Должность

 Так мы поднимали веера до тех пор, пока Колобок не начал:

– Два миллиона господин Алильханов, раз. Два миллиона два.

 Я, вошедший в азарт, готов был поднять веер, но Олег Власыч пребольно ударил меня под коленную чашечку.

– Два миллиона три! Победа продана!

 Алильханов, вдруг осунувшийся и словно даже похудевший, полез к эстраде получать свою безрукую статую, стараясь сохранить улыбку на лице.

– Пойдемте, Сергей Леопольдович, - весело сказал мне Олег Власыч, - Мы победили.

 Чувствуя онемение в колене, я едва сдержался, чтобы не ударить его по седой голове деревянной ручкой веера.

Глава шестнадцатая Вертеп

После бала к нам присоединился Семен Никитич. Он был в приподнятом настроении и, как будто слегка навеселе.

– Победа, - говорил он, прыгая через разноцветные от неона лужи к «линкольну».
– Ах, как она пьянит!

 Чтобы пьянила не только победа, мы отправились в то место, которое Олег Власыч назвал «раем и адом в одном флаконе».

 Как только мы вошли, сопровождаемые раболепной улыбкой швейцара, я сразу понял: да, рай и ад.

 Публика толпилась у двух широких бочек, на каждой танцевала полуголая девица.

– Пройдемте во-он туда,- улыбаясь, пригласил Семен Никитич.- Кажется, там наша хорошая знакомая.

 И верно – девушка, танцующая на одной из бочек, показалась мне знакомой.

– Здравствуйте, Сергей Леопольдович, - весело сказала она, выделывая своим чудным телом такое, что сам черт не брат.

– Степа, - ахнул я,- А как же Киря?

– Киря с бабушкой.

 Должен признаться, эта встреча меня малость расстроила: я привык уже относиться к Степе как к собственной дочери. Но хорошее абрау-дюрсо понемногу выветрило тяжелую думу, столь свойственную русскому человеку.

– Можно проголосовать? – подошел мужичок, что называется, интеллигентного вида. Одет он был в весьма потрепанное пальтишко, и было странно, что его сюда пустили.

 -Конечно,- Степа улыбнулась и немного наклонилась. Мужичок слегка дрожащими пальцами просунул в резинку на, простите, трусах девушки какую-то бумажку.

 Странная вообще здесь была публика! Многие похожи на нищих, кое-кто и вовсе ни на кого не похож. И, тем не менее, они пили вино и разглядывали умопомрачительных девушек. Таких, как Степа. Я повернулся посмотреть, какова вторая девушка, и увидел Алильханова. Он стоял рядом с бочкой, приторно морщась. Длинный начштаба что-то шептал ему на ухо.

– Мы за вас, – сказал мне, подойдя, какой-то толстяк. В руке у него была авоська с батоном и кефиром.

 Он неуклюже засунул за резинку на трусах Степы бумажку и ушел.

 Теперь люди подходили десятками, и моей горничной скоро пришлось высвободить из-за резинки целую пачку бумажек.

«Куда же она их денет?» - подумал я и тут же получил ответ. Оказывается, в бочке была прорезь, в которую все бумажки самым расчудесным образом и поместились. Кроме одной, отлетевшей в сторону.

 Я поднял ее. Развернул.

«БЮЛЛЕТЕНЬ ДЛЯ ГОЛОСОВАНИЯ

АЛИЛЬХАНОВ

АНТУШКИН».

 Напротив моей фамилии стояла жирная галочка.

 Вдруг кто-то положил мне руку на плечо. Я посмотрел – тот, из зеркала.

– Поздравляю!

 Закричав от неожиданности, я, конечно, проснулся.

Глава семнадцатая Примирение непримиримых

1

Дурные сны всегда портят аппетит, поэтому, когда Степа принесла завтрак, я лишь поковырял ложкой яйцо и выпил полчашки кофе.

– Степа, - проговорил я, все еще не в силах забыть сон,- Ты как-то сказала, что трудилась в ночном клубе.

– Да, это правда.

– А ты часом не танцевала, как бы это сказать, не совсем одетой?

– Ну что вы, Сергей Леопольдович,- неподдельно возмутилась горничная.- Я работала официанткой.

«Официанткой, - с облегчением подумал я.- Ну, это еще ничего».

 Степа, похоже, обиделась, мило так надула губки.

– Ну, не сердись.

– А что вы хотели бы, чтоб я была танцовщицей? – чуть не плача, спросила девушка.

– Нет, что ты! Терпеть их не могу.

И, конечно, соврал. Я, откровенно сказать, не прочь был бы иметь горничной этакую Мату Хари.

Степа утешилась и поспешила сообщить:

– Семен Никитич приехал.

2

 Семен Никитич был сегодня весьма оживлен. Потирал руки, напевал что-то, один раз даже, пока мы шли по лужайке к «линкольну», подскочил, словно козленок.

 Его веселье понемногу передалось и мне, подумалось: а как хорошо было бы сейчас отправиться на речку, соорудить шашлычок.

Но вместо речки пришлось влезть в черный салон машины, где сидел уже, утопая в газете, Олег Власыч.

– По экзитполу лимит в один процент,- непонятно сообщил он, вынырнув на мгновение, и тут же снова скрылся за бумажной волной.

– Ничего, прокатит, - не совсем уверенно сказал Семен Никитич.- Экзитпол не отражает реального коленкора.

 Олег Власыч снова вынырнул и мои санчопансы начали свой обыкновенный разговор, от которого у меня начиналась дрожь в скулах.

– Как же наблюдатели? – спросил Семен Никитич.

– От ПАСЕ как всегда глухо, не признают,- весело доложил Олег Власыч,- Но на то они и ПАСЕ, чтоб не признавать. Зато СНГ дружно признали.

– Ну, еще бы! А явка?

– Небывалая, Семен Никитич, небывалая – девяносто процентов!

 Семен Никитич присвистнул:

– Ого! Небось, и мертвые голосовали?

– Не без этого.

 -Прибыли,- сказал шофер, а не то б я помер от скуки. Я впервые услышал его голос, напоминающий ворчание бульдога.

 Перед нами словно бы висело в воздухе серое невзрачное здание, навевающее тоску и скуку.