Доля правды

— Мужчина?

— На основании папиллярных линий сделать однозначный вывод трудно. След от спортивного ботинка, размер 39,5, тоже ни о чем не говорит.

— Но нужна силища, чтобы втащить тело на второй этаж.

— Необязательно. — Шацкий разложил перед начальницей сделанные на месте преступления снимки. — Балки между ярусами кое-где сохранились, в других местах мы нашли систему небольших блоков, а если принять во внимание оставленные рядом следы, вполне вероятно, что для подъема жертв как раз использовались блоки. Будникова и ее муж были небольшого роста, следовательно, это могла сделать и женщина. Не хрупкая, конечно, но могла.

— Непосредственная причина смерти Будника? — Мищик взяла пирожное и поспешно впилась в него зубами — крем, словно цветок хлопка, расцвел на ее нижней губе. Пани прокурор неторопливо и старательно облизала губы, и было в этом столько чувственности, что в Шацком взыграло жгучее желание, хоть до сих пор он о своей матушке-начальнице в категориях интима не размышлял. Он тут же представил себе, как она, водрузившись на него, неистово предается любовному труженичеству — складки ее изобильного тела радостно причмокивают, груди болтаются в разные стороны, подпрыгивая и отскакивая одна от другой, будто резвящиеся щенята.

— Причина смерти?

— Потеря крови. Чуть раньше ему вкололи сильное успокоительное — транкилоксил.

— А как… — Мищик замялась, — это выглядело… под бочкой.

— Лучше, чем я предполагал, — ответил Шацкий, и это было правдой. — Будник потерял много крови из перерезанных паховых артерий, бочка же служила для антуража, как театральная декорация. Ясно, что гвозди поранили тело в нескольких местах, но не они стали причиной смерти.

— А эти числа, написанные кровью?

— Вечерком займусь ими вместе с Басей.

Даже если Мищик и удивило, с какой теплотой он произнес «Бася», виду она не подала.

— Хорошо, а теперь плохие новости. Но сначала по профитрольке, чтоб настроение поправить.

Уговаривать Шацкого дважды не было нужды, он тут же потянулся за пирожным. Свежайшая, охлажденная — чуть кисловатые и тающие во рту взбитые сливки вместе с ароматным тестом творили нечто умопомрачительное — профитролька Мищик была законченным произведением искусства, этакой платоновской идеей всех профитролек.

— Во-первых, наш подозреваемый, истекши кровью, превратился в бело-красный труп во славу антисемитской легенды о заклинании кровью. Сие означает, что через минуту истерию СМИ уже не сдержать и со всего мира сюда съедутся как фашиствующие безумцы и маньяки, вынюхивающие еврейские козни, так и фанатичные защитники политкорректности. Минуту назад я видел тому образчик.

Он проглотил еще одно пирожное, решив отделять этим сладчайшим разграничителем одну плохую новость от прочих.

— Во-вторых, он был нашим единственным подозреваемым. Теперь у нас нет никого, кто бы, по нашему мнению, мог иметь мотив и убить супругов Будник. До этого я рассматривал версию, согласно которой сначала Будник убивает свою жену, а потом его самого из мести убивает ее воздыхатель, Ежи Шиллер. Однако такое маловероятно: за каким чертом Шиллеру понадобилось бы повторять modus operandi [86] Будника? Я скорее поверю, что Шиллер убил их обоих. В этом треугольнике происходило нечто странное и грязное.

86

Способ действия ( лат.).

— А Шиллер в настоящий момент…

— Остается на свободе, но под неусыпным оком полиции. — Шацкий почувствовал тяжелый взгляд начальницы и добавил, что на сей раз, чтобы исчезнуть, тому придется либо испариться, либо протиснуться через канализационную трубу.

— Будьте добры, угощайтесь.

— В-третьих, пока не особенно ясно, как жертвы оказались на месте преступления. На участок особнячка не въезжала ни одна машина, нет следов, указывающих, что тела волокли через кусты, нет следов ни тележки, ни тачки, нет даже следов обуви, не считая тех, что оставил старик, обнаруживший труп Будника.

— Тогда откуда размер 39,5?

— Отпечаток в крови наверху.

Еще одна профитролька. Пирожное словно героин делало тебя зависимым, с каждым новым Шацкий все быстрее нуждался в следующем.

— В-четвертых, числа, написанные на краю кровавой лужи, могут говорить о безумце, которому захотелось поиграть с нами в загадки или американские фильмы, подышать в телефон или сшить себе халат из человечьей кожи.

— А вы-то сами что об этом думаете?

Шацкий скривился.

— Я изучал случаи серийных убийств, и только в Голливуде убийц изображают этакими гениями преступления. В действительности же это лица с нарушенной психикой, для них убийство — наркотик. Оно их жутко возбуждает, и какая уж там театральная стилизация или игра со следователями! Первым делом они основательно планируют преступление, а затем так же основательно уничтожают следы. Конечно, совершая убийство, они лепят одну ошибку за другой, но трудность их поимки заключается в том, что они не являются выходцами из преступного мира, никогда не были на заметке у полиции и их непросто вычислить.

— Так в чем тут дело?

— Честно? Не имею ни малейшего понятия. Наверно, в чем-то другом, не в убийстве ради убийства. Будникова была здешней общественницей, Будник — известным местным политиком, оба имели множество связей с этим городом. Место преступления лежит точно посредине между тремя самыми крупными достопримечательностями: замком, собором и ратушей. Оба тела найдены в Старом городе. Если бы мне пришлось с кем-то поспорить, я бы поставил на то, что решение загадки мы скорее найдем в этих старых стенах, нежели в голове какого-то психа.

— И много бы вы поставили? — поинтересовалась Мищик, дотянувшись до одного из трех последних пирожных.

— Самую малость.

Она расхохоталась, капля сметаны упала на втиснутую в малопривлекательную лодочку малопривлекательную ступню. Мищик вынула ногу из туфли и принялась вытирать ее бумажной салфеткой, ступня была большая и бесформенная, ближе к пальцам колготки взмокли от пота. Но как на грех с того момента, как перед глазами Шацкого возникли большие, отвислые, отскакивающие друг от друга груди, в нем что-то изменилось, и теперь он счел это зрелище извращенно-привлекательным.

— Необходимо проверить еврейский след.

Мищик тяжело вздохнула, но с пониманием покивала головой.

— Нравится нам это или нет, но нужно поискать в их среде, проверить потомков старой еврейской общины.

— Задолбают нас, — тихо проговорила Мищик. — Задолбают нас, как только узнают, что разыскиваем убийцу среди евреев. Заклеймят как фашистов, нацистов, пышущих ненавистью поляков, верящих в легенду о заклятии кровью. И так все газеты талдычат об антисемитской провокации, а сегодня ведь воскресенье. Завтра раскрутятся вовсю.