. Её дыхание выровнялось, а в голове прояснилось.

Она оглядела себя — пеньюар изрядно обгорел, но сама девушка осталась цела и невредима. Даже причёска уцелела. Мила усмехнулась про себя — какие же наивные глупцы эти наёмники. Думали, им удастся застать её врасплох? Похитить прямо из родового гнезда? Ха! Она научит их уважать род Пушкиных!

Но… что дальше? Мила задумалась. Как она объяснит отцу и всем остальным случившееся? Смогут ли они понять и принять ту силу, что пробудилась в ней? Или отринут, назовут чудовищем…

И вообще… где папа? Где мама? Где Кир? Где слуги? Почему она осталась совершенно одна…

Девушка всхлипнула и поёжилась. Ей вдруг стало одиноко и зябко среди опалённых деревьев. Хотелось укрыться в родных стенах, забыться теплом и уютом дома. Прижаться к отцу, услышать его голос…

Внезапно Мила почувствовала резкую боль в шее. Её рука инстинктивно метнулась туда и нащупала что-то торчащее из кожи. Что-то вроде стрелы или дротика…

Сознание мгновенно помутилось. Ноги подкосились, и девушка рухнула на траву.

«Да что же это… Яд?..» — успела подумать она сквозь накатившую слабость.

Последним, что Мила увидела перед тем, как провалиться в беспамятство, были чьи-то туфли, остановившиеся возле её лица. Да ещё эти слова, произнесённые насмешливым женским голосом:

— Вот и полегла красавица. Сладких снов, Ваше Сиятельство…

Глава 17 За ВДВ!

Мила очнулась от резкой боли в запястьях и щиколотках. Попыталась пошевелиться, но тело не слушалось. Она с трудом разлепила веки и огляделась.

Девушка лежала на холодном каменном полу в небольшой тёмной камере. Руки и ноги были крепко связаны верёвками. Вокруг не было ни одного предмета, только голые серые стены, покрытые паутиной и плесенью. В дальнем углу виднелась ржавая решётка, сквозь которую едва пробивался тусклый свет факела.

«Где я? Что произошло?» — лихорадочно соображала Мила. Воспоминания возвращались урывками. Ночь, лес, огонь… она сражалась с кем-то… а потом эти туфли и насмешливый голос.

Значит, её взяли в плен. Но кто? И зачем?

Размышления прервал скрип открываемой двери. На пороге возникла высокая стройная девушка с длинными золотистыми локонами. Её губы изгибались в ехидной усмешке.

— О, княжна очнулась! Как спалось?

Мила узнала этот голос. Это была та самая девушка, что подкралась к ней из-за спины.

— Кто ты? Где я? — прошипела Мила, изо всех сил напрягая ослабленные верёвками конечности, — Отпусти меня немедленно! Или ты пожалеешь!

— Ой, какая грозная! — рассмеялась незнакомка, — Да ты и пальцем пошевелить не можешь в таком виде, не то что угрожать кому-то.

Она присела рядом с Милой на корточки и с насмешливым любопытством заглянула той в лицо:

— Меня зовут Лариса. Лариса Лыкова, к твоим услугам, Ваше Сиятельство. А ты сейчас в моей полной власти. Так что расслабь булки и не брыкайся, а не то придётся их туго стянуть этими очаровательными кожаными ремешками.

Мила только сейчас узнала Ларису, чья внешность подвыветрилась из ее памяти. Пушкина возмущенно засопела. Лыкова?! Значит, это дело рук рода Лыковых? Владимир тут замешан? Но зачем ему понадобилось похищать её?

Однако Лариса явно не собиралась ничего объяснять. Она лишь ещё раз ехидно усмехнулась и выпорхнула за дверь, на прощание бросив:

— Будь паинькой, скоро за тобой придут. И не вздумай буянить — эта камера подавляет любую силу.

Дверь с грохотом захлопнулась, и Мила осталась в темноте и одиночестве. Она зажмурилась, пытаясь совладать с накатившей паникой. Нет, только не это! Она не хочет становиться пешкой в чьей-то игре!

Только вот силы не отзывались… ни ее собственные, ни силы Тёмного бога…

* * *

Вера осторожно прокралась вперед по узкому каменному коридору, стараясь ступать как можно тише. Ее сердце колотилось от волнения — впереди явственно доносились чьи-то голоса.

«Наверное, это слуги или охранники Пушкина», — подумала Вера, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Она затаила дыхание и прислушалась.

— … так что теперь, пока князь занят, можно немного передохнуть, — раздавался усталый мужской голос, — А то последнее время с ним тяжело. Странный какой-то стал, резкий. Все больше запирается у себя в кабинете.