Долина падающих птиц

Тут её винить не в чем. Одно дело – читать историю на бумаге, написанную с моих слов чьей-то рукой, и совсем другое – слышать от меня лично.

Признаться, я бы не хотела быть на её месте.

Но раз доктор так просит…

– Дело о моём похищении возбуждать не стали. Потому как моя мать заявила, что подобные «загулы» для меня не редкость. А Марго вдруг бесследно исчезла. В общем, ничего нового: меня как обычно не стали принимать всерьёз.

– Твой похититель… исчез?

– А разве не так сказано в деле?

– А какая твоя версия, Ника?

– Малоправдоподобная, – в ответ невесело, и награждаю Еву насмешливым взглядом. – Мне продолжать, или как?

– Здесь сказано, что дом, в подвале которого тебя держали, сгорел дотла в тот же день, когда тебе удалось спастись.

– Какая ирония, не правда ли, доктор?

– А ещё здесь сказано, что на то время у тебя были проблемы по части запрещённых препаратов. Это так? – оторвав взгляд от бумаг, вновь устремляет мне его в лицо.

А я скучающе вздыхаю:

– Да, но Марго потрясающе быстро удалось решить эту проблему. И всего-то нужно было привязать меня к койке.

Проходит несколько невыносимо долгих секунд, пока застывший на моём лице взгляд Евы устремляется в стол, но я успеваю разглядеть в её глазах накатившее на неё недоумение.

– Тебе не обязательно возвращаться в своих воспоминаниях так далеко в прошлое, Вероника. Давай поговорим об Августе. Начни с того дня, когда вы впервые встретились, – наконец продолжает разговор.

– Хм… так ведь с этого я и начала. С того момента, когда переступила черту.

– Ты впервые встретила Августа пять лет назад? – брови доктора едва заметно выгибаются, но она тут же спешит вернуть себе выдрессированное самообладание.

– Не встретила, – мрачно усмехаюсь я, пожимая плечами. – Я его выдумала.

Глава 2

Обнажённые. Не тела, а души. Беззащитные. Прикрыться нечем.

Плача смеёмся съезжая с катушек… И смотрим в небо – смотрим в вечность,где кружатся птицы. Им нужно так мало… Глоток свободы, шум моря и ветер,

…чтобы крик никто не услышал…

А затем о скалы. В объятия смерти.

Четыре месяца назад

«…следов борьбы в квартире не обнаружено. Заключение судмедэкспертов, проводивших вскрытие, официально подтвердило, что двадцатидвухлетняя Елизавета Гусарова покончила жизнь самоубийством через выход из окна. Что стало причиной суицида, пока не известно. Напомним, что тело студентки было обнаружено дворником…»

– Подожди секунду, – подперев мобильный плечом, дотянулась до пульта на тумбочке, уменьшила громкость телевизора и плюхнулась обратно на подушку. – Что ты там говорила?

– Я говорила: как свидание прошло? Резко со слухом туго стало? – прищёлкнула языком Дина и голосом, который компромиссов не предусматривает, громко протянула: – Ну-у-у?!

Не было никакого свидания. Но Динка около трёх недель и едва ли не со слезами на глазах меня на него уламывала, так что в итоге пришлось сдаться. Точнее – пришлось солгать, что парень, регулярно заглядывающий в «ЗООрай» за кормом для своих мопсов, вдруг показался мне настоящим красавчиком с небывалым обаянием и чувством юмора на сто баллов, и вот вчера я вся такая наряженная, на каблуках и крыльях любви летела к нему на свидание. На самом же деле всю эту прелесть мне с лихвой заменила любимая пижама, глинтвейн и «Американская история ужасов» по ноутбуку.

Прости, счастливый обладатель мопсов, и дело не в том, что твой маникюр идеальнее моего, и не в том, что мы, кажется, пользуемся одинаковым парфюмом. Допускаю мысль, что ты даже можешь оказаться вполне приятным парнем, вот только вряд ли у тебя есть волшебная иголочка способная заштопать рваные раны на моей потрёпанной душонке. Как там говорится?.. «Оно тебе надо»?

Прости, Динка. И тебе я вновь солгала. И пусть ты, вероятно, единственный человек в этом мире искренне желающий мне добра и счастья, но меня устраивает мыльный пузырь, в котором я существую. Здесь тихо, спокойно, комфортно. И я никому ничего не должна.

– Алё-ё-ё гараж! Ты там спишь, что ли?

– Об этом я только мечтаю, но мне через час на работу, – широко зевнув, поплелась на кухню, где ещё со вчерашнего дня меня заждалась гора немытой посуды.

– Ну так как прошло? – Дина отставать не собиралась; вынуждала и дальше ей врать. – В чём он был? А как от него пахло? Цветы принёс? А куда ходили? В кино? А на какой фильм?

– Не знаю. Не помню. На сопливую фигню какую-то… кажется. – Подперев мобильный плечом, включила воду и взялась за первую тарелку.

– Вот ничего себе! Это чем вы двое там таким занимались, что девятичасовой сеанс «Мстителей» стал сопливой фигнёй, м-м-м?.. Ну давай, детка, порадуй старушку! Скажи, что дело было на последнем ряду, его язык у тебя во рту, а его проворные пальчики у тебя в…

– Ещё слово о твоих больных сексуальных фантазиях и, клянусь, я с чистой совестью забуду, как тебя мама назвала.

– Чёрт. Так и знала. Значит, не дала Витьку? – с досадой вздохнула. – Да ну тебя! Он же такой секси!

Да, Дина часто перебарщивала. И она всегда была на позитиве; порой многократно и намеренно преувеличенном. И за это я не могла на неё злиться. Если бы ещё и она со мной на пару унывать начала и смотреть на мир через тёмные очки самого закоренелого пессимиста, боюсь, на два трупа в этом забытом Богом городе стало бы больше.

У Дины и своих проблем хватало. И Дина не знала о моём прошлом всего. Но знала достаточно, чтобы отыскать в себе здравомыслие, сбросить груз «имени меня» с плеч и оставить тщетные попытки по перетягиванию каната с тёмной стороны на сторону добра, света и волшебных единорогов блюющих радугой. Но, по правде говоря, порой Динке удавалось сделать то, чего не удавалось никому, – с ней я улыбалась. Да и… думаю, здравомыслием эта сумасшедшая была от рождения обделена.

– Ну он хотя бы пытался? – протянула с надеждой. – Боже, только вот не расстраивай меня сейчас, умоляю-ю-ю!

– Да чёрт с тобой, – пытался! – вновь я лгу. Ещё немного и сама в эту ложь начну верить.

– Бинго! – взорвалось в трубке. – Глядишь, и в следующий раз наш Витёк раскрутит тебя-таки на страстный, животный, умопомрачительный секс! Одолжить тебе кружевной лифчик? Нет, я серьёзно, подруга, спали на хрен всё своё спортивное бельё! Тебе двадцать два, а не пятьдесят! Успеешь ещё пожить скучной комфортной жизнью! И кеды свои на помойку отнеси, пусть бомжы таскают. Где туфли, что я тебе на восьмое марта подарила?