Должница

Но вместо этого Вероника молча пожимает плечами и странно поглядывает на меня, словно я сказала нелепую глупость.

– С чего ты взяла, что он что-то сделал со мной?

– Тогда почему ты в таком виде? И тебя всю трясет, Ника. Говори, или я сама пойду к нему узнавать.

Я увожу ее в спальню, плотно закрывая за нами дверь.

– Я разозлилась и тут же выбежала из его спальни, потому что… В общем, Аль, Макар сказал, что мы переспали, - ошарашенно выдает подруга.

Мне хочется начать материться, потому что другими словами выразить это было невозможно.

– Но ведь все было добровольно? – уточняю с замиранием сердца, - ты выглядишь неважно, Ника, и я знаю, на что они способны…

– Успокойся, Аля. Меня никто не насиловал, если ты об этом, - взволнованно шепчет она, наспех натягивая на себя штаны, - дело в другом.

– Ты не знаешь, на что они способны, - качаю головой, - как ты оказалась в его спальне?

– Макар не такой, как твой Руднев. И, между прочим, я тебя пытаюсь спасти, Алька.

– Да, Макар не такой. Возможно, что он даже хуже. Не нужно меня спасать ценой своего блага, Ника.

Схватив мою расческу с полки, подруга принялась причесываться. Кажется, ее волнение почти сошло на нет, а вот у меня лишь нарастало дурное предчувствие.

– Я засыпала в своей постели. Больше я ничего не помню, Аль, - выдыхает она, - я проснулась в его постели в одном нижнем белье, я лежала в его объятиях и не могла шевельнуться толком. А затем он сказал, что все было прекрасно, и я могу быть свободна.

– Так было или нет? Послушай, будет лучше, если у вас ничего не было. Это опасные люди. Пожалуйста, скажи, что ты не влипла во все это!
– прошу я.

Вероника резко поворачивается ко мне.

– Да я не знаю, Аля. Я ничего не помню, понимаешь? Я немного выпила, самую малость. Но я чувствую… будто у нас все было.

Закрываю глаза, устало потирая виски. Мало того, что влипла я, так теперь и Вероника… связалась с другим зверем.

– Он сказал, что ты свободна? – уточняю я.

– Да. Это меня и разозлило, я послала его к чертям и наговорила много всего… Кажется, он сейчас в дикой ярости.

– Ника… - стону я, - ты просто Дикая!

А вот разозлился он или нет, это мы узнали, когда Макар вошел в спальню.

– Собирайтесь. Уезжаем.

Всего два слова, но как резко и грубо они были произнесены... Точно также он закрыл дверь, не удостоив Веронику даже взглядом.

Руднев с Макаром уже ждали нас в машине. Прощание было коротким, мы просто сели в машину и уехали. Обстановка в салоне была напряженная, хотя Макар и не выглядел рассерженным. Скорее, это Вероника каждый раз пыталась указать на свою гордость показным равнодушием к произошедшему между ней и Макаром.

Жизнь научила меня не вмешиваться в чужие дела, поэтому, хотя Вероника и была самым близким после отца мне человеком, я решила поначалу наблюдать со стороны.

Кажется, что из-за напряжения и молчания дорога длилась целую вечность, но вот уже вскоре мы высадили Веронику у ее квартиры. Именно отсюда Макар и Руднев забрали нас на дачу.

– До свидания, Артем, - улыбнулась Вероника, - Макар, как вас по батюшке? Я могу быть свободна?

Прикрываю глаза. Вероника, зачем ты делаешь это? Зачем ты распаляешь зверя?

– Ты давно можешь быть свободна, - холодно отвечает Макар.

Задерживаюсь взглядом на Макаре. Тут явно было что-то не так.

Ника поворачивается ко мне. Ее глаза полыхают огнем, видимо, Макар действительно отверг ее. Если они и впрямь переспали, то это должно быть… обидно.

Вот только мне не понять. Я была бы только рада быть отвергнутой Рудневым.

– Аля, ты домой? Может, ко мне?

Качаю головой, прощаясь с Никой. Дома у меня есть незаконченные дела.

В абсолютной тишине мы отвозим Макара.

– До встречи, Аля, - прощается он.

– До свидания, Макар, - равнодушный ответ.

Мы с Рудневым остаемся одни. Автомобиль трогается с места, но плохое предчувствие не покидает меня.

– Я могу выйти здесь и добраться на метро.

Ответом мне служит тишина. Мы встречаемся глазами в зеркале заднего вида, и его взгляд не обещает мне ничего хорошего. Мне кажется, Руднев замечает мое волнение. Чувствует мое состояние, вызванное не беременностью, а его близостью.

Он остановил машину прямо перед моим домом. Прямо напротив наших окон.

– Здесь нельзя вставать. Это газон, - хмурюсь я.

Вместо объяснений он приказывает:

– Иди сюда.

– Зачем? – недоверчиво.

– Перелезай, я сказал.

Двери заблокированы. Почему нужно перелезать? Просто пересесть - не вариант для господина Руднева?

Не понимая мотив его действий, я оставляю сумку на заднем сидении и начинаю перелезать вперед. Аккуратно и медленно, не позволяя платью задраться выше колен. Благо, просторная машина позволяет это сделать почти без проблем, если бы в один момент крепкая рука не перехватила меня за талию, кардинально поменяв мой маршрут.

С писком в один миг я резко оказываюсь прижатой к мужской груди. Сильные руки Руднева хватают меня за бедра, безжалостно оставляя на них синяки, а я с липким страхом хватаюсь за его плечи, лишь бы не упасть и не удариться.

– Что вы… ты делаешь?! – со страхом выдыхаю я.

А когда до меня доходит замысел Руднева, я начинаю вырываться из его рук с удвоенной силой, вот только в считанные секунды он раздвигает мои бедра так, что я оказываюсь на нем верхом. В уязвимом для меня положении.

При каждой попытке соскочить в спину больно впивался руль. Мое дыхание сбивалось из-за бесполезных трепыханий, а руки Руднева грубо сминали ткань моего платья, задирая его выше.

Он с легкостью добрался до белья и отодвинул в сторону мягкую ткань, чтобы беспрепятственно войти в меня.

– Наш договор исполнен. Ты обещал, что больше не прикоснешься ко мне!
– обессилено шепчу я.

– Не обещал, Аля. Наоборот, я буду трогать тебя до последнего дня своей жизни, - пригвождает он.