Должность

«Только в коммуналках еще не бывал»,- подумал я.

 Однако как только мы вошли в подъезд, я понял, что ошибся: все здесь блистало чистотой, белизной и Бог весть, чем еще.

В длинном зале стены сплошь были увешены экранами. На экранах – какие-то графики, я, Алильханов, какой-то бородач. Бородач говорил все о процентах, явке, ОБСЕ и ПАСЕ.

 Кругом сновали, размахивая какими-то бумажками, знакомые мне островитяне.

– Делайте вид, что очень волнуетесь, - шепнул мне на ухо Семен Никитич.

 Я тут же исполнил его просьбу, так как и в самом деле начинал волноваться: терпеть не могу находиться в таких вот рабочих ульях.

 Мы с Семен Никитичем присели в широкие кресла подальше от трескучих экранов. Олег же Власыч, напротив, пошел слушать бородатого.

 -Нарушение в пятьдесят седьмом, - подскочил к нам островитянин Ватрушкин.- Алильханов опоил наблюдателей водкой.

– Чепуха, - отмахнулся Семен Никитич.- Это не нарушение.

– Так водка – то мадагаскарская, коллекционная.

– А, так это другое дело, - воскликнул Семен Никитич.- Немедля перешли в ЦИК!

– Есть, – Ватрушкин отдал салют и убежал.

 Мы сидели в креслах довольно долго, островитяне скакали вокруг, время от времени обращаясь к Семену Никитичу, меня же никто словно и не замечал, как я ни делал вид, что очень - очень волнуюсь.

 Наконец по залу прошелестело: «Объявляют!»

– Рытвина на большой экран,- тонким голосом крикнул Олег Власыч.

 Загорелся висящий напротив нас громадный экран, на нем высветился все тот же бородач.

 -Голоса подсчитаны на восемьдесят процентов, - сказал он.
– Так что уже сейчас мы можем назвать победителя. Им стал Сергей Леопольдович Антушкин: семьдесят пять процентов голосов избирателей.

– Сделайте вид, что ошеломлены, - настойчиво шепнул мне Семен Никитич.

 Это было непросто, так как я ни на мизинец не был ошеломлен. А вот островитяне от радости скакали, что твои горные бараны. Ватрушкин, тяжело дыша, бросился ко мне, жал руку, немой от восторга.

 -Сергей Леопольдович, Алильханов приехал! – крикнул кто-то.

Я внутренне сжался, на этот раз готовый дать отпор, но конкурент вошел в залу семенящим шагом, робко заглянул мне в глаза. И следа не осталось в нем от грозного Алильханова.

– Поздравляю, Сергей Леопольдович.

– Спасибо, Андрей Даниилыч. – ответил я, кивая ошеломленной головой.

Островитяне тем временем приволокли шампанское и - началось!

Рассвет я встретил под столом в обнимку с Алильхановым.

Глава восемнадцатая Загородная жизнь

  1

 Последняя вылазка стала казаться мне и вправду последней. Я преспокойно жил в своем дворце, никто не докучал мне, и помаленьку я начал превращаться в настоящего барина, даже стал требовать от Степаниды или филипинки чесать мне на ночь пятки. Семен Никитич и Олег Власыч не появлялись уже так давно, что мне начало грешным делом казаться – уж не приснились ли мне они, и не только они, но и Ж…, театр, актерство. Может быть, я родился в этом дворце и здесь же помру, и повесят мой портрет рядом с портретами моих предков?

 За дворцом мною было обнаружено превосходное поле для гольфа. Вообще здесь я часто делал открытия – то сауна в подвале, то шкаф в стене, то какая-то штуковина со стеклянным глазком – и всегда ощущал себя чуть ли не Ливингстоном.

 Секьюрити оказались превосходными партнерами для гольфа, и я дни напролет проводил на поле, крича во всю глотку: «Мя-яч!».

 Несмотря на приближающуюся осень, солнышко еще припекало основательно, и я часто загорал на крыше дворца.

 Ничего не знаю приятнее, как, хорошенько повалявшись на солнце, чтобы кожа стала горячей, вдруг нырнуть в прохладную синеву бассейна. Миллионы ласковых иголочек вонзаются в тебя, от воды идет легкий пар, ты шипишь, словно гвоздь, остужаемый кузнецом. Э – эх, благодать!

 Одно только смущало меня – отсутствие женской ласки. К Степаниде, как вы уже изволили заметить, я относился совершенно по-отцовски, а филипинка была замужняя. Больше лиц женского полу во дворце не имелось.

 Сей недостаток я усердно возмещал за столом. Повар – француз, которого я как-то «открыл» во флигеле, оказался большим фантазером и с удовольствием исполнял мои причуды. С его помощью я смешивал кухни, казалось бы, взаимоисключающие, как то: русскую и китайскую, а в итоге получалось очень даже вкусно.

Заглянув как-то на третий этаж дворца, я «открыл» целый оркестр во главе с симпатичным бородатым дирижером. По воскресеньям я ходил туда, и мне играли Шуберта и Шопена.

 В подвальном помещении сидел китаец – иглоукалыватель. По четвергам я спускался к нему и, получив порцию иголок в спину и затылок, наутро чувствовал себя бодрым и свежим.

2

 Время от времени ко мне приезжали странные люди, называющие себя просителями. Я принимал их от нечего делать. Они корчили жалкие физиономии, а между тем, одеты были в костюмы от «версаче».

 -Сергей Леопольдович, мы должны быть уверены, - говорили они, заглядывая мне в глаза.- Что не будет реструктуризации и пересмотра.

– Пересмотра чего?

– Ну… - здесь они невинно поднимали глаза к потолку, предоставляя мне догадаться самому. Но я, конечно, не догадывался.

– Пересмотра итогов приватизации,- вздохнув, говорили они.

– Ах, это,- смеялся я.- Нет, что вы, пересмотра не будет!

Тогда улыбки, словно тропические цветы, расцветали на их лицах, и уезжали они всем довольные. Я смотрел с балкона, как странные люди садятся в машины, и думал: «И зачем они приезжали?»

3

 Однако подобные посещения были столь редки, что, как я уже намекнул, даже развлекали меня. Но были и те, кто досаждал, – типы в разноцветных футболках и с фотоаппаратами. Беспрестанно снимая меня, они шныряли в кустах вдоль ограды, некоторые, наиболее смелые, даже перебирались через ограду. Секьюрити спускали на них собаку.

 Часто во время гольфа за оградой появлялась вдруг искательная физиономия и начинала: