Дом для изгоев

– А вот и дрова! – весело объявил я. – Раз этот папоротник рухнул – значит, он совсем сухой и будет гореть хорошо.

Мы стали отламывать засохшие, почти лишённые листьев ветки… Точнее, сухие палочки, начинавшиеся где-то с середины ствола и образовывавшие что-то вроде зонтика. Ломался сухой папоротник легко, довольно быстро у нас получились две большие охапки, я переложил часть дров из охапки Ветерка в свою и сказал:

– Тебе будет в самый раз. А то надорвёшься.

Ветерок попробовал надуться, но я вновь потрепал его по голове и сказал:

– Вот окрепнешь немного и будешь большие вязанки таскать. Не раньше.

Он просиял:

– Я буду полезным!

Но тут же улыбка пропала с лица мальчика, и появилось выражение привычной настороженности. Он прислушался и заявил, указав куда-то вбок:

– Мирон… Там кто-то есть… И ему плохо… Он зовёт на помощь…

– Где? – спросил я, прислушавшись, но не услышал ровно ничего. И тут я сообразил, что Ветерок – менталист и слышит он наверняка мысли бедняги. Я «прислушался» не ушами, а мысленно, и уловил слабое-слабое, неясное:

«Помогите… кто-нибудь…»

Я сосредоточился и понял, откуда исходит этот мысленный зов. К тому же Ветерок показал в том же направлении.

– Ты прав, - сказал я мальчику. – Теперь я тоже чувствую, что там кто-то есть.

– Мы поможем? – спросил Ветерок и выжидательно посмотрел на меня. – Ему плохо, очень…

М-да, - завопила внутри меня та самая моя сволочная часть, которая так долго не имела права голоса, - мы неизвестно где, непонятно, что делать дальше, а теперь ещё и спасай абы кого! Не хватало ещё один груз на шею повесить! О себе нужно думать, о себе!

Но я быстренько заткнул этот неприятный голос. Более того, мне стало стыдно, что когда-то я считал подобные мысли нормальными. А потом спокойно ответил Ветерку:

– Конечно, поможем. Этот бедолага даже кричать не может, видно, совсем плохи дела. Идём, глянем, что там.

Ветерок радостно закивал и потянул меня за собой, схватив за руку. Он даже не вспомнил о том, как не любит чужих прикосновений и сам старается ни к кому не прикасаться. Что ж… Прогресс налицо, за одно это нужно сказать спасибо неизвестному бедняге.

И мы углубились в лес. Заблудиться я не боялся – с тех пор, как я получил возможность перекидываться, память, на которую я и до тех пор не жаловался, стала практически абсолютной. А Ветерок тащил меня за собой всё настойчивее. Сначала он шёл быстро, потом, выпустив мою руку из своей, бросился бежать, да так резво, что я еле за ним успевал.

Наконец мы оказались на поляне. Причём поляна явно была расчищенной и неплохо утоптанной – её посещали, и недавно.

Больше всего поляна походила на языческое капище – несколько грубо вырезанных каменных идолов самого неприятного и жуткого вида были расположены так, что образовывали почти ровный круг, немного незамкнутый. Поэтому я смог заметить, что в центре этого круга стоит столб, увенчанный самой отвратительной из всех представленных резной каменной харей. А к столбу кто-то привязан. Видимо, этот бедолага и звал на помощь…

Я быстро огляделся, но больше никого на поляне не было. А всё, что я пока видел, до ужаса смахивало на жертвоприношение. Человеческое, между прочим, ибо у ног одного из каменных истуканов я углядел сложенные горкой черепа. Явно человеческие, причём черепа были разных размеров, среди них встречались и маленькие, детские… Да что здесь за дрянь творится-то?

Ветерок же, оглядевшись, прижался ко мне и задрожал:

– Мирон… Это плохое место… Давай заберём этого человека… и нам надо уходить.

Охотно верю. Не дай Бог, местные появятся. Лично я никакого желания не испытываю пополнять коллекцию черепов. Нет, не моим и Ветерка, а тех самоубийц, что нам угрожать вздумают.

– Конечно, малыш, - мягко сказал я и стал осторожно приближаться к привязанному человеку. И тут же почувствовал, как стал нагреваться перстень. Неужели?

Я покосился на руку, но перстень не светился, хотя продолжал потихоньку накаляться. Ого, кажется, одного из изгоев мы уже нашли!

Шаг за шагом мы приблизились к столбу. Человек, привязанный к нему, был одет в белую, льняную, явно новую одежду, покрытую тонкой вышивкой. Одежда была свободной, скрывающей фигуру, но по сравнению со мной человек был невысок. Лицо же его закрывала маска, сделанная из какого-то странного материала – не кожа, не дерево, не камень – и ярко расписанная. Причём роспись маски один в один повторяла противную рожу, венчающую столб. М-да, похоже действительно жертвоприношение… И как этого бедолагу угораздило? Но маску, пожалуй, лучше снять…

И я стал возиться с ремешками, скреплёнными на затылке. Волосы у неизвестного были хороши – густые, длинные, глубокого чёрного цвета. В мыслях бедняги возникло:

«Кто вы? Кто вы? Вы осмелились нарушить Его запрет?»

Но ни одного слова он не издал – лишь слабое мычание. Интересно… Немой, или просто рот кляпом заткнули?

«Успокойся, - попытался передать я. – Мы попробуем помочь тебе».

И снял-таки маску.

Комментарий к Глава 2. Маска

Капище (только без киски):

http://colourstreetru.421.com1.ru/wp-content/uploads/2012/02/idol11-1024x566.png

Лес:

http://oboi.cc/uploads/sred/big/oboik.ru_200912240103291841.jpg

https://im0-tub-ru.yandex.net/i?id=65fa0c6b6b5257b841909bf832d70ebd-l&n=13

Маска:

http://anwap.org/horror_story/screen/1435_0.jpg

========== Глава 3. Удивительное - рядом ==========

В мыслях бедняги возникло:

«Кто вы? Кто вы? Вы осмелились нарушить Его запрет?»

Но ни одного слова он не издал – лишь слабое мычание. Интересно… Немой или просто рот кляпом заткнули?

«Успокойся, - попытался передать я. – Мы попробуем помочь тебе».

И снял-таки маску. Увиденное заставило меня замереть в оцепенении. Жертва странного ритуала оказалась девушкой – очень, кстати, красивой девушкой, кабы не зеленоватый цвет кожи и несколько тонких полосок перламутровых чешуек на лице. Одна полоска пересекала лоб, заканчиваясь над переносицей, ещё две тянулись по щекам.

Но замереть меня заставило не это – в конце концов, мало ли, как выглядят местные обитатели, а черты лица у бедной жертвы были вполне себе красивыми и правильными. Меня заставил отшатнуться рот жертвы. Местные оказались изобретательными и одним только кляпом не ограничились. Губы жертвы были скреплены несколькими тонкими кольцами из красноватого металла, плотно соединявшими верхнюю губу с нижней. Места проколов воспалились, и губы девушки сильно распухли. Теперь понятно, почему она не могла издать ни одного звука, только стоны и что-то похожее на мычание. К тому же своеобразный «воротник» из нескольких колец, но гораздо больше и шире, охватывал шею несчастной, заставляя неестественно вытягивать её. Дышала она с трудом, с редкими хрипами.