Долина смерти

Он смотрит мне в глаза, и мне кажется, что сейчас он все расскажет. Но его лицо снова становится непроницаемым.

— Оставайтесь здесь, — приказывает он. — Все.

И, не дожидаясь возражений, он решительно направляется в лес с винтовкой наготове.

— Дженсен! — кричу я ему вслед. — Да что ты творишь!

Но он даже не оборачивается, исчезая в густой тени деревьев.

— Твой хахаль, оказывается, еще упрямее тебя, городская, — тянет Рэд, подходя ближе.

Я игнорирую его, не сводя глаз с того места, где исчез Дженсен. Минуты тянутся как часы, вокруг лишь шелест ветра, да изредка фыркают оставшиеся лошади.

— Что-то не так, — говорю я наконец. — Он уже должен был найти Дюка.

— Или что-то нашло его, — мрачно бормочет Хэнк.

Я свирепо смотрю на него, но холодный узел страха в моем животе затягивается еще сильнее. Не думая, я начинаю двигаться к опушке леса, словно меня туда тянет.

— Эй, ты куда? — спрашивает Коул.

— Найти Дженсена и Дюка, — говорю я, не останавливаясь.

— Он сказал, чтобы мы оставались на месте, — напоминает мне Элай.

— Я на него не работаю, это он работает на меня, — огрызаюсь я. — И я не оставлю ни его, ни Дюка там одних.

Я чувствую их взгляды на своей спине, пока иду прочь — неодобрение Коула, страх Хэнка, оценивающий интерес Рэда. И только во взгляде Элая есть что-то похожее на понимание, хотя он и не делает попыток последовать за мной.

Переход от открытой котловины к лесу резкий, солнечный свет сменяется глубокой тенью. Воздух здесь другой — холоднее, тяжелее, с запахом сосновой смолы и чего-то еще, чего-то металлического и слегка сладкого. Как кровь.

— Дженсен? — кричу я, мой голос странно эхом разносится между деревьями. — Дюк?

В ответ — только тихий шепот снега, падающего с ветвей.

Я углубляюсь в лес, надеясь найти следы Дженсена. Снег здесь истоптан, множество следов накладываются друг на друга, и невозможно понять, какие принадлежат Дюку, какие Дженсену, а какие — чему-то еще, что может двигаться по этому лесу.

Где-то справа хрустит ветка, как выстрел в тишине. Я замираю, затаив дыхание, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь игру света и тени.

Ничего.

— Дженсен, — снова зову я, тише на этот раз. — Ты здесь?

Еще один хруст, теперь ближе, за ним — тихий скрип снега под тяжелым весом. Что-то кружит вокруг меня, прямо за пределами видимости.

Моя рука инстинктивно тянется туда, где должен быть пистолет, но находит только ткань куртки. Я проклинаю себя за то, что оставила его. Медленно отступаю к ближайшему дереву, чувствуя твердую опору за спиной.

— Я знаю, что ты здесь, — говорю я, пытаясь говорить уверенно, но получается плохо, потому что мне очень страшно. — Выходи!

Лес замирает, как будто хищник готовится к броску.

В кустах появляется рыжеватая фигура, под шкурой перекатываются мощные мускулы. Это горный лев, огромный, больше, чем я ожидала. Его янтарные глаза смотрят на меня, не отрываясь.

У меня перехватывает дыхание, в животе все сжимается от ужаса. Я слышала кучу советов о том, что делать, если встретишь горного льва, — казаться больше, шуметь, обороняться, если он нападет. Но в этот момент все эти знания забываются перед лицом первобытного страха.

Горный лев медленно шагает вперед, его огромная лапа хрустит на снегу. Я прижимаюсь спиной к дереву, отчаянно ища хоть какое-нибудь оружие, какую-нибудь возможность защититься.

Ничего нет.

Мы смотрим друг на друга, застыв в безмолвном противостоянии. Он раздувает ноздри, втягивая воздух. А потом вдруг останавливается. Его уши прижимаются к голове, и он тихо шипит, как будто почуял во мне что-то, что ему не нравится.

Горный лев отступает на шаг, потом еще на один, продолжая пристально смотреть на меня. Я замираю, едва дыша.

Вдруг треск сломанной ветки эхом разносится по лесу. Горный лев резко поворачивает голову в сторону звука и тут же исчезает — золотой молнией проносится по лесу.

— Кто здесь? — кричу я, мой голос дрожит.

— Обри! — слышу голос Дженсена, который пробивается сквозь тишину, а потом звук, с которым он продирается сквозь кусты. Меня захлестывает волна облегчения.

Через несколько мгновений Дженсен выходит из леса, в одной руке держит поводья Дюка, а в другой — винтовку, готовую к выстрелу. Его лицо меняется с обеспокоенного на сердитое, когда он видит меня.

— Какого черта ты тут делаешь? — спрашивает он, подходя ко мне. — Я сказал тебе оставаться с остальными!

— Я волновалась, — говорю я, и мой голос звучит слабее, чем мне хотелось бы. — Тебя слишком долго не было.

— И ты пошла одна в лес? — с каждым словом голос Дженсена становится все громче, в глазах плещется ярость. — Ты вообще понимаешь, насколько это было безрассудно?

Да, понимаю.

— Там был горный лев, — говорю я, все еще пытаясь осознать произошедшее. — Он был совсем рядом, следил за мной. Он мог напасть, но не напал. Он убежал, когда услышал тебя.

Дженсен оглядывает лес.

— Горные львы не подходят к людям, если не голодны или не больны.

— Этот подошел, — настаиваю я. — Он был огромный, Дженсен. Он охотился на меня.

Он смотрит мне в лицо, и я вижу в его глазах целую бурю эмоций.

— Тебе повезло. Очень повезло, — его голос смягчается, беспокойство берет верх над гневом. — Ты не ранена?

— Нет. Только напугана, — протягиваю руку к Дюку, глажу его по шее, заглядываю в его темные, кажется, немного успокоившиеся глаза. — Ты нашел его, — говорю я, улыбаясь.

— Он сам уже возвращался, — говорит Дженсен. — Я знал, что он вернется. Умная лошадь всегда ищет безопасное место, — акцент на слове «умная» не оставляет сомнений в его подтексте.

— Прости, — говорю я, хотя часть меня ни о чем не жалеет. — Я не могла просто сидеть там, не зная, что с тобой. Я бы никогда себе этого не простила, если бы что-то случилось.

Челюсть Дженсена напрягается, в его глазах вспыхивает страсть, и я почти уверена, что он меня поцелует. Но он лишь качает головой.