Долина раздора

«Я не верю, что она настоящая! Будь проклят тот, кто вытаскивает самые потаенные воспоминания и швыряет мне их в лицо!»

– Да как же так?
– мягкие, всегда добрые и заботливые руки обняли его. На щеке запечатлелся любящий поцелуй.
– Это все твоя работа! Я говорила, что надо думать о здоровье, а не горбатиться ради зарплаты. Не все на свете купишь за деньги!

– Ты мог бы и не уезжать, - давняя обида в голосе сестры.
– И все было бы хорошо.

«Я должен был. Я не мог остаться. И вы это знаете, - вряд ли бы он сказал это даже им настоящим. И тем более он смолчал перед призраками своих воспоминаний.
– Я знаю, как она меня любит, помню, как обнимала и улыбалась, когда я приезжал. И знаю, что обида сестры на лучшего друга, брата, который внезапно и почти без объяснений укатил в другой город, никуда не делась. Это просто отражение моих мыслей».

– Со мной все хорошо, - сухо произнес он вслух.

– Когда Вика нам позвонила и сказала, что не может тебя вызвонить, что тебя нет дома и друзья не знают, где ты, мы так испугались! А потом позвонил Данил, - она всплакнула.
– Оказывается, на тебя налетела машина, и ты лежишь в больнице…

«Ха. Вика, - он изо всех сил попытался скрыть горькую усмешку.
– Это был и так наш последний вечер. Мы расстались, и она это знала. Я все объяснил, как мог. Мы должны были или разойтись быстро и резко, или ждать долгие дни в обидах и ссорах, пока наши умершие чувства обратятся в ненависть и отвращение друг к другу».

– Мы тут же приехали, - тревога и забота в милых карих глазах сестренки.
– Но нас не пускали.

«Как же я вас люблю. Вы все для меня. Но вы не здесь, и у вас все хорошо. У меня был шанс вернуться в ваш или наш - кто его разберет - мир, но я сделал выбор. Вы бы гордились мной, знаю. А за свои ошибки должен отвечать только я».

Против собственной воли всколыхнулись воспоминания о прошлом, о том полностью настоящем мире. Родной дом. Его квартира. Друзья, оставшиеся или разъехавшиеся по всей стране. Учеба. Работа. Мир, который он было оставил позади, стал сейчас реальней магов и рыцарей всех тридцати трех треклятых королевств.

«Я не сдамся, - в глазах набрякли совсем не иллюзорные слезы.
– Не перед этими тварями».

– Я иду на поправку, не стоит волноваться.

– Мы все утро разговаривали с доктором, - он явственно увидел обгорелый труп с выпавшими зубами и горящими угольями красных глаз, - она настаивает на лечении. Врач сказала, что чем быстрее мы все сделаем, тем больше шансов, что ты… что ты поправишься…

– Я и так здоров!
– он дернулся в своих путах. Выносить боль на лице матери - пусть даже это видение - было выше сил всего мира.

Кошмар становился реальней настоящего. Он заполонял все, вытесняя память о ненастоящем мире магического эфира…

За занавесками мелькнули тени. Крылья и когти. Белая краска на двери начала облазить. Люминесцентные лампы заморгали в напрасной попытке отогнать сгущающуюся тьму.

– Ты всегда говоришь так, будто знаешь все лучше остальных, - любимая фраза сестрички.
– Хоть бы раз послушал кого поумнее себя.

– Мне. Не. Нужно. Лечиться, - процедил он.

– Доктор объяснила, что в некоторых случаях за пациента решение могут принять его ближайшие родственники…

– Не смей!

– Мы согласились…

Их лица поблекли, кожа высохла, собралась в морщинистые мешки, висящие на черепах. Волосы выпали, одежда превратилась в грязные балахоны на сухих телах мумий. Оконное стекло разлетелось под напором мелькающих черных крыльев.

– Я найду вас, - прорычал он в горящие глаза.
– Я уже иду.

– Мы осушим тебя!
– мерзкое шипение зашуршало прямо в голове.
– Мы растянем тебя на столе и выпьем до дна!

– Ждите меня в гости!
– ремни на руках распались в пыль, и он замахнулся в ближайший оскаленный череп.

Злобный смех ударил в уши. Стены палаты с треском лопнули, рассыпаясь горящими головнями. Весь мир погрузился в вихрь пламени и тьмы.

– Ждите меня, мрази!
– крикнул Александр в чащу леса и распластался, опустошенный, на спине.

Утро. Спущенные до колен штаны набились травинками, ремень все так же спутывал ступни, а под ногтями засохла грязь. Уловка сработала, и он не ушел далеко. Вместо этого он впивался пальцами в землю и тащил себя вперед. Ночи хватило аж на добрую сотню метров ползком.

Как мог, он почистил брюки, вдел ремень и вытряхнул в горло последние капли из фляжки. В животе настойчиво урчала пустота. Сейчас бы он съел даже змею или жуков. Сырых.

Пальцы то и дело сжимались в кулаки. Ненависть к тварям с горящими глазами отлично помогала перебить голод и жажду. Он чувствовал, что путь остался недолгим. Скоро все закончится.

Он зашагал дальше.

На заброшенную дорогу Александр вышел около полудня.

Пояс оттягивала полная фляжка: повезло наткнуться на родничок. Умывшись и прополоскав грязные руки, он немного пришел в себя. Гнев утих, ему на смену пришла необходимая для выживания осторожность в компании со злобным нынче, но уже чуть более здравым рассудком.

Эту дорогу никто не использовал уже несколько десятков лет. Трава вовсю приватизировала открывшуюся экологическую нишу, кустарники заняли былые, принадлежавшие им еще до прихода людей, места. А вот деревья еще не успели очухаться и захватить эту виляющую, протянувшуюся сквозь лес плодородную полоску.

«Куда бы она ни вела, нам по пути».

Идти стало легче. И вовремя: он никогда не считал себя марафонцем, а уж шагать день и ночь было не под силу даже древним гонцам. По крайней мере, тем, кто не хотел тут же отбросить сандалии, едва доставив важную весть.

Через час Александр стоял на месте. Новые приступы не повторялись, быть может, оттого, что он и сам шел в нужном направлении. Но вот мысли о том, что он по доброй воле следует задумке своих недругов, угнетали.

«Ну, так чай не в первый раз у всех на меня планы. Обломаются».

Дорога протискивалась сквозь заросшие бурьяном ворота с давно упавшими створками. Ржавая решетка ограды едва виднелась под густым плющом. А дальше, за полем сорняков, когда-то бывшим затейливой клумбой, располагался двухэтажный особняк. Вернее его обгоревший остов: украшенный мхом каменный фундамент, торчащие балки - обгорелые кости некогда величественного здания, выбитые проемы окон и обвалившиеся верхние этажи и крыша.

Время не смогло бы так быстро уничтожить добротное здание. Постарался грандиозный пожар, спаливший весь дом вплоть до основания закопченных кирпичей. Уцелел лишь левый флигель, нависавший гнилыми стропилами над руинами поместья, да несколько хозяйственных построек в дальней части двора.

«Скоро стемнеет. Надо найти инструменты и какие-то светильники или хотя бы развести костер. Совсем не хочется остаться посреди этого заброшенного пожарища ночью да без огня».

Он прошел под ржавой перекладиной ворот и двинулся по заброшенному двору, обходя сухие заросли колючего кустарника и репейника. Миновал остов стеклянной оранжереи: чужеземные декоративные растения давно исчезли, задушенные в объятьях агрессивной местной флоры. Обошел разбитый экипаж, лежащий на боку и лишившийся колес. Пышные деревья, которых давно не касалась заботливая рука садовника, теснили узкие прогулочные дорожки, захламляя их ветками и опавшими листьями.