Дом Цепей

— Госпожа, Геборик давно не в себе.

— Почему?

Глаза его чуть расширились и тут же обратились в сторону. — Он… скорбит по вашей жертве, Избранная.

Ша'ик моргнула. — Л'орик, не знала, что мой сарказм может так ранить.

— В отличие от вас, госпожа, — мрачно ответил он, — мне не до веселья. Геборик скорбит…

— По моей жертве. Довольно странно, ведь до… возрождения он не особо думал обо мне. Какая же утрата гнетет его сильней всего?

— Не могу сказать. Боюсь, вам придется спросить его самого.

— Ваша дружба, похоже, не зашла дальше обмена признаниями.

Он промолчал. Точнее, он не мог сказать ничего, не выдав своих знаний.

Ша'ик отвела взгляд и снова обернулась к потенциальному полю брани. «Я могу представить построение армий, верно. Но потом… Как они будут перемещаться? Что возможно, что невозможно? Богиня, у тебя нет ответов на такие вопросы. Они ниже тебя. Твоя сила в воле и только воле. Но, дорогая Богиня, иногда этого недостаточно». — Корболо Дом удовлетворен этой ждущей бойни… ареной.

— Не удивляюсь, госпожа.

Она оглянулась. — Почему?

Он пожал плечами, явно отыскивая замену словам, которые вот-вот готов был сказать. — Корболо Дом хочет принудить Тавору делать именно то, что нужно ему. Расставить силы вон там или вот тут, не в ином месте. Подойти именно сюда. Сражаться там, где он хочет сражения. Ожидает, что малазанская армия маршем пойдет на убой, как будто усилием воли способен сделать Тавору глупее и неосмотрительнее. — Л'орик указал на обширную равнину. — Он хочет, чтобы она сражалась там. Поджидает. Но зачем бы ей?..

Ша'ик задрожала под плащом, ее все сильнее охватывал холод. «Да, зачем бы ей? Уверенность Корболо… всего лишь похвальба? Он тоже упрощает то, что выгоднее видеть простым? Но разве кто из них поступает иначе? Камист Рело и нюхающие его задницу собачки — Файэлле и Хенарас? И Фебрил, и Бидитал? Леомен… сидевший с раздражающей улыбочкой, пока Корболо расписывал военные планы? Он словно что-то знал… как будто он один — особенный. Но эта вялая улыбка… глупец тонет в яме с дурхангом, не так ли? От него ничего нельзя ждать, особенно проявлений военного гения. А Корболо Дому нужно кое-что доказать…»

— Опасно, — мурлыкнул Л'орик, — доверяться командиру, сражающемуся ради резни.

— А ради чего должен?

Брови мага чуть поднялись. — Как же? Ради победы.

— Разве истребление врага не означает победу, Л'орик?

— В том и порок образа мыслей Корболо, Избранная. Как месяц назад говорил Леомен, этот порок — лишь первый в череде. Госпожа, победа предшествует резне. Не наоборот.

Она сверкнула глазами: — Так почему ни ты, ни Леомен на советах не критиковали тактику Корболо Дома?!

— Советах? — Л'орик улыбнулся. — Советов не было, Избранная. Корболо не из тех, что приветствуют дискуссии.

— Как и Тавора, — бросила она.

— Не имеет значения.

— О чем ты?

— Малазанская военная доктрина — то, что великолепно понял Колтейн, а вот Верховный Кулак Пормкаль упустил из вида. Тактика — дело согласия. Первоначальная доктрина Дассема Альтора, когда его сделали Первым Мечом империи. «Стратегия принадлежит командующему, но тактика есть поле битвы, и ведется та битва в командном шатре». Собственные слова Дассема. Разумеется, такая система полагается на компетентность офицеров. Некомпетентные офицеры — такие, что проникли в ряды…

— Офицеры из благородных, ты имеешь в виду.

— Грубо говоря, да. Покупка чинов — Дассем такого никогда не допустил бы. Насколько я знаю, императрица тоже этого не дозволяет. Сейчас. Прошла чистка…

— Знаю, знаю, Л'орик. По-твоему, личность Таворы не имеет значения…

— Не совсем, госпожа. Имеет, ибо тактика — дитя стратегии. Истинная природа Таворы и определит стратегию. Опытные солдаты толкуют о горячем железе и холодном железе. Колтейн был холодным железом. Даджек Однорукий — холодное железо, хотя не всегда — у него редкое свойство меняться по необходимости. Но Тавора? Неизвестно.

— Объясни свое «холодное железо», Л'орик.

— Госпожа, я не знаток подобных…

— Ты явно пытаешься обманывать. Объясни. Сейчас же.

— Отлично. Насколько я понимаю…

— Хватит околичностей.

Маг откашлялся, повернулся и позвал: — Матток. Присоединись к нам, просим.

Ша'ик скривилась, видя в таком приглашении тайный умысел, но тут же молча обругала себя. «Это ведь важно. Чувствую. Самое сердце всего, что будет после». — Иди к нам, Матток, — произнесла она.

Тот спешился и пошел к ним.

Л'орик пояснил: — Меня попросили объяснить «холодное железо», Вождь, и поистине тут нужна помощь.

Воин пустыни оскалил зубы. — Холодное железо. Колтейн. Дассем Альтор — если верны легенды. Даджек Однорукий. Адмирал Нок. Казз Д'Аворе, глава Багряной Гвардии. Иниш Гарн, былой предводитель гралийцев. Холодное железо, Избранная. Твердое. Острое. Его держат перед тобой, и ты тянешься. — Он скрестил руки на груди.

— Тянешься, — кивнул Л'орик. — Именно. Сам тянешься. И получаешь быстрый удар.

— Холодное железо, — рычал Матток. — Душа полководца — она либо ярится огнем жизни, либо холодна как смерть. Избранная, Корболо Дом — горячее железо, как и я, и вы. Мы как огонь солнца, как жар пустыни, как дыхание самого Вихря.

— Армия Откровения — горячее железо.

— Да, Избранная. И потому нужно молиться, чтобы горнило сердца Таворы запылало жаждой мщения.

— Чтобы она тоже была горячим железом? Почему?

— Тогда мы не проиграем.

Колени Ша'ик вдруг ослабели, она чуть не присела; Л'орик подскочил, чтобы удержать, на лице была тревога.

— Госпожа?

— Я… я в порядке… Момент… — Она всмотрелась в Маттока, заметив короткий оценивающий взгляд — и тут же воин снова надел на лицо привычное безразличное выражение. — Вождь, что если Тавора — холодное железо?

— Опаснейшая схватка, о Избранная. Что сломается первым?

Л'орик вмешался: — Военная история открывает, Избранная, что холодное железо чаще побеждает горячее, нежели наоборот. Счет три или четыре к одному.

— Но Колтейн! Разве он не пал перед Корболо Домом?!